Он свой долг исполнил. Он отомстил. В боях. И только в боях.
Он вернулся на Родину сразу после войны, когда Верховный Совет СССР издал указ о демобилизации учителей. Первым делом приехал в Верхнюю Хортицу, пришел к оврагу, где фашисты расстреливали ни в чем не повинных людей, поклонился жене, сыну и дочери и отправился жить дальше, учительствовать.
Потому что иначе нельзя. Потому что воевал он, чтобы жить, чтобы учить людей… не воевать.
Он женился второй раз, жена родила ему сына. И назвали сына Виталием.
Вот такой ответ дал В. З. Шептун на вопрос: «Мстить или не мстить?»
Передовые части 756-го стрелкового полка в 13 часов 21 апреля полностью овладели Бирххольцем, последним опорным пунктом фашистов на пути к Берлину. Далее находился пригород немецкой столицы Каров.
Перед очередным броском нужно было передохнуть. Но командование сообщило по рации, что необходимо ускорить движение, так как между Бирххольцем и Каровом расположен концлагерь. Фашисты решили перестрелять узников. Нужно освободить пленных.
В лагере много заключенных из разных стран, в том числе из Советского Союза. Его нет на картах. Но он есть. Приказано наступать незамедлительно.
Несколько батальонов пошли в атаку. Вскоре комбат Клименков доложил: концлагерь обнаружен. Туда мгновенно устремились роты и подразделения других батальонов. Они ворвались на территорию концлагеря, фашисты разбежались.
И увидели солдаты жуткую картину. В центре лагерного плаца шевелилась и стонала груда человеческих тел, от которой растекались ручьи крови. Фашистские головорезы второпях не успевали добивать несчастных, сваливая мертвых вперемежку с живыми. Из здания концлагеря выходили легкие тени людей, худых, изможденных, с большими глазами, в которых были и радость, и удивление, и неверие, и надежда: а может быть, это все-таки не сон? Они медленно, боясь упасть, шли навстречу молодым, крепким солдатам с автоматами в руках. Они подходили к ним, трогали их по-детски хрупкими пальцами, убеждались, что это все-таки не сон, что не могли во сне плакать солдаты, и сами начинали плакать, и быстро оживать, сначала душой, потом сердцем, потом разумом.
«Мы живы! Мы живы!» – было написано на их лицах, а солдаты помогали раненым выбраться из мертвой кучи, а тут и санитары подоспели, а тут и командиры вспомнили, что война-то еще не кончилась, что некогда ни думать, ни страдать, ни плакать – некогда. Некогда даже помочь бывшим узникам, подержать их сухие ладони, посмотреть в их глаза, чтобы они совсем уже обвыклись со своим счастьем, – некогда.
Нужно добить фашистов. Нужно взять рейхстаг.
Сила слабых может натворить много. Зверства гитлеровцев в последний период войны против СССР доказывают и другую мысль о том, что и фюрер, и его приближенные прекрасно осознавали неизбежность краха фашистской Германии. А значит, всем главарям нацизма придется держать ответ за свои преступления, а значит, нужно заметать следы преступления, убивать свидетелей своих бесчеловечных деяний.
В январе эсэсовцывывезли из оккупированных стран и казнили многих антифашистов, которые сыграли бы важную роль в послевоенных судах над нацистскими преступниками. Кто так поступает? Тот, кто боится суда. А боятся судов слабые, натворившие много бед.
В феврале руководители гестапо приказали вывезти из берлинских тюрем политических заключенных на баржах и затопить баржи неподалеку от Берлина. Причина этого безумного действа? Страх. Кто подвержен страху? Слабый.
В марте полиция получила приказ казнить перед отступлением «асоциальных и враждебных элементов и тщательно замаскировать следы уничтожения».
В январе-марте казнены многие немецкие антифашисты.
В феврале Гитлер издал тайный приказ, согласно которому ни один узник концлагерей не должен остаться в живых. Кальтенбруннер издал соответствующую директиву, согласно которой, например, в концлагере Маутхаузен требовалось уничтожать 1 тысячу человек в день и более.
Слабые сильны тем, что их деяния приводят их к безумству, к озверелости, ничем не объяснимой, лишь безумным страхом объяснимой.
В концлагере Освенцим фашисты уничтожили 3 миллиона человек. Во второй половине января 58 тысяч заключенных Освенцима эвакуировали вглубь Германии. Больных, не способных передвигаться самостоятельно, головорезы со свастикой оставили в бараках и сожгли заживо.
В Бухенвальде уничтожено 58 тысяч узников. В Альнаундорфе, отделении Бухенвальдского лагеря, около 2 тысяч заключенных работали на военных предприятиях. 17 апреля эсэсовцы загнали 304 узников в барак № 3, открыли огонь по беззащитным фаустпатронами. Барак загорелся. Заключенные выпрыгивали из окон под автоматный огонь. Остальных заключенных гитлеровцы повели в Глаубице. Несчастные еле двигались. Охранники убивали самых слабых. Более 200 человек остались лежать на обочинах дороги.
Заключенных довели до Глаубице, загнали на стадион. Пять дней стояли люди на апрельском воздухе, не получая ни еды, ни воды. Несколько десятков человек решили бежать. Далеко ли убежишь в чужой стране, пропитанной фашистской идеологией?
Добежали узники до леса. Чем их мог накормить чужой апрельский лес? Разве что жажду он мог утолить. Бежали они, куда глаза глядят, а вслед бежали фашистские ищейки. Не ленились они бегать да стрелять, боялись они оставлять в свидетелей своих преступлений. Кроме того, на военных заводах Германии чего только не делалось, а в лабораториях при концлагерях какие только опыты с людьми не проводились. Знали об этом узники. И гитлеровцы делали все, чтобы заставить их замолчать. А заставить замолчать заключенных могла только могила.
Бухенвальд освободили союзные войска. На территории лагеря они обнаружили 80 вагонов с трупами, которые уже сказать ничего не могли.
20 апреля Гиммлер отдал приказ грузить на суда узников лагерей, расположенных поблизости от Балтийского моря, и топить их в море.
21 апреля из Заксенхаузенавышли 68 тысяч человек. Они шли весь день, они устали к вечеру совсем, но не устали сытые фашисты. «Марш смерти» продолжался и ночью. Люди падали от усталости. Их расстреливали, они оставались лежать на обочине. Кто-то пытался бежать. Гитлеровцы прочесывали окрестные леса, поля, стреляли, стреляли. Более 10 тысяч заключенных убили они во время «Марша смерти». А потом их грузили на корабли… Мало кому из заключенных прибрежных лагерей удалось спастись.
В женском концлагере Равенсбрюк погибло 92 тысячи женщин и детей. 28 апреля охранники построили 20 тысяч оставшихся в живых узников, и пошли они куда-то, пошли оборванные, голодные, изможденные: женщины, дети и очень маленькие дети. Эсэсовцы били их и ругали, и стреляли, и оттаскивали к обочинам дорог: женщин, детей и очень малых детей. Ночью кому-то удалось незаметно от охранников скрыться в лесу. И еще целый день куда-то шли узники. И опять обреченно падали они на дорогу, раздавались выстрелы. А где-то на Востоке грохотала канонада. Не раскаты ранних гроз, а шум пушек. В ночь на 30 апреля опять раздавались выстрелы…
А утром эсэсовцы бежали, никому ничего не сказав и не выполнив приказ Гиммлера. Свои шкуры спасали они, бежали на Запад в надежде выжить. Многим из них удалось выжить.
1 мая 1945 года советские танкисты спасли близ Шверина колонну из 30 тысяч узников Заксенхаузена, которых эсэсовцы вели топить… Завидев танки и советских солдат, заключенные набросились на охранников, быстро потерявших и силу, и дутую гордость.
Много таких примеров было в последние дни войны.
Николай Симаков возглавлял советскую секцию интернационального комитета в концлагере Бухенвальд. В апреле подпольщики организовали саботаж отправки людей из лагеря, спасли тем самым более 20 тысяч узников.
Артиллерийская канонада становилась с каждым часом все громче. Подпольщики узнали, что комендант лагеря Пистер мечтал уничтожить заключенных (а это 80 тысяч человек!). Гитлеровец хотел сделать это с помощью немецкой авиации и химических авиабомб. Он раздал подчиненным противогазы. Интернациональный лагерный комитет решил поднять восстание. Он составил воззвание, которое написал Николай Симаков, и вскоре все узники прочитали его.
Началось восстание в 3 часа 15 минут, когда на штурм огневых точек охранников бросились с булыжниками в руках узники Бухенвальда. «Ударным батальоном» командовал старший лейтенант В. В. Логунов. Рядом бежали на врага немецкие антифашисты. Буквально все узники ринулись в бой. Им удалось завладеть оружием. Враг, не ожидая организованного напора, сдавал позицию за позицией. И в 15 часов над лагерем взвился белый флаг.
Восставшие захватили несколько пленных, радиосеть, много оружия и боеприпасов, организовали оборону и держались до прихода союзников.
А 19 апреля все бывшие узники Бухенвальда построились на лагерном плацу в последний раз и торжественно поклялись:
«Мы, бывшие политзаключенные Бухенвальда: русские, французы, поляки, чехи, немцы, испанцы, итальянцы, австрийцы, бельгийцы, голландцы, англичане, люксембуржцы, югославы, румыны, венгры, – совместно боролись против фашизма, против нацистской банды, за наше собственное освобождение. Мы твердо были уверены: наше дело правое, победа будет за нами!
Мы, представители всех национальностей, вели жестокую беспощадную борьбу. И эта борьба еще не закончена. Фашизм еще не уничтожен на земном шаре. Еще находятся на свободе наши мучители-садисты. Поэтому мы клянемся перед всем миром на этой площади, на этом месте ужасов, творимых фашистами, что мы прекратим борьбу только тогда, когда последний фашистский преступник предстанет перед судом Правды!
Уничтожение фашизма со всеми его корнями – наша задача, это наш долг перед погибшими товарищами, их семьями!
Клянемся отомстить за смерть наших товарищей!»
Далеко не все исследователи истории фашизма в Германии, вспоминая единичные случаи неблаговидных поступков советских солдат по отношению к немцам, упоминают о том, что пережили эти солдаты, их родные, близкие и друзья в страшные годы войны. Очень жаль. Мы не оправдываем виновных в разных нарушениях воинских уставов, обычаев, законов. Провинился – терпи наказание. Мы за то, чтобы люди помнили разницу между проступком, единичными случаями и государственной политикой, проводимой Гитлером до последнего его часа с помощью сотен тысяч (а это уже не случаи!) своих головорезов.