Он молчал. Даже сейчас — молчал, скотина.
Никто вокруг не понимал, что происходит. Солдаты, Пламенники, Белотканники — все, кто остался на ногах после битвы, окружили нас.
— Что он натворил? — спросил Варейн.
Я посмотрел на него.
— Взялся за старое. Элун его не перевоспитал.
Остен медленно стер часть крови с лица и попытался подняться. И в этот момент Пергий выступил вперёд.
«Разреши показать этому командиру», — попросил он.
Я кивнул.
— Так даже лучше. Покажи коменданту, что видел, Пергий. Пусть судит сам.
Варейн сжал губы. Долго смотрел сначала на меня, потом на Пергия. Кажется, телепатическое общение не особо ему понравилось. Либо же он просто не хотел, чтобы тварь его касалась.
— Если ты причиняешь мне вред, — сказал он, — я убью тебя. И тебя, Хал, заодно.
Я фыркнул. Почётно, что он начал считать нас одинаково опасными.
Пергий сделал шаг вперёд, поднял чёрную руку. Варейн стоял напряжённый, как струна. Но не отступил. Наоборот, только выше поднял волевой подбородок.
Касание было коротким. Пальцы — на висок. И в следующую секунду воздух между ними будто сжался в точку.
Через несколько мгновений Пергий отступил. Варейн стоял, будто обожжённый, а затем резко обернулся к Остену.
— Ты дважды предатель… — прошипел он.
Люди начали удивленно переглядываться.
— Дважды предатель, Остен Рейвель! — рявкнул комендант. — Сначала ты предал соклановца в Альбигоре, решив отдать его другому клану. Твой отец выторговал для тебя ссылку, надеясь, что Элун воспитает из тебя достойного мужчину. Но ты упал ниже самого дна. Как ты мог…
Бойцы начали перешёптываться. Даже Пламенники с тревогой переглядывались.
— О чём он, Ром? — тихо спросила Ильга.
— Сейчас услышишь.
— В самый тяжёлый час для Элуна, когда гибриды угрожали нашему существованию… — Голос Варейна дрожал от гнева. — Когда ты знал, что каждый человек для форта — на вес золота… Ты решил отомстить за свой позор? Ударить товарища отравленным клинком и сбросить со стены? Так ты защищал свой клан и город⁈
На пару мгновений всё замерло, над долиной воцарилась гробовая тишина.
А потом толпа взорвалась.
— Казнить!
— Позор!
— Смерть предателю!
Остен всё ещё молчал. Ни слёз, ни слов. Только плечи поникли да ноги подкашивались — отделал я его от души. Я же просто внимательно переводил взгляд с коменданта на Остена. Я не верил, что он не понимал, что делал. Остен всё знал и всё просчитал. Кто станет расследовать одну из сотни смертей во время боя?
Только он не учёл, что я и в этот раз выживу.
Салине шагнула вперёд.
— Господа, у меня нет причин не доверять стражу Рому и… его союзникам. Однако следует поступать по закону, ибо обвинения слишком серьёзные. Я лично возьму кровь стража Рома на анализ, чтобы выявить следы яда.
Варейн махнул рукой.
— Как скажете, магистр. Но я видел достаточно, чтобы понять, что случилось, и как выжил страж Ром.
К нему подошли двое стражей. Остен, будто осознав, что это конец, всё же поднял взгляд.
— Уведите его, — бросил Варейн. — В каземат. Никого не впускать до выяснения всех обстоятельств.
Остена потащили к стенам форта. Я смотрел ему вслед. Лёгкий ветер принёс запах крови и гари.
Я стоял по щиколотку в пепле. Люди начали расходиться, а я не двигался с места. Пальцы ещё помнили чужую кровь.
— Ром!
Я обернулся — и впервые за всю ночь увидел лица, ради которых бился. Ради которых остался.
Лия подбежала первой. Ну как подбежала — скорее, доковыляла, прихрамывая на одну ногу. Серебристые волосы девушки стали серыми от сажи и пепла, но глаза горели ещё ярче.
Следом подошла Элвина. Даже сейчас её радость была сдержанной, как и подобает аристократке. Но не менее искренней, чем у других.
— Ты выжил…
Я ухмыльнулся и обнял её.
— А ты хорошо смотрелась, командуя отрядом, Эл. Я даже на мгновение подумал, что зря выжил.
— Заткнись уже, а⁈
Она легко ударила меня кулаком в грудь и отвела взгляд — и, к моему удивлению, покраснела. Настоящим, тёплым румянцем. Я хотел сказать ещё что-то, шутливо поддеть — но не успел.
Плечо будто пробило ударом топора. Я чуть не пошатнулся — Хван собственной персоной. Как всегда, с дружеским приветствием. Вечно появляется, как буря. И ржёт, как лошадь.
— Что, Ром, даже гибриды почитали тебя невкусным? — прогремел он. — Или ты просто утомил их своими размышлениями о жизни?
— Не-а, договаривался, что тебя сброшу. У тебя мясо повкуснее.
Хван загоготал. Мы хлопнули друг друга по плечу и обнялись так крепко, что у меня хрустнули едва зажившие рёбра.
— Тихо ты, — я закашлялся. — Падать со стены, знаешь ли, было не особо весело.
— Да ладно тебе. Сегодня все убедились, что ты вообще бессмертный.
— Но боль-то я чувствую…
— И поделом, — раздался знакомый голос. — Будешь знать, как пугать людей.
Я оглянулся. Ильга не бежала. Она медленно подошла, опираясь на посох. Бледная от истощения, но даже сейчас прекрасная. В глазах всё еще сверкали оранжевые искры.
Мои ребята тактично расступились, давая ей дорогу. Ильга подошла и осторожно дотронулась до моей щеки, словно боялась, что я снова пропаду.
А потом… просто обняла и уткнулась носом мне в плечо.
Я слышал только, как она прерывисто задышала. Сдерживала себя, чтобы не заплакать на людях. В этом они с Элвиной были похожи — ненавидели демонстрировать слабость.
— Всё, — сказал я. — Я вернулся. Я с тобой.
— И я, — прошептала она.
Они были здесь. Все. Тар едва держался на ногах, но улыбался. Рион был уже с повязкой вокруг головы, но тоже доковылял. Все мои люди живы. Высшая награда для командира — выйти из боя не только с победой, но и сохранив людей.
И в этот момент начался гул. Сначала я подумал, что снова тревога. Но это был не сигнал. Это были голоса.
Мы обернулись.
Пламенники шли плотной колонной, ревя какую-то ритуальную песню. Не все — многие остались лежать в долине. Раненые, уставшие, закопчённые — но живые. Впереди — магус Химваль. Он подошёл и положил руки мне на плечи.
— Огненный брат, — произнёс он.
— Простите? — пробормотал я.
— Так тебя теперь называют у нас. Мы дрались вместе, и ты — наш огненный брат.
И они начали скандировать. Грубо, по-солдатски, но громко:
— Ог-нен-ный брат!
— Ог-нен-ный брат!
Я стоял, не зная, куда смотреть. Я делал, что считал необходимым. Но у Пламенников, кажется, был свой взгляд на вещи.
— Ворота Огненного Чертога в Альбигоре открыты для тебя, — прогудел Химваль, с трудом перекрикивая соклановцев.
Я кивнул.
— Большая честь, магус. Благодарю.
Пламенники ушли, забрав с собой Ильгу. Девушка не хотела уходить, но клан был важнее. У неё были свои обязанности.
— Ну что, страж, намиловался?
Я с улыбкой обернулся к Юргу и Марне и хотел ответить на её шуточку, но не стал.
Марна едва могла идти, но упрямо шагала. Лицо — бледное, как воск. Плохая бледность, опасная. Губы были сжаты от напряжения, словно каждое движение давалось ей с трудом. Под глазами — не тени, а пропасти. И всё равно она обняла меня.
— Молодец, парень, — прохрипела она. — Теперь ты настоящий Страж…
Марна пошатнулась. Глаза — стеклянные, губы — сжались в тонкую линию. Юрг подхватил её — и тогда я увидел.
Остатки плаща стражницы свесились, открыв жуткую кроваво-чёрную полосу на её боку. Старая рана открылась, и, кажется, гибриды всё лишь усугубили.
— Лекаря! — рявкнул Юрг. — Быстро!
Трое Белотканников тут же возникли рядом. Один бросил сумку прямо в пепел и принялся искать чистую повязку. Второй приложил артефакт — тот вспыхнул, но мигнул тревожным алым. Третий осмотрел рану и покачал головой.
— Всё плохо.
Я двинулся было вперёд — но Юрг вскинул руку.
— В форт её. Сейчас же. Осторожно!
Я сидел на холодной койке, привалившись плечом к стене. Бок саднило, шрам чесался. Что само по себе казалось подозрительным. Ещё недавно в том боку торчал отравленный кинжал. И не где-нибудь — а под рёбрами. Да с проворотом. Остен знал, куда и как бить.
Артефакт на подставке тускло светился, обеззараживая воздух. В палате витал запах снадобий, крови и пепла. Лазарет форта Элун был скорее полевым — перегородки, пледы, старые ширмы. И много, очень много тихих голосов и стонов.
Передо мной суетилась Белотканница — молодая, может, даже младше Лии. Светлые волосы, собранные под капюшоном, тонкие пальцы. Она водила по коже вокруг моей раны зондом, на котором вспыхивали белые руны.
— Так… — бормотала она себе под нос. — Так не должно быть…
— Это вы про мою харизму или про регенерацию?
Она вздрогнула, но не улыбнулась.
— Я про ваше тело, господин страж. Здесь… нет свежего рубца. Только старый след. Шрам выглядит так, словно ему уже несколько месяцев. Может быть — полгода. Но ведь рану вы получили позапрошлой ночью…
— Выходит, не зря враги меня боятся, — улыбнулся я.
Она опустила взгляд. Помолчала. Потом тихо добавила:
— Даже с нашими лучшими артефактами так быстро не заживает. Ни у кого.
Я вздохнул и потёр шею. Не привлекать лишнего внимания не вышло, но с этим разберёмся позже.
— Как Марна? — спросил я, пристально глядя на девушку.
Ответа не последовало.
— Я задал вопрос, почтенная.
Белотканница отвела взгляд.
— У нас полевое оборудование, а не Башня Белой ткани, господин. Артефакты не срабатывают в полную силу. Мы делаем всё возможное, но… Стражница слишком долго скрывала рану. Мы ничего не можем обещать. И транспортировать ее в Альбигор невозможно — слишком тяжёлое состояние.
Я кивнул, и тут в палату без стука вошла магистр Салине. Как всегда — в чёрно-серой мантии, одна рука в перчатке, другая — оголённая, с серебряными кольцами. Она уставилась на девушку.
— Мне нужно поговорить со стражем наедине, — коротко сказала она Белотканнице.