Мать Элвины смотрела пристально, не моргая, и чуть подалась вперёд.
— Это я попросила Элвину пригласить тебя, Ром. Твоё присутствие на приёме — сигнал для других кланов. Надеюсь, ты понимаешь, насколько это важно.
— Разумеется, — ответил я.
— Хорошо. Постарайтесь не устраивать спектаклей. Их сегодня и так будет достаточно.
Она удалилась к группе из клана Золотых весов. Я почувствовал на себе десятки взглядов — одобрительных, настороженных, презрительных. И шёпотки, едва слышные:
— Это тот самый бастард Доминуса…
— Как Ночным удалось переманить его на свою сторону?
Чем дальше, тем скучнее. Могли бы придумать и другие темы для обсуждения.
— Не обращай внимания, — не переставая улыбаться и кивать гостям в знак приветствия, шепнула Элвина. — Они всегда будут шептаться. Им только дай повод.
— Пока я жив, да, — согласился я. — А после будут шептаться, что мёртвый бастард испортил им вечер.
— Тогда лучше будь живым бастардом.
Мы двинулись вдоль зала. Несколько раз приходилось останавливаться — кто-то считал своим долгом поздороваться.
— Магистр Виррен, — сказал я, заметив худую фигуру у колонны. — Рад видеть вас вне Башни белой ткани.
Я хорошо помнил её — та миловидная женщина, которая засунула меня в саркофаг для диагностики сигнатур. Первый человек в Альбигоре, проявивший ко мне не только интерес, но и подобие заботы.
— Господин Ром! — Она пожала мне руку со сдержанной улыбкой. — И я рада видеть вас в добром здравии. Всегда приятно, когда истинный талант выбирается из приюта для безродных и находит своё место в городе.
— Есть такое, — признал я. — Хотя я только начал.
Магистр Виррен кивнула.
— Если обожжетесь, моя Башня всегда к вашим услугам.
Она отошла, а рядом появился барон Артан, отец Лии. Высокий, узкий в плечах, с лицом, которое напоминало высохшее яблоко. Он скользнул по мне взглядом как по пустому месту и хотел было отойти в сторону, но я сам окликнул его.
— Барон Артан, — кивнул я.
— Страж Ром, — отозвался он и прошёл мимо. — Наслаждайтесь вечером.
Прозвучало это с легкой ноткой хамства. Нет. Я знал, что отец Лии — человек тяжелого характера, и всё же ожидал, что хотя бы на приёме он сдержит свою желчность.
— Дружелюбный, — заметил я Элвине.
— Ты не представляешь, насколько он может быть любезным, если ему что-то от тебя нужно, — сказала она устало.
Мы подошли к длинному столу, где стояли серебряные блюда с фруктами, бокалы с вином, ломтики мяса, украшенные золотым сахаром. Магистр из клана Золотых весов как раз подхватил фужер с игристым голубым. Увидев Элвину, он поклонился.
— Юная госпожа Трейн, какая услада для глаз!
Элвина подала ему руку для приветствия и тут же обернулась ко мне.
— Магистр, позвольте представить вам моего сослуживца — Лунного стража Рома. Ром, это магистр Ян Морион из Золотых весов. Один из лучших артефакторов в городе.
— Магистр, — я крепко пожал протянутую руку сразу с пятью перстнями, — рад встрече.
— Взаимно, господин Ром, — он повернулся, его брови поднялись. — Слышал, ваш клан недавно оказался под угрозой. Выброс Ноктиума…
— Последствия полностью ликвидированы, — я встретил его взгляд без улыбки. — И, насколько мне известно, горожанам ничего не угрожает.
— Будем надеяться, — сказал Морион. — Я бы не хотел видеть город, в котором выбросы становятся нормой…
Он двинулся дальше.
Музыка звучала всё громче, теперь начали играть что-то танцевальное, и несколько пар закружились в центре огромного зала. Я хотел было предложить Элвине танец, но в этот момент массивные двери зала со скрежетом распахнулись.
— Наследный принц Фиор из клана Солнцерождённых! — объявил распорядитель.
Танцующие остановились, а музыка стихла.
Я повернул голову и увидел, как в распахнутых дверях, подсвеченных холодными огнями артефактных факелов, показался силуэт, который ещё три луны назад вызывал у половины зала почтительный трепет.
Теперь Фиор походил скорее на бледную карикатуру того принца, что когда-то смотрел на всех свысока. До меня доходили слухи, что Доминус отстранил его от выполнения обязанностей наследника. Официальная причина — болезнь. Но все понимали, что Фиор опозорил и семью, и весь свой клан. Такое не простят.
Он шёл медленно, высоко подняв подбородок. Немногочисленная свита держалась позади.
— Его не приглашали, — Элвина побледнела и инстинктивно оглянулась на мать. — Ром, клянусь, принца Фиора не было в списках…
Я не ответил. Фиор сделал ещё несколько шагов в центр зала, затем остановился, оглядывая гостей, задержался на Герцоге, потом на Салине. И лишь затем — на мне.
Элвина всё ещё стояла рядом. Я почувствовал, как напряглась её рука в моей.
— Что он собирается… — начала она.
— Ничего хорошего, — сказал я, не отворачиваясь.
Фиор двинулся прямо к нам. Люди расступались перед ним с такой поспешностью, будто он нёс в руках заражённый кристалл Ноктиума. Принц остановился в шаге от нас. Посмотрел Элвине в глаза и медленно склонился, чтобы коснуться губами её пальцев.
— Госпожа Трейн, — произнёс он сиплым голосом, в котором звучала издевательская вежливость. — Вы сегодня восхитительны.
Элвина старалась держаться, но всё же дрогнула. Я видел, как ей хотелось выдернуть руку, но она знала, что этот жест станет началом скандала.
— Принц Фиор, — сказала она, — рада видеть вас в добром здравии. До меня дошли слухи, что вы были нездоровы.
Фиор рассмеялся.
— Отличная шутка, госпожа Трейн, отличная штука…
Фиор выпрямился и наконец повернулся ко мне. Его губы изогнулись в улыбке.
— Ромассил Хал, — сказал он. — Не думал, что у тебя хватит наглости показаться здесь.
Я холодно улыбнулся.
— По крайней мере, меня пригласили.
Его взгляд стал стеклянным. Он уже не видел ни Элвины, ни послов, ни магистров. Только меня. Я жестом велел девушке отойти, и она с явным облегчением отошла в сторону.
— Думаешь, ты победил? — голос принца дрогнул от ярости. — Это только первая кровь.
Я холодно улыбнулся.
— Знаешь, в чём главное отличие между нами, Фиор? Я всегда ставил интересы клана выше собственных — что в Дневном, что в Ночном. Потому меня и ценят. Ты же думаешь лишь о собственных интересах.
Лицо принца на миг исказилось гримасой гнева, но он быстро взял себя в руки.
— Знай, что ничего ещё не закончено, Ромассил. Я отниму всё, что ты считаешь своим, — прошипел он. — Уничтожу всё, что ты пытаешься построить. И тогда ты поймёшь, что значит потерять всё по-настоящему.
— Ты уже пробовал, — напомнил я спокойно. — Результат не впечатлил.
В его глазах сверкнуло что-то такое, что, наверное, когда-то могло бы меня испугать. Но не теперь.
— Не думай, что теперь ты в безопасности, — процедил он. — Ты всего лишь очередная ошибка. И я исправлю её.
Фиор задержался ещё на миг, будто надеялся, что я скажу что-то, что даст ему повод для дальнейшей сцены. Но я молчал.
Он развернулся и ушёл к членам своего клана — медленно, почти торжественно. Его свита поспешила следом. Я видел, как исказилось от гнева лицо лорда Альтена — правой руки Доминуса. Видел, как дрожь отвращения пробежала по прекрасному лицу его дочери, Циллии Альтен.
Фиор стал главным позором Солнцерождёных. Я видел, с каким презрением смотрел на принца лорд Альтен. И понимал — они не допустят, чтобы Фиор стал новым Доминусом.
— Ромассил?
Я обернулся и замер от неожиданности. Циллия подошла ко мне сама. Холодная красавица была облачена в простое белое платье по фигуре, а на её груди сверкало артефактное колье из крупных сапфиров.
— Тебя не убьют за то, что заговорила со мной? — улыбнулся я.
Моя старая знакомая. Не могу сказать, что мы были близки, но… Циллия никогда не относилась ко мне как к второму сорту. Ей не было свойственно аристократическое высокомерие, хотя цену она себе знала. Циллия всегда казалась мне замкнутой и неприступной, и всё же она не делала ничего плохого мне лично.
— Угостишь меня бокалом игристого голубого?
— Конечно.
Я извинился перед жёнами послов и направился вместе с Циллией к столу, на котором почти до потолка возвышалась пирамида из фужеров. Не знаю, как персоналу удалось построить ее, но выглядело эффектно. Пузырьки искрились всеми цветами радуги.
Я взял один бокал и подал Циллии.
— Прошу, леди Альтен.
Циллия кивнула.
— Спасибо. Ром, мне нужно с тобой поговорить. Не здесь, наедине. Ты ведь… помнишь меня?
— Кончено.
— Помнишь нашу последнюю встречу? В саду у Храма Двух ликов? — Я молча кивнул, и она продолжила. — Я тогда узнала тебя. Почувствовала… Но не сказала отцу. Они сами как-то тебя вычислили.
— И зачем мне это знать?
Девушка сделала быстрый глоток и украдкой оглянулась по сторонам.
— Здесь говорить опасно. Но я должна тебе кое-что рассказать. Это касается…
Она не успела договорить. Дворец вздрогнул, и в следующий миг я уже подхватил Циллию и метнулся к стене. Высоченная башня из бокалов начала рассыпаться, заливая все вокруг вином и осколками стекла.
Я не понял, что это было. Но камень — камень здания — застонал.
Это не было похоже на обычную вибрацию фундамента. Это был хриплый, глухой рык, будто где-то под нами что-то живое расправило грудь и приготовилось выдохнуть.
Музыка оборвалась, запоздавшая виолончель завизжала, а потом всё стихло.
Следом ударило по ногам — треснул мраморный пол, несколько гостей вскрикнули.
Я бросился к высоким окнам.
Там, за стеклом, медленно уходила вниз мощёная площадь. Каменные плиты складывались слоями, будто кто-то изнутри выдирал их.
— Отойдите от окон! — рявкнул Герцог, его голос разнёсся по залу, как раскат грома.
В следующую секунду середина площади рухнула под землю. Из глубины повалил сизый пар, а потом показались… силуэты.
— Твари, — шепнул я и потянулся к перевязи меча. Проклятье! Я же сдал Тень-Шаль охране вместе с другим оружием…