Лацканы и грудь её мундира были чисты. Ни единого символа не осталось.
Лия улыбнулась:
— Я сделала выбор отец.
Я видел этот миг осознания в глазах барона. Так бьёт молния в сухое дерево. Он вскочил было на ноги, но тяжелая рука гвардейца в артефактной перчатке нажала на его плечо и заставила опуститься на место.
— Ты… — прошептал он, с ненавистью глядя на Лию.
— Я, — тихо отозвалась она. — И я выбрала клан.
Он побледнел — но не от гнева. Глаза начали наливаться кровью, а в уголках губ проступила розовая пена.
Артан всхлипнул, хватаясь за горло. Бокал с тёмным вином опрокинулся и со звоном раскололся под столом.
Глава 20
Лия медленно поднялась. В её глазах не было ни капли торжества. Только тяжесть. И выбор — который она, наконец, позволила себе озвучить — не словами, а поступком.
Я сидел, сложив пальцы, и, возможно, слишком демонстративно наслаждался моментом. На лице Герцога играла слабая тень улыбки. Он не вмешивался — лишь позволял всем гостям досмотреть спектакль до конца.
— Вы, барон Артан, — произнёс Варейн, и голос его прорезал тишину, как клинок, — мечтали, чтобы ваша дочь стала вашим оружием. Чтобы тем ядом она убрала того, кто спас Элун. Но ваша дочь оказалась благороднее вас и выбрала честь. Выбрала клятву, которую вы, видимо, произносили слишком давно, раз забыли её.
Барон захрипел. Его тело затряслось.
Никто не шелохнулся.
Я поймал взгляд Мелисара Граунта — тот сидел, как статуя, но пальцы на бокале дрожали. Глаза барона Тардела бегали в панике, и он явно искал возможность сбежать из зала.
А Лия осталась стоять и молча наблюдала за последствиями своих решений.
Артан уже корчился на мраморе.
В какой-то момент он ещё пытался говорить — шевелил губами, пускал слюну, хватался за руки соседей, словно они могли вытащить из него яд, что уже вспыхнул алой бурей в венах.
Но это была лишь иллюзия. Всё было предрешено ещё тогда, когда Лия пришла ко мне и показала свёрток, что передал ей отец. Внутри обнаружилась небольшая склянка. Как выяснилось чуть позже — с ядом. Лия должна была отравить меня, но вместо этого пришла за помощью. А я добился тайной аудиенции у Герцога.
Одного я не учёл — что Варейн, как оказалось, имел некоторую склонность к театральщине. Я не ожидал, что Герцог исполнит задуманное столь красиво.
Артан ещё немного подёргался под столом и умер. Без помощи, прощения и сочувствия. Как и подобает предателям.
В зале воцарилась гробовая тишина. Все гости задержали дыхание, и лишь весёлое журчание фонтанов напоминало о том, что это вообще-то был праздник. На белоснежной скатерти расплывалось ягодное вино. Пустой взгляд Артана был устремлён в потолок, где плыли иллюзии небосвода.
Именно тогда Герцог Варейн поднялся из-за стола.
— Вы все это видели, — спокойно сказал он. Голос звучал чётко, в нём не было ни гнева, ни торжества. Лишь холод. — И вам не нужны объяснения. Только напоминание.
Он обвёл взглядом собравшихся. Я не шелохнулся. Только взглянул на Рейвеля — тот молча кивнул, будто отдавая дань какой-то внутренней клятве. Лия, напротив, словно окаменела.
— Я знал о заговоре, который так долго готовился против меня, — продолжил Варейн. — Когда я получил донос, в котором фигурировали три фамилии. Артан. Тардел. Граунт. И лишь недавно окончательно убедился, насколько далеко зашли заговорщики.
В зале прошёл едва слышный шорох. Кто-то выронил бокал, и хрусталь громко ударился о пол. Я молча пригубил свой напиток.
— Но нельзя раздавить чёрную гниль, если не позволить ей показать своё истинное лицо, — продолжил Герцог. — Я ждал. Смотрел. И теперь это вижу не только я.
Он резко обернулся к гвардейцам и сделал хитрый жест рукой.
Чёрно-серебряные силуэты гвардейцев отделились от стен. Дюжина бойцов Варейна подошла с двух сторон — слаженно, без лишних жестов.
— Сопроводите барона Тардела и Мелисара Граунта в Башню узников, — распорядился глава клана.
Первым поднялся Тардел.
— Это беззаконие! — выкрикнул он, едва к нему приблизились. — Я — барон, представитель Совета клана! Я требую…
— Заткнись, старый дурак, — отрезала Лия. — Всё кончено. Я видела ваши собрания и дам показания в суде.
Герцог усмехнулся. Происходящее, казалось, немало его позабавило.
— Ваше происхождение не оправдывает ваших деяний, барон Тардел, — ответил Варейн. — Помимо прочего мне известно, что вы намеренно затягивали поставки провианта в Элун. Это измена. И вы ответите.
Гвардейцы схватили Тардела под мышки. Он дёрнулся, но в артефактных перчатках бойцов были встроены стяжки. Металл плотно сомкнулся на его запястьях. Тардел завизжал, как резаный.
Граунт попытался встать, но его просто придавили обратно в кресло.
— Это фарс! — взревел он. — Варейн, ты нарушаешь Устав! Ты не имеешь права судить нас в одиночку!
— Кто сказал, что судить я вас буду в одиночку? — отозвался глава клана.
Граунт сжал губы в тонкую полоску. Глаза у него были стеклянные. Он всё понял. И оттого даже не сопротивлялся, когда гвардейцы скрутили его и повели прочь из банкетного зала.
Первым вывели Тардела, за ним — Граунта. Высокие двустворчатые двери захлопнулись за ними, и в зале снова воцарилась тишина.
Варейн снова повернулся к столу.
— Два кресла Совета теперь свободны, — сказал он. — И в ближайшие дни я объявлю, кто займёт их.
Он замолчал. А потом, чуть склонив голову, посмотрел на Лию.
Лия поднялась. Медленно, грациозно — и, как всегда, немного упрямо. Она взяла бокал и обвела зал взглядом.
— За верность клятве, — произнесла она. Чётко, звонко. И уже гораздо тише добавила — И за свободу.
Я кивнул. Варейн — тоже.
Гости подняли бокалы и сделали по глотку.
— А теперь, почтенные гости, — улыбнулся Герцог, — давайте всё же вернёмся к горячему. Поверьте, оно поистине изумительное.
Кабинет Герцога Варейна хранил запах чернил, старинных пергаментов и оружейного масла. Даже здесь между рядами шкафов висело оружие — лучшие образцы искусства Пламенников и Лунорождённых.
Я вошёл первым. За мной — Лия. Она шагала чуть позади, но больше не прятала лица и не искала в моём взгляде поддержки.
Варейн стоял у окна, спиной к нам и медленными глотками пил что-то из простого походного стакана. В быту глава клана был совершенно неприхотлив, и это всегда вызывало у меня симпатию.
— Проходите, стражи, — сказал он, не оборачиваясь. — Можете сесть.
Мы остались на ногах.
— Лия Артан, — начал он, наконец повернувшись, — ты столкнулась с самым тяжёлым выбором между кланом и собственной семьёй. Ты знала, что собирался сделать твой отец и всё же пришла ко мне с признанием. Это не просто поступок. Это — истинная верность клятве Лунорождённого.
Голос у Герцога был низкий, ровный, без намёка на похвалу. Он не говорил «молодец». Он не улыбался. Но мы оба понимали: это и было одобрением.
Лия склонила голову.
— Я не заслуживаю благодарности, — тихо ответила она. — Я слишком долго молчала. Надеялась, что отец откажется от своих замыслов. И лишь когда речь зашла о жизни Рома…
Герцог кивнул.
— В решающий момент ты поступила правильно, — сказал он. — Это важно.
Наступила тишина. Только за окнами шумел вечерний Альбигор, и звук этот казался таким же далёким, как и те дни, когда Лия была просто дочерью Артана, а я — просто новобранцем.
— Могу ли я обратиться с просьбой? — вдруг спросила девушка.
Герцог удивлённо приподнял брови, но кивнул:
— Конечно.
— Я бы хотела сложить с себя полномочия Лунного стража, — выпалила Лия.
Я видел, с каким трудом ей давались эти слова. Она всё для себя решила еще в ту ночь, когда барон дал ей последнее поручение. Барон Артан считал, что хорошо знает свою дочь, что сможет управлять ею даже на расстоянии.
Не знаю, сыграл ли свою роль Элун и всё, через что ей пришлось пройти, но Лия нашла в себе силы перестать бояться.
Я чуть повернул голову, чтобы видеть её лицо. Спокойное, безмятежное.
— Я не собирался лишать вас статуса, страж Лия, — ответил Герцог. — Почему вы хотите отказаться от того, чего добились с таким трудом?
Лия подняла на него глаза, и я увидел, что она всё решила. Видимо, давно.
— Я хочу отправиться в форт Элун и начать всё с чистого листа. После всего, что я видела там, мне кажется правильным вернуться и помочь с восстановлением. И я хочу отправиться в Элун как обычная Лунорождённая. Пусть даже и такая, которую будут презирать за фамилию.
— Никто в Элуне не посмеет тебя презирать, — сказал я спокойно. — Они помнят, что ты пошла на смерть ради них.
Она кивнула, но без особого утешения. Решение было не о репутации — о внутренних счётах с самой собой.
— Вы и сами понимаете, что в Альбигоре мне делать больше нечего, — сказала она. — Имя моей семьи покрыто позором предательства. Отец мёртв, мать давно признана пропавшей. Родовые активы будут конфискованы по итогу заочного суда. Те, кто ещё вчера называл меня будущей госпожой, теперь смотрят на меня с презрением. Я не жалуюсь, господин. Просто констатирую.
Герцог прошёлся по кабинету, поставил стакан на мраморную подставку и остановился у старого кресла.
— Ты слагаешь с себя титул стража добровольно?
— Да, — ответила она. — Я не достойна его. И не хочу пользоваться им, чтобы урвать остатки богатства моей семьи. Пусть обо мне судят по делам, а не по знакам. Если Небесам будет угодно, я смогу очистить своё имя. Но хочу сделать это подальше от Альбигора. Есои вы разрешите.
— У тебя есть меч, — заметил я. — И есть совесть. Для Элуна этого более чем достаточно.
Она посмотрела на меня. Первый раз за долгое время без маски самообладания. Просто как человек, у которого сердце устало грызть само себя.
— Спасибо, Ром, — прошептала она.
— Я разрешаю тебе покинуть пост, Лия Артан, — сказал Варейн. — И разрешаю отправиться в Элун. Но учти: это — не побег. Не изгнание. Это решение, за которое ты сама будешь нести ответственность. Ты перейдёшь под командование коменданта Элуна и станешь нести там службу.