В таких беседах прошел день. Оба путника так устали, что свалились, едва успев установить лагерь, о дежурстве и речи не шло. Однако ближе к полуночи осла ввела в исступление луна, и его вопли разбудили Мигеля.
Как выяснилось, вовремя. Их компания успела увеличиться на одну гиену, на которую осел почему-то не прореагировал. Не то чтобы они рассчитывали на осла как на сторожевое животное, но все же… Гиена как раз изучала содержимое мешка с едой. Мигель швырнул в нее арбалетную стрелу, та облаяла его, схватила кусок копченого мяса и потрусила прочь.
Как ни странно, больше спать не хотелось. Хотелось думать. И заткнуть глотку ослу. Посредством мешка ему удалось утихомирить животное, но тут опять вдали замаячила гиена, и, кажется, даже не одна. Мигель пальнул из арбалета, промазал. Гиены скрылись. Вероятно, пошли в обход или за подмогой.
Мигель зажег свечу — он взял с собой этого добра на века, обозлив тем самым Альмора — и углубился в добытый им фолиант по местной истории. Чтение продвигалось медленно, в свете свечи арабские знаки, казалось, отплясывали паучий брачный танец. Как назло, нужного почти не попадалось. Неужто в овеянном легендами Египте совсем забыли про чудовищ? Сфинкса поминали все больше как чудесную статую. Нежить упоминалась омерзительно неконкретно: где-то когда-то караван-баши Омар ибн-Вахид видел существо, издававшее трупный запах, распугавшее животных… Видел, само собой, в свете луны… За такое описание на родине Мигель не дал бы и гроша: может, гуль, а может, просто гиена. Или нищий. Здесь самые вонючие нищие в мире. Караван такой-то погиб, выжил лишь командир охраны, который… Видали таких командиров. Все равно не проверишь, а ясно же — лучше славу заработать, чем… И вот такой дребедени страниц тридцать. Ну, конечно, катоблепас, куда же без него. С оговоркой, что желающему скончаться столь экзотическим способом надо протопать и проплыть чертову уйму миль и выдержать схватки с бедуинами, дикими эфиопами и хищными зверями. Какая-то птица из дальних краев, про нее Мигель вчитываться не стал. Черепаха, якобы убитая экипажами шести разных кораблей, потом же чудом оживающая; и почему это никто не подумал, что есть несколько одинаковых черепах? Диковинки природы: белый питон, слон о трех бивнях, хомяк-убийца. Ни один явно не тянет на стража. А остальной текст — победы эмира и его предшественников, рост государства, новая система налогов… Загадочный Египет. Хотя, может быть, они про нас сказки рассказывают?
Гиена подкралась совсем близко, незамеченная Мигелем, и прыгнула. И бросилась бежать с полупустым мешком в зубах. Сослепу Мигель опять промахнулся, плюнул и занялся перепаковкой мешков.
Но вот наконец и сфинкс. Кинув тюки на попечение Альмора, Мигель сразу же занялся делом. Для начала он решил выяснить, куда смотрят глаза сфинкса. Обычный человек ответил бы что-нибудь вроде «вдаль», но Мигель недаром долго учил законы скульптуры. Делом каких-то трех часов было предварительно наметить радиус поисков.
В самом начале процесса Альмор потерял к нему всякий интерес. У него было более увлекательное занятие — ловля ящериц одной рукой, и ему он посвятил все время. Мигель был этому искренне рад, ибо тем самым ему удалось избежать комментариев.
С помощью веревки был начерчен сектор, и Мигель начал размечать его своим новым инструментом. Кстати, выглядел приобретенный искатель золота презабавно: вылитая удочка, только на конце веревки не крючок, а колечко. Как утверждал торговец, называя цену — из мельчайших алмазов и толченой скорлупы яйца феникса, прокатанное на роге единорога. Впрочем, если взглянуть на конечную цену, то услуги единорога по нашим временам очень дешевы, подумал Мигель. А может, имелся в виду однорогий бык, и всему виной недостаточное знание арабского.
Через полчаса поисков колечко неуверенно качнулось. Потом еще. Глубина — в человеческий рост, оценил Мигель про себя и чертыхнулся.
Работать с песком на суше куда как легче, чем под водой, а Мигелю уже доводилось и такое, но для скорости пришлось привлечь Альмора. Тот с сожалением отпустил ящерицу, и вот оба приятеля, словно псы на хозяйской клумбе, начали расшвыривать песок в разные стороны под суровым и мечтательным взглядом сфинкса.
Первым урожаем оказалось нечто, в чем даже начинающий кладоискатель не заподозрил бы золота: кусок кожи, прекрасно сохранившийся в сухом песке. Мигель внимательно изучил его и отбросил. Дальнейшие поиски дали кость неизвестного происхождения и, наконец, золотой полновесный динар.
— Проклятье! — сплюнул потрескавшимися губами Альмор и выругался. — За такие деньги я не работаю со времен золотого детства.
— Ты можешь предложить что-то лучшее? — ощерился Мигель. — Чья была идея? Погоди, еще ничего не потеряно.
— Извини, — примирительно ответил Альмор. — Мне просто не нравятся вон те стервятники. Они кружат слишком долго…
— Не над нами. Какое тебе дело? Люди смертны. И верблюды тоже. Займемся своим делом.
К вечеру местность вокруг сфинкса начала напоминать недокопанную могилу павших воинов врага. Двенадцать ям и несчетное количество мелких ямок. Мигель и Альмор припомнили все известные им ругательства. Казалось, все торговцы, бедуины и праздные путешественники, побывавшие тут, обронили чего-нибудь на счастье. В поисках ларца приятели разбогатели на девятнадцать динаров, позолоченное колечко, сапог, от которого прибор по поиску золота отрекся, но ничего более золотого в его яме не обнаружил, фальшивую византийскую монету, серьги и в комплекте с ними кольцо в нос. В общем-то, это было где-то как-то даже неплохо, но поездки в Египет явно не стоило.
Обозленный, Мигель хлестнул колечком на веревке по каменному подножию сфинкса. Колечко дернулось из руки.
— О-однако, — вымолвил Мигель. — Не иначе, ларец под ним!
— Так что ж нам — выкапывать его? — резонно заметил Альмор.
— Можно сообщить эмиру. Он пришлет работников…
— И если они ничего не найдут, твоя голова будет украшать городские ворота.
Мигель только крякнул.
Полчаса Мигель тщательно обходил сфинксов торс спереди, раскачивая колечко. Больше оно не качалось. Первый раз мог быть ошибкой — об этом торговец честно его предупреждал — но в это как-то не верилось. Альмор тем временем задавал сфинксу загадки. Не то чтобы рассчитывая на успех — для времяпрепровождения. Сфинкс не отвечал. Может, не знал ответа, а может, полагал, что сперва гости должны ответить ему насчет сокровищ…
Через полчаса уже оба наперебой задавали ему загадки на различных языках. Сфинкс безмолвствовал. Альмор прочел ему три великолепные касыды — об одной отозвался с большой похвалой катиб Маруф, две другие были сочинены специально для этого случая. Но на челе великана не отразилось следов восторга. Подлое колечко, опять же, более не качалось.
К полуночи Мигель после долгих расчетов заявил:
— Мы были на неверном пути. Можешь прекратить свои поэтические упражнения. Клада тут нет и никогда не было. Хочешь верь, хочешь нет — сфинкс внутри цельный.
— И что теперь?
— Теперь… Теперь к реке. Назад. Потом до ближайшего города и…
— И?
— И вверх по Нилу, — обреченно промолвил Мигель.
Вернувшись к лодке, неудачливые искатели сокровищ с изумлением обнаружили, что у нубийца-раба появилась компания. Рядом с его палаткой стояла чья-то явно чужая телега, рядом паслась лошадь, а у костра сидели трое.
Двое пришельцев, не побрезговавшие обществом раба за ужином, были явными европейцами: довольно-таки светлая, несмотря на густой загар, кожа, бородки на венецианский лад, у одного на поясе короткий прямой меч, а у другого… Мигель не поверил своим глазам — кирка, почти такая же, как у него, только поменьше и без позолоченного набалдашника — стало быть, пока не магистр, автоматически отметил про себя кладоискатель.
— Только этого не хватало, — шепнул Альмор, тоже заметивший кирку. Пришельцы их пока не заметили.
— Неужто эмир решил перепоручить дело другим? — откликнулся Мигель. — Не мог же этот щенок так нахально нарушить профессиональную этику! Тихо, сейчас я все выведаю.
Наконец-то заметив хозяев лодки, парень с киркой у пояса встал и неловко поклонился. Второй остался сидеть — похоже, спал или был пьян.
— Простите, господа, что помешали, — неуверенно произнес он по-арабски. — О… господин магистр?
— Мигель Кампо, магистр науки поиска сокрытого, — отрекомендовался Мигель, поклонившись изящно, как на приеме. — С кем имею честь?
— Себастьяно ля Фуэнте, а это мой друг… Прошу прощения, магистр, надеюсь, мы…
— Тысяча болотных дьяволов! — взорвался Альмор. — Неужели все мои земляки настолько глупы, что, встретившись в этой чертовой печи, все равно будут полоскать рот языком местных бесов! Или прикажете мне переводить ваш разговор на нормальный испанский язык?
Кладоискатели опешивши уставились друг на друга.
Воспоследовало много восклицаний и заверений, масса воспоминаний о родине, утек в различных направлениях добрый бурдюк вина, прежде чем Мигель вспомнил о деле.
— Могу ли поинтересоваться, что привело вас сюда, господа? — спросил Мигель гордым, хотя и чуть запинающимся голосом.
— Работа, — ответил Себастьяно.
— Заказ?
— Своего рода собственное предприятие, — в голосе Себастьяно появилась заносчивость. — Мы сами по себе, ничего не нарушили. Если вы по договору, так я ни при чем.
Мигель хотел что-то возразить, но запнулся.
А поутру, когда незваные гости отбыли на запад, Альмор спросил:
— И что — так вот нынче «все выведывают»? Почему ты даже не поинтересовался, что за дело у этих щелкоперов?
— Неважно, — ответил рассеянно Мигель. Он печально глядел в даль, вслед медленно уменьшающейся колымаге.
— То есть как?
— Не жильцы.
— ?
— Если выживут, им очень повезет. Ты видел, как они друг на друга смотрят? Одному другого споить или ножку подставить — первое дело. Если из двоих кладоискателей на привале один трезв, другой вдрызг пьян — плохо дело. Я пытался предупредить по хорошему, чтоб возвращались в Каир. Думал даже в долю взять… А потом, над кем вчера стервятники кружились?