– Эй, кто-нибудь! – крикнула из коридора. – Я дома!
В ответ тишина. Допустим, Грегг работает, он в мастерской в иные дни до ночи пропадает. Но где же Марк?
Дурная мысль кольнула затылок: а если убежал? Ему нельзя одному на улицу, без документов, без денег, да ещё и с ошейником этим выделяющимся, в котором любой стражник вычитает раба.
Я зашла во все комнаты поочередно с всё сильнее крепнущим беспокойством. Не мог же он попросту испариться. Или всё-таки ушел в поисках лучшей доли?..
Последней я додумалась открыть дверь в узенький чулан, где хранился разносол вперемешку со швабрами. Там с трудом помещалось два человека, да и то – вплотную друг к другу.
Марк стоял всё такой же полуобнаженный, не стесняющий себя рубашками. Абсолютно прямой.
Толстая холщовая веревка свисала с балки перекрытия крыши. Виселичный узел на её конце очень красноречиво намекал на то, чем собирался скрасить свободное время мой страж.
Мужчина обернулся ко мне, но без страха в глазах (что разоблачили) или какой-либо другой эмоции. Мазнул пустым взглядом, вновь посмотрел на петлю.
– Ты спятил?! – ахнула, подскочила к Марку, схватила его за руку, но он отдернулся. – С ума сошел?!
– Почему же? – сумрачным тоном, даже с сожалением, что отвлекли от важного дела.
– Почему?! Тебе вообще жизнь не дорога? – хотя о чем я спрашиваю, он же в бушующую реку шагнул неспроста. – То есть ты планировал вот так висеть… а мне твое тело потом с потолка снимать, да?
В глазах щипало от обиды, страха и несправедливости.
– Твой дружок бы снял, он массивный.
– Очень смешно.
– Что, птичка, жалко терять раба? – ухмыльнулся, но как-то блекло. – Все-таки власть пьянит? Представь, целый человек в твоем подчинении. Делай что хочешь.
Марк обхватил мои запястья горячими ладонями, силой заставил прикоснуться к своей груди, провел ниже, к животу. С издевательством, не отводя взгляда. Держи, мол, ощупывай. Тебе же нравится.
Мышцы его точно каменные. Не человека трогаю, а мраморную статую. Не тощий он, как казалось изначально. Скорее – без единого грамма жира. Будто всё его тело – сплошные мускулы, переплетенные, перевитые, натянутые.
Пространства чулана катастрофически не хватало. Воздух потяжелел.
Ах, так?..
Я приняла правила игры и, вырвав запястья из плена, огладила пальцами шрамы под ключицами. Мужчина напряженно застыл, словно не ожидал такой реакции. Облизала пересохшие губы, чуть улыбаясь. Шальной, безумной улыбкой.
– Что ты делаешь? – спросил недобро, но не отступил в сторону.
Да и некуда было отступать.
В глазах его отплясывали огни, но в них не было ни капли тепла. Ледяное пламя безнадеги, разрушительный смерч эмоций. Сердце глухо молотило по грудной клетке.
Тебе интересно, что я делаю?
Ты хотел такую госпожу?..
Глава 7
Нас разделяют сантиметры, и воздух вибрирует.
– Тебе нужна такая хозяйка? – мягкий, обманчивый вопрос, и голос, который чуть дрожит будто бы в предвкушении.
– Мне любая хозяйка не нужна, – твердо ответил Марк. – Но если у тебя имелись определенные виды, понятно, зачем ты всё это затеяла. Неужели тебе не заполучить мужчину добровольно, а, Ольга Трозз?
Опять издевка.
Меня отвращала сама мысль о «подчинении». И уж точно я не планировала использовать своего стража в качестве игрушки для постельных утех.
– Пошел ты знаешь куда со своими намеками? – прошипела вкрадчиво. – Не беспокойся обо мне. Я бы никогда в здравом уме не покусилась на… такого человека. Ты же слабак. Проще всего вздернуться и перестать бороться, да? Убивай себя на здоровье, только подальше от моей квартиры. Мне плевать.
Я оттолкнула его обеими руками и сбежала в свою комнату. В родных стенах и рыдать проще, уткнувшись носом в подушку. Беззвучно, глотая слезы, задыхаясь от смертельной обиды.
Я за его жизнь отдала столь дорогую плату, что в душе образовалась дыра. Самое ценное, что у меня было. Единственное, чем гордилась. Себя практически в пыль размолола ради незнакомца.
А он… так запросто…
Чуть позже вернулся Грегг, который заглянул в спальню на секунду, позвав ужинать. Но мне бы кусок в горло не полез. Ничего не случится, если разок не набью пузо дополна.
Но когда совсем стемнело, сосед вновь ввалился в моё логово самокопания. Разрешения он, понятное дело, не спрашивал, и на моё скупое "у меня нет настроения" не среагировал.
– Что-то случилось? Даже на ужин не вышла, на тебя не похоже, – полюбопытствовал миролюбиво.
– Просто устала, – ответила вяло. – Завтра нужно заняться расследованием убийства, вот, готовлюсь.
Если, конечно, истерику в подушку можно назвать подготовкой.
– А-а-а, понятно. Слушай, у твоих дверей этот сидит, – по имени Грегг Марка принципиально не называл. – Его пустить или что?
– Пожалуйста, отстаньте от меня. Хочет сидеть – пусть сидит. Я не запрещаю.
Сосед совсем стушевался, не ожидал, видимо, такой реакции. Ещё вчера я горячо защищала Марка и призывала наладить с ним отношения – ибо кто знает, сколько времени мы пробудем в одной квартире? – а сегодня полностью абстрагировалась от ситуации.
– Слушай, а он что-нибудь про диадему знает?
– Я не спрашивала.
– Почему?
Возможности не было. И желания. И времени.
– Потому что. Иди и разузнай сам. Да побыстрее, он в любую секунду может себя прикончить. Ему же с жизнью расстаться – раз плюнуть, – последние слова я произнесла нарочито громко.
– Не знаю, что между вами произошло, но лезть не буду, – Грегг поморщился. – Хм, Олли, поговаривают, в столице есть специальная школа для воспитания рабов? Может, тебе подкопить денег да отдать его туда?
Я лишь дернула щекой.
Наша кухня неуловимо изменилась, расширилась, изогнулась в причудливую фигуру. Я чувствовала её неестественность и потому понимала: это очередной сон. Опять переношу эмоции из реальности в сновидения.
За окнами расцветал алый рассвет, такой яркий, что почти слепил, жег глаза, врываясь сквозь полупрозрачные занавески.
Марк сидел за пустым столом, а я мялась в дверях, не понимая, как тут оказалась.
– Ну и чего ты взбеленилась? – вопросил он лениво. – Ожидала, что я так легко соглашусь на рабство? Смирюсь со своим положением?
Сейчас он разговаривал нормально, и шрамы не зажигались огнем. Если бы не плывущие стены кухни, которые то сужались, то вообще исчезали, то появлялись вновь, могло бы показаться, что всё взаправду.
– Но зачем убивать себя? – Нависла над ним, скомкала салфетку, чтобы чем-то занять руки. – Зачем меня в чем-то обвинять? Ты думаешь, я тобою пользоваться собиралась или что?
– Ничего я не думаю. – Мужчина поднял на меня взгляд из-под нахмуренных бровей. – Просто не могу понять тебя. Раскусить. Не верю, что ты хочешь помочь.
– С чего такие умозаключения? – спросила раздраженно. – Я тебе зла не желаю и согласна дать свободу.
– Это не свобода, – перебил он, поморщившись. – Свободное перемещение, но я останусь твоей собственностью.
– Да что за чушь! Уезжай на другой конец страны, занимайся чем угодно, хоть имя поменяй. Ты в документах вообще безымянным числишься. Буду я тебя искать на краю света.
Марк изогнул бровь, будто не доверяя моим словам, но заинтересовавшись ими.
– Слабо верится. Впрочем, посмотрим, как сложится жизнь. Ты заплатила за меня чем-то дорогим, я прав?
– Нет, – резче, чем требовалось.
– Значит, прав. Ну и зачем? Какая разница: угроблю я себя добровольно или уйду незнамо куда? Ты просто так рассталась с какой-то ценной вещью. Ради непонятно кого.
– Имею полное право на маленькое самодурство.
Над нами повисло молчание. Тяжелое, оно сдавливало легкие. Хотелось говорить и одновременно понимала – не о чем.
– Что ты делал в шахтах? – с робкой надеждой, вдруг ответит хотя бы во сне.
Ну-ну, размечталась.
– Если бы я знал. – Уставился в стену и говорил монотонно, с единой интонацией. – Ничего не помню. Вообще. В голове пустота.
– И как меня душил? – коснулась шеи.
– Смутно.
– Хотя бы о себе расскажи, – уже не просьба, но ещё не приказ.
– Ничего не помню, – повторил всё с той же легкостью.
– Врешь.
– Кто я такой, чтобы лгать хозяйке. Я же слабак. Так ты сказала вроде бы? – а у самого в глазах пляшут демоны.
Ну-ну. Я почти поверила. Ну и ладно. Не сильно-то и хотелось.
Утром я проснулась в настолько гадком настроении, что обнаружь под дверью мертвого Марка, молча прикопала бы его в саду и даже не расстроилась.
К сожалению – или счастью? – мой страж нашелся на кухне, даже одетый. То есть одетый полностью. В ту самую рубаху, рвущуюся на груди. В штаны, туго затянутые на поясе. Разве что босоногий, но мы и сами не утруждали себя домашней обувью.
Он обернулся ко мне и не поздоровался, но по глазам видела – раскаивается. Поэтому и собрался, и позавтракал (на столе стояла грязная тарелка), и язык за зубами держит.
Да ладно? Этот черствый сухарь умеет что-то чувствовать, кроме безразличия?
Не верю.
– Сегодня нужно чем-то заняться?
– Не-а, ничего срочного. Ты можешь вздернуться или травиться в свое удовольствие. Не буду тебе мешать.
Мужчина многозначительно хмыкнул, а затем подошел ко мне. Так резко, что я попятилась. Он приближался шаг за шагом, с пугающей решимостью, со сжатыми зубами. А я отступала к стене, пока окончательно не уперлась в неё спиной.
Вот и всё. Допрыгалась, сейчас тебя прикончат и саму прикопают в саду.
– Ольга, я – твой раб, твой страж, твоя вещь. Называй как вздумаешь. Но я принадлежу тебе и должен оберегать тебя на заданиях. Вчера ты говорила своему соседу о расследовании. Я всё слышал. Почему ты не хочешь взять меня с собой?