Подозрительно хороший слух, это даже пугает.
Впрочем, задание есть, и Марк кажется нормальным. Если он не начнет убивать себя, то можно взять.
Правда, его внешний вид, одежда эта поношенная… Он выглядел как самый настоящий невольник. Из тех, кто слоняется тенью за хозяевами. Чьи спины исписаны полосами от кнута.
Не хочу притягивать к нам внимание.
Мысленно я подсчитала монеты в кошельке, так же мысленно расплакалась от собственного безденежья. Но успокоила себя: совсем скоро получу гонорар за это дело и тогда оторвусь по полной.
– Зайдем в лавку за нормальными вещами, нельзя тебе в этом тряпье ходить. А потом двинем на поиски.
– Что нужно делать?
– Осмотрим место преступления. Если чутье подскажет что-нибудь – отлично. Нет – ничего страшного. От нас многого не ждут.
Марк кивнул. Пока он отмывал испачканную посуду, я наскоро переоделась и расчесалась.
Настроение чуть улучшилось, я даже поклевала остатки вчерашней каши.
Не спугнуть бы.
Дом убиенной актрисы располагался в самом центре города и напоминал особняк с картинки. Увитый плющом, с красной покатой крышей и огромными окнами, такими большими, что кажется, будто стен вообще нет.
Внутри нас ждали два стражника. Я протянула им уведомление о расследовании, и они молча расступились по сторонам.
Громадный холл выглядел обычно, как и коридоры. Дом как дом, разве что опустевший без бесчисленных слуг. Комнаты надраены до блеска. Тишина затекает за шиворот.
Хозяйку убили в мраморной гостиной, куда мы вошли в первую очередь. Белый ковер был окроплен алыми брызгами, и диван почернел от крови. Я поежилась, уловив запах соли. Марк безразлично огляделся.
Так, успокоиться, настроить чутье и попытаться определить, что здесь произошло. Тело будут осматривать другие люди, мне же нужно разобраться с местом преступления.
Я захлопнула двери в гостиную, чтобы стражники не пялились, а затем прикрыла веки, глубоко втянула воздух носом.
Присутствие Марка мешало сосредоточиться. Всякий раз я натыкалась на его ауру, крепкую, сильную, и интуиция умолкала. Только-только проклюнется понимание – и как схлынуло.
М-да. Не ожидала, что его близость может сбивать.
Поисковиков обучают несколько лет на специализированном факультете. Учат читать и рисовать карты, видеть мельчайшие детали там, где их нет. Развивают чутье до предела, и поисковые маги (на самом деле, чаще всего даже не маги, просто название сохранилось с древних времен) способны отыскать невероятные вещи.
Нужна иголка в стоге сена?
Это к нам.
Но сейчас я натыкалась на стену энергии, которая не давала пройти.
Вначале я лишь приоткрыла веки, но затем распахнула глаза и с удивлением уставилась на Марка. Тот развел руки в стороны, вычерчивая что-то пальцами. Магия лилась из-под его ладоней с небывалой легкостью, рассеивалась по гостиной, касалась предметов, и те вибрировали от переизбытка энергии.
– Ты что творишь?! – поперхнулась я.
– Ищу улики, – как ни в чем не бывало отозвался Марк, и вещи вокруг него успокоились.
– Колдовством?!
– Ну а чем ещё?
– Тебе нельзя высовываться! – Я оглянулась на запертую дверь, подумав, как своевременно её прикрыла. – Перестань немедленно!
– Успокойся. Всё нормально.
Показательно поднял руки вверх. Смотри, мол, безоружен и не собираюсь заниматься ничем противозаконным.
Прям-таки образец послушания.
– Что ты еще умеешь?
– Всего понемногу. На каминной полке стоит подсвечник, – мужчина обтер ладонь об ладонь. – Следы крови с него смыты, но он послужил орудием убийства.
Я с удивлением обернулась к подсвечнику для трех свечей, блестящему в солнечных лучах. Сквозь гигантские окна проступало невероятное количество света, и предметы сверкали.
– Не может быть. – Я подошла к камину, провела по его поверхности пальцем. – Агнию зарезали.
– Возможно, её и зарезали, но убита она была подсвечником, – не стал спорить Марк.
Мне бы его спокойствие. Не человек – каменная глыба.
Теперь я осматривала подсвечник с особым пристрастием. Вглядывалась в выступы, в изгибы, в следы воска по краю чаш. Странно, что свечек нет, даже огарков. Он явно использовался.
Чутье кольнуло. Оно.
Марку понадобилось пять минут, чтобы определить это! Что он сделал? Никогда не видела такой магии. Она словно поисковая, проникает в самую суть вещей, наполняет их энергетическими импульсами.
– Ничего себе… – Я смотрела на мужчину в восхищении, граничащим со священным ужасом. – Что-нибудь ещё?
– Да. – Марк подошел к северной стене. – Здесь должна быть картина.
– Это ты тоже уловил с помощью магии? – с подозрением.
– Нет, просто иногда нужно не только смотреть на вещи, но ещё и видеть их. Стены выгорели от солнца, лишь один квадрат чистый. – Он очертил место, где могло бы висеть полотно. – Неспроста. Предлагаю опросить прислугу.
«Ты спрашиваешь, но не ждешь ответа», – всколыхнулось в памяти.
Кажется, мне достался страж, умеющий видеть и слышать глубже обычного.
Если вдуматься, я ещё и доплачивать должна за пользование его услугами.
Кстати!
– Хочешь, я буду платить тебе за помощь? Можешь откладывать деньги, обеспечишь себя на первое время, как уедешь отсюда.
– Очень щедро, – фыркнул Марк, выглянув в окно. – Готова поделиться? Будешь отдавать мне половину твоего заработка как партнеру?
– Да, вполне.
Ну а чего нет? С его умениями он заслуживает честной оплаты. Мне не жалко.
Марк обернулся, точно не веря своим ушам. Осмотрел меня с ног до головы как осматривают умалишенную старушку, что голышом бегает по городской площади.
Я покраснела под тяжестью взгляда и замолкла.
Ему безумно шла новая рубашка с вышитыми на ней защитными рунами, рукава которой он закатывал, обнажая руки с переплетением шрамов и вен.
Хотелось всматриваться бесконечно долго.
Мотнула головой. Хватит.
Мы изучали дом часа три. Прошлись по всем комнатам, но без особого успеха. Марк даже не пытался нащупать что-то энергией – видимо, чувствовал, что бесполезно. Моя интуиция тоже безмолвствовала.
Что ж, у нас есть две зацепки: некая картина и подсвечник. Будем работать с тем, что имеется.
– Получается, ты не маг? – спросил Марк, когда мы вышли на душную улицу.
Погода переменилась, словно кто-то щелкнул пальцами. Небо затянуло черным полотном, и воздух наполнился предгрозовой тяжестью. Скоро польет дождь.
– Не-а. Сестре передался отцовский дар, а я пошла в мать, – запнулась, но продолжила: – Если что, не жалуюсь. У каждого своё предназначение. Кто-то должен воевать с нечистью, а я вот могу стать истинной ищейкой… со временем.
Он ухмыльнулся, и я так и не поняла, что означает эта эмоция. Насмешка над моими надеждами? Смеется над доверчивой мечтательной дурехой?
Не стала переспрашивать.
Глава 8
Ужин прошел вполне по-приятельски, к нам даже присоединился Грегг. Тот поглядывал на соперника – ворвался в дом, занял место – с подозрением, но не высказывал ничего вслух. Марк по обыкновению молчал, хотя к его неразговорчивости я привыкла.
За день мы обошли трех служанок мисс Шварц, и они в один голос твердили о великолепном портрете, подаренном ей каким-то поклонником. Кто именно был щедрым дарителем, женщины ответить не могли. Да и откуда им знать, с кем крутила романы хозяйка?
Портрет висел в гостиной почти год, и госпожа актриса не думала его снимать. Куда же он делся?
В общем, если чутье не врало – а оно набухло, вопя о правильности наших мыслей, – картина могла приблизить нас к разгадке.
– А я всё с диадемой вожусь, – Грегг наколол на вилку кусок мяса, повозил тот в соусе. – Вот бы посмотреть на неё разок вживую, а то твой рисунок скорее похож на каракули.
– Извини, что меня не обучили срисовывать по памяти, – съязвила я. – Всё равно скоро приедут маги из столицы, досмотрят её со всех сторон. Без тебя разгадают.
– Здесь будут осматривать или увезут? – вдруг вклинился Марк.
– Не знаю, – удивилась вопросу. – А что?
– Ничего.
Сказал как отрубил, уткнувшись в тарелку. Вот и что с ним делать? Слова лишнего не вытянешь. Хочется пристать с вопросами, но сама знаю: не ответит. Лучше отмолчаться.
– О, вспомнил, чем похвастаться хотел. Мне тут такой заказ отвалили, пальчики оближешь! Тончайшее золото, изумруды, в них вплетается оберег от нечисти. Мастер разрешил самостоятельно с ним работать. Доверяет мне, – заявил Грегг самодовольно, преломив наше молчание. – Ай, кому я рассказываю. Ты меня слышишь вообще? Неправильная ты какая-то. Платьев не носишь, к украшениям равнодушна.
От его слов стало как-то неуютно сидеть в простой холщовой рубашке и брюках. Да, драгоценностей я не носила, не любила, что они сковывают конечности. Серьги уши оттягивают, кольца норовят зацепиться за что-нибудь.
Благо, никто не требует от меня быть благочестивой аристократкой.
Но сейчас, в присутствии моего стража, эти слова резанули до мяса. Казалось, что я вся такая неправильная страшила, которая даже девушкой быть не умеет.
Неспроста мне матушка пишет жалостливые письма, смысл которых един: «Когда уже ты выйдешь замуж и порадуешь меня внуками?»
Возможно, что никогда.
– Рада за тебя. Обязательно загляну в мастерскую полюбоваться, – произнесла тоном, которому меня учили гувернантки: с легкой прохладой, которая выдает в тебе представителя знатного рода.
Мы разошлись, и я надолго застряла в ванной комнате, где смывала усталость прошедшего дня. Мысли перебирала, отсеивала ненужное как шелуху. Сомнения, домыслы, опасения.
Память об усмешке, скользнувшей по губам моего стража, кольнула в груди.
Так, надо вылезать, пока окончательно не сварилась в кипятке. Завернутая в халат, с полотенцем на влажных волосах, я вошла на кухню, чтобы выпить перед сном воды.
На лежанке никого не оказалось.