почке.
— Это — тот? Тот, что я нашел?
— Он самый. Что, не похож?
— Нет, — покачал головой мальчик. — Дело не в этом. Просто теперь он стал — настоящим.
Пол под ногами внезапно дрогнул, и но стене пробежала трещина.
Конан и Иргиль вскочили на ноги, непроизвольно схватившись за рукояти мечей. Конан вообще никогда не расставался с оружием, а Иргиль носил на поясе меч больше для тренировки, чтобы привыкнуть. Кештиора осталась сидеть. Только пальцы судорожно стиснули темно-синий шелк накидки.
Пол снова качнулся, трещина в стене расширилась. Внизу раздался треск, что-то с грохотом рухнуло.
— Уходите, — волшебница резко поднялась с места, непроизвольно кутаясь в накидку, словно ей вдруг сделалось холодно, — Уходите немедленно. Оба.
— Что это, Кешт? — требовательно спросил Конан, безуспешно пытаясь скрыть испуг за сердитым тоном. — Опять твои магические штучки?
Стены замка дрожали, как в лихорадке, и трещины разбегались по ним паутиной.
— Я после все объясню, — жестко сказала колдунья. — После. Бегите отсюда. Поторопитесь.
Губы у нее были белые.
— Мы не оставим тебя, — вмешался Иргиль. — Правда, Конан?
— Вам нечего делать здесь! — Кештиора решительно подталкивала их к двери. — Только мешать будете. Берите коней, если успеете — и ходу.
— Но ты — ты с нами?
— Ждите меня на перекрестке. Я догоню. Все. Ступайте.
— Кешт…
— Некогда спорить. Ступайте же! Оба! Не мешайте мне!
Они каким-то чудом спустились по шатающейся лестнице. Замок ходил ходуном и, казалось, вот-вот рухнет им на головы. Едва удерживаясь на ногах, они добрались до конюшни и с трудом обуздали обезумевших от ужаса лошадей. Кони с места взяли в карьер.
На ближайшем холме они приостановились, и Конан невольно вспомнил, как несколько лет назад вот также смотрел на замок, прощаясь с ним и не зная, доведется ли вернуться. Тогда покинутый замок казался мертвым. Сейчас он, напротив, жил какой-то жуткой и непонятной жизнью: дрожа и раскачиваясь из стороны в сторону. Одна из башен рухнула, за ней другая. А потом земля неожиданно расступилась вокруг Арнамагелля, словно открылась гигантская пасть. Замок качнулся — и рухнул в бездну.
Казалось, здесь всегда было так. Бесплодная каменистая почва. Никаких следов ни замка, ни его владелицы. Земля поглотила их и сомкнулась. Лишь сочилась между камнями тонкая струйка воды. Иргиль протянул к ней руку-
— Не трогай, — Конан схватил его за плечо. — Не прикасайся к этой воде.
— А что будет? — безжизненным голосом спросил мальчик. По щекам его медленно текли слезы.
— Откуда я знаю? — досадливо дернул плечом воин. — Может, умрешь, а может, и Пасть вернется. Это только Кешт знает… знала, почему…
Его голос дрогнул.
Иргиль улегся на землю и прижался к ней ухом. Ничего. Впрочем, он и не надеялся. Конан отвернулся.
— Мы бросили ее одну. Никогда не прощу себе.
— Разве, — тихо спросил мальчик, — ты смог бы справиться с Пастью?
— Однажды справился, — начал было Конан — и осекся.
Не один ведь справился, с Кештиорой, пусть та и была в облике рыжей кошки. А Кешт, даже лишенная магической силы, могла многое и еще больше — знала. Да и то — оба тогда еле ноги унесли из этого жуткого места.
— Мы могли бы забрать Кештиору с собой, — сказал, наконец, Конан. — Силой, в конце концов, увезти.
— Пасть ведь за ней пришла, — Иргиль обессиленно опустился на землю и обхватил руками согнутые колени. — Ну, поглотила бы всех троих. И все. А так у нас хотя бы надежда осталась.
— Какая надежда? — глухо спросил Конан. — На что?
— Не знаю… Просто…
Иргиль внезапно нахмурился, вытащил из ножен подаренный волшебницей кинжал и, закрыв глаза и сжав губы провел пальцами вдоль клинка. На мертвые камни упал золотистый блик.
— Иргиль, — прохрипел Конан, — смотри. Камень…
— Да, — почти шепотом сказал мальчик. — Я знаю. Камень светится. И клинок — теплый.
Он открыл глаза и пристально посмотрел на Конана.
— Она жива.
Свет дробился в стеклах витражей и цветными пятнами ложился на белый мрамор. Пелиас Кофийский, глава Ордена Золотого Лотоса, молчал, разглядывая молодого мужчину и подростка в запыленной походной одежде. Мужчине, высокому, мускулистому, загорелому, на вид было не больше тридцати лет, хотя цепкий взгляд холодноватых голубых глаз наводил на мысль, что Конан, воин по найму, на самом деле намного старше.
Юный спутник его был невелик ростом и по-мальчишески тонок, но гибок, словно стальной клинок. Спутанные каштановые волосы падали на его узковатые плечи, а в карих глазах была отчаянная надежда и чуть ли не мольба. Пелиас Кофийский подумал, что этот взгляд выдержать гораздо труднее, чем взгляд старшего.
— Я не могу вам помочь, — сказал наконец, глава ордена. — И дело даже не в том, что Кештиора Арнамагелльская нарушила один из основных наших законов, лишив жизни волшебника. В конце концов, она сполна расплатилась за свое преступление еще тогда, когда вынуждена была по второму разу спуститься Вниз. Это ведь ты тот смертный, который помог ей тогда, верно, Конан-воин?
Киммериец согласно кивнул.
Пелиас Кофийский соединил кончики длинных пальцев — капелькой крови сверкнул крупный рубин в перстне.
— Не знаю, рассказывала ли вам Кештиора, но волшебники не бессмертны, хотя и живут намного дольше людей. Посвящение — словно второе рождение для нас. Мы умираем там, под землей — и возрождаемся с многократно умноженной силой. Возрождаются, правда, не все. Некоторых Земля забирает сразу. Ну, а тех, кому повезло больше — через века или даже тысячелетия. У каждого свой срок.
— Но ведь Кештиора…
— Срок Кештиоры вышел, — волшебник развел руками. — Земля забрала ее.
— Не может быть! — парнишка выхватил кинжал.
Пелиас прищурился чуть насмешливо, наблюдая за мальчиком. Бросаться с оружием даже на начинающего мага довольно глупо. А уж на главу сильнейшего из орденов… Смешно! Но Иргиль не пытался нападать. Погладил клинок и протянул волшебнику.
— Она ведь жива. Вот же — кинжал теплый. И камень светится. Она там — и еще жива. Уже больше двух месяцев. Мы же не можем…
— Мы не можем ничем ей помочь, — в зеленовато-серых глазах Пелиаса появилось сочувствие.
— Земля не отдаст свою добычу.
— Не отдаст… — задумчиво протянул Конан.
— Не отдаст — кому? Нам? А кому — отдаст? Волшебник даже привстал от изумления:
— То ли ты исключительно умен, Конан-воин, то ли Кештиора была болтливее, чем я до сих пор о ней думал, то ли пребывание Внизу кое-чему научило тебя.
— Кому? — Конан шагнул к волшебнику, непроизвольно сжав кулаки. — Кому отдаст? Скажи, ты же знаешь!
Тот приподнял бровь: смертному не следовало забывать о почтительности. Воин понял и остановился.
— Прошу тебя, Пелиас из Кофа!
— Да, я знаю. Сказать — не могу, Думай. Ищи. Сам.
— Скажи мне тогда другое, всесильный Пелиас Кофииский, — взгляд воина стал тяжелым. — Ведь когда-нибудь Пасть придет и к тебе, верно? Через сотню лет пли через тысячу, но придет. Когда настанет твой час, ты будешь столь же невозмутим?
— Я не бегаю от судьбы, Конан-воин, — спокойно ответил маг. — Не бегаю и не прячусь. Я знал, на что шел, когда впервые спускался Вниз. И Кештиора Арнамагелльская знала. И каждый из тех, кто становится волшебником, знает это. Некоторые отступают — и никто не осуждает их. Другие — идут до конца.
— Что ж, прощай, Пелиас Кофийский, — воин слегка поклонился. — Желаю тебе сохранить такую же твердость духа, когда придет твой черед.
Повернулся и направился к двери. Парнишка поколебался и зашагал следом.
— Слабые духом не становятся волшебниками, Конан, — все так же бесстрастно сказал маг в спину уходящему воину.
Тот не обернулся. Зато мальчик чуть задержался в дверях и встретился с Пелиасом взглядом.
— Из Пасти можно выйти только через Пасть,
— очень тихо сказал парнишке волшебник. — Только.
— Из Пасти можно выйти только через Пасть,
— Конан, фыркнул и подбросил в костер еще дров. — Так это и ребенку ясно. Это же вход в подземелье. Мы с Кештиорой тогда выбирались тем же путем, что и пришли. В точности.
— И все же, мне кажется, что Пелиас подсказал нам путь. Только понять бы, что он имел в виду.
Конан закатил глаза:
— Вот чего я никогда не мог сказать, так это почему колдуны изъясняются загадками! Почему бы не сказать прямо?
— Думаю, он связан клятвой, — тихо сказал Иргиль. — Очень похоже на то. Или еще чем-то.
— Волшебники! — Копан с досады стукнул себя кулаком по бедру.
— Волшебники, — мальчик чуть улыбнулся.
— Именно волшебники, Конан, — нам и помогут найти разгадку.
Реллана опустила голову. По ее щекам медленно катились слезы.
— Этим все и должно было кончиться. Кешт ведь упрямая… была. Спустилась Вниз вопреки предсказанию. Никто и не надеялся, что она выйдет. А когда вышла… силу обрела, конечно, огромную. Мало кто с ней сравниться мог. Да только таким-то, сильным, и времени меньше других отпущено. Земля их первыми забирает.
— Пелиас Кофииский, — негромко промолвил Иргиль, — сказал, что есть один-единственный выход… оттуда.
— Что он сказал? — волшебница подняла голову и быстро вытерла щеки.
— Из Пасти можно выйти только через Пасть, — медленно сказал мальчик. — Ты не знаешь, что он имел в виду?
Реллана сдвинула светлые брови:
— Впервые слышу такое. Зато мне доводилось слышать другое…
Оба — воин и мальчик — подались вперед, впившись глазами в лицо волшебницы.
— Земля не имеет власти над тем, кто принадлежит Небу.
— И все? — разочарованно протянул Конан.
— Л кто принадлежит Небу? — почти одновременно с ним спросил Иргиль.
— Не знаю, — призналась Реллана. — Мой наставник не захотел вдаваться в подробности.