Послесловие
Первое своё произведение в китайско-американской тематике я начал писать, когда жил в Буффало. Это была книга «Крылья дракона» из серии «Хроники Золотой горы». Находясь вдали от родных мест, я безумно скучал. Мне хотелось вернуться – пусть не по-настоящему, но хотя бы в воображении – туда, где я ощущал себя дома, в китайский квартал Сан-Франциско.
Во время написания «Крыльев дракона» я параллельно работал над диссертацией, посвящённой творчеству Уильяма Фолкнера. В его книгах, среди прочего, меня привлекало, наверное, то, как автор перенёс в них свой настоящий дом, превратив его в воображаемый округ Йокнапатофа.
Нечто похожее произошло и со мной. Китайский квартал, который я знал ребёнком, был очень уютным, дружным. Там все знали друг друга. Таким же стал мой воображаемый китайский квартал, когда я начал писать. Персонажи были между собой хорошо знакомы, а меня, новичка, будто вводили в свой круг.
Но китайский квартал из моего детства отличался от того, каким его видела моя бабушка. Она хотела, чтобы я считал её современной американской женщиной. Но её привычные суеверия порой на миг открывали двери в другой, незнакомый мне мир, где, в отличие от нашего обычного мира, было место магии.
Получается так, что в моих книгах есть два разных китайских квартала. Один – это Чайнатаун из «Хроник Золотой горы», вполне реальный и настоящий. Другой – тот, в котором живут Том и господин Ху. Я пытался сделать так, чтобы он отражал неведомый магический мир моей бабушки. Мир, где в загадочной полутьме переулков обитают монстры и привидения. Мир, где живёт волшебство.