Может, еще и вторую? Нет, стухнет. Лучше уж потом еще разок прийти… Как в магазин, ха! «Живая рыба»… то есть – живая дичь. Пока еще живая…
Алексей даже не понял – почему он их не заметил сразу? То ли слишком уж замечтался об ужине (кстати, и водочки еще с ночи осталось немножко), то ли они его специально ждали, затаились в ольшанyике… Теперь уж не важно…
– Здравствуйте!
Трое в форме!
Один – старший лейтенант – и два дюжих сержанта. Не местные, видать, из района прислали на помощь в поисках.
– Мальчишек двоих здесь нигде поблизости не видали?
– Мальчишек? Нет. А что, до сих пор не нашли?
– Да не нашли… А что это у вас – никак лук и стрелы?
– А что, не дозволяется? Я ведь ради спортивного интереса…
– Позвольте взглянуть?
– Да пожалуйста!
Лук перекочевал в руки старшего лейтенанта. Тот усмехнулся, прищурился… и вдруг жестко бросил:
– Хватай его, ребята! Он!
– Как хватай?
Алексей опешил, он и не собирался сопротивляться, хотя, может быть, и надо было б… А руки уже заломили за спину… щелк – наручники!!!
– Да как же это? Почему? За что? По…
Глава 12Наши дни. ОктябрьОкрестности МценскаСтрелок
…Вот те и лес!
– Они – в разбойники ушли?
– Может – в разбойники, а, может – в отшельники…
…какому праву!
– По какому праву, спрашиваешь? – старший лейтенант недобро усмехнулся. – А вот пошли, посмотришь. Взглянешь, так сказать, на деяние своих рук… Вижу, из лука стрелять ты мастак. И не только по уткам…
– Иди, иди. – Один из сержантов грубо подтолкнул задержанного в спину. – Стрелок, блин…
Они лежали в пожухлой осенней траве, словно какие-нибудь дрова – два детских трупа. Один – почему-то раздетый, с окровавленным горлом, у второго же торчала в груди черная злая стрела. Стрела!!! Так вот, почему…
– Ну? – обернулся старший лейтенант. – Что скажешь?
Не теряя самообладания, Алексей присел на корточки:
– Это хорошая боевая стрела… скорее всего – турецкая… На мои самоделки, кстати, совсем не похожа.
– Экспертиза покажет.
– Не сомневаюсь. А стрелок неплох, неплох… хотя – знать бы, с какого расстояния стрелял?
– Так это, скажешь, не ты? – снова усмехнулся милиционер. – Одного стрелой завалил, второго сначала изнасиловал, потом – ножом по горлу. Где, кстати, нож, Чикатило?
Протопроедр осмотрелся: Черное болото, овраг… там, судя по всему, и нашли потеряшек, увы, уже кем-то убитых… Стрелок! Лучник! И стрела… Нет, кажется, все ж таки не турецкая, турецкие подлинней будут… но кто здесь может… впрочем, мало ли маньяков на свете? А ребятишек жалко… жалко… Однако что ж теперь делать? Обвинение, конечно, смехотворное, и на следствии рассыплется как нечего делать… но до следствия-то еще надо дожить! А вдруг затянется? А вдруг возьмут под стражу, да, скорее всего, возьмут, других-то подозреваемых у них нет – а тут вам и лук, и стрелы… Ну, положим, стрелы не те, но лук-то имеется… Черт! Это ж надо было этак вот влипнуть!
Задумчиво прикрыв глаза, Алексей уселся в траву, устало привалившись спиной к смолистому стволу сосны. Сержанты, до того не спускавшие с пленника глаз, несколько успокоились, один – по указу старшего лейтенанта, как видно, составлявшего протокол осмотра места происшествия – принялся что-то деятельно измерять желтой китайской рулеткой, второго же вообще послали за понятыми.
– Да где ж я их тут найду, понятых-то? – озадаченно пожал плечами милиционер. – Не город, болото да лес кругом.
– К реке спустить, рыбаков посмотри… кстати, тут где-то рядом лэповцы новую линию тянут, – старший лейтенант оторвался от примощенного поверх кожаной папки листка. – В крайнем случае – я вас понятыми запишу, хоть то и не по нраву прокуратуре придется: для них любой милиционер – лицо заинтересованное и доверия не заслуживающее никакого. Это в прокуратуре. И – уж тем более – в суде. Ну, чего встал, Женя? Иди, ищи рыбаков или лэповцев.
Женя поскреб затылок и, поправив кобуру, зашагал к реке.
– Игорь, тут, до сосны три сорок семь будет, – оторвавшись от рулетки, подал голос второй.
Старший лейтенант кивнул:
– Запишем – три пятьдесят, точнее пускай потом следователь прокурорский разбирается… Ишь, к вечеру будет! Такое дело, а они…
– Так выходной же…
– Выходной… У нас с тобой, между прочим, тоже выходной… и отгулов куча – а взять некогда. Вот ты когда последний раз в отгуле был?
– Да давно уж… – сержант несколько смущенно засопел. – Обещали деньгами компенсировать.
– Ага, компенсируют, жди… Так, что там у нас в карманах-то?
– Дак это… сигареты да расческа, да портмоне…
– О боже! Да не у нас, у них… у трупов, блин!
– У трупов… а, ну да… Ничего у них там нету – пусто. Ну, ясно – мобильники-то продать можно… Если дурак – так и сделает.
– Так как же сделает-то? Вон же он сидит, харя! Лучник, блин, долбаный. Ворошиловский стрелок! Или, думаешь, не он?
– Всяко может быть, всяко… – старший лейтенант Игорь смешно наморщил нос и задумчиво пробормотал: – Интересно, вещдоки так приобщить или на них еще протокол выемки составлять надо? Черт, жаль связи нет, не спросишь… А, приобщу так…
Сплюнув, он принялся что-то быстро строчить синей шариковой ручкой, после чего протянул протокол задержанному:
– Напиши: записано в моем присутствии, распишись.
Алексей сонно зевнул:
– Как же я распишусь-то? Руки-то, вон…
– Игорь, сними с него наручники… ненадолго… Хотя объяснение еще нужно будет написать… или сразу на протокол допроса? Хм… не облажаться бы, дело-то такое…
Раз!!!
С быстротой молнии кулак протопроедра въехал в переносицу сержанта!
Два!
Старшему лейтенанту ушел поддых локоть!
Теперь сверху… ап!!!
Не забыть и сержанта…
Ага!!!
О, Алексей знал, куда и как бить! Как, не убив, обездвижить надолго… Знал и куда бежать – сидя под сосной, заранее присмотрел место: по гати, к пню, а там, через Курскую дугу, в лес, в самую чащу!
Рванул, перепрыгивая с кочки на кочку, чувствуя, как плещется под ногами вязкая болотная жижа!
Бежал! Бежал! Бежал!
Эх, милиция, расслабились, сердечные… Теперь уж конечно ловить будут со всем усердием… но главное-то не это, время! А ловить… так пусть ловят, он, протопроедр Алексий Пафлагон на этом деле и сам не одну собаку съел…
Вот и островок, пень – тот самый, трухлявый, памятный… А над ним – через весь остров, через все болото – провода, блестящие, новенькие. По краям болота опоры – ЛЭП – линия электропередач – жива, значит, еще в России-матушке энергетика, не сдохла. Кстати, тут где-то рядом и лэповцы должны быть – строители.
Остановившись на лесной опушке, Алексей застыл, прислушался: погони не ждал, не должны были еще очнуться, а тот, что побежал за понятыми вряд ли сообразит, куда кинуться. Да и не будет никуда кидаться, покуда своих в чувство не приведет, а это процесс длительный – протопроедр бил умело.
Вот что-то загрохотало, громко, на весь лес. Бульдозер. Там, ближе к грунтовке – значит, там и лэповцы. Ага, ладненько…
Пригладив на голове волосы, Алексей отыскал в лесу нужную тропку и быстро зашагал по ней в направлении ревущего трактора. Шел не так уж и долго – минут десять, а может и того меньше, лишь сбавил шаг, увидев за деревьями оранжево-желтый «Катерпиллер» и мужиков в робах с эмблемами «РАО ЕЭС».
К ним и вышел, сперва тщательно осмотревшись на предмет наличия посланного за понятыми сержанта. К счастью, такового не оказалось – наверное, нашел-таки рыбаков…
– Здорово, чубайсовцы!
– Здорово, коли не шутишь. А Чубайса над нами давно уж нет, он теперя нанотехнологии разворовывает.
– Да слышал, шучу. Случайно в город у вас машина не едет?
– Не, через три дня только. У нас же вахта.
– Понятно. А к шоссе как выйти?
– К шоссе? Ну, сказанул – грунтовка там.
– А транспорт-то по ней хоть какой-нибудь ходит?
– Да лесовоз поймаешь.
– Ну, спасибо, мужики!
– Не за что.
Махнув на прощанье рукой, протопроедр зашагал дальше – именно в указанную рабочими сторону, к грунтовке. По пути встретил еще двух пацанов с удочками – у них тоже справился насчет дороги в город, а, как вышел к грунтовке, не пропустил и девчонку на велосипеде:
– Эй, красавица! В город в какую сторону?
– Туда…
– А автобусы в ваших краях ходят?
– Вечером, из Касимовки в двадцать два пятнадцать пойдет.
– Хо – в двадцать два пятнадцать! А раньше-то нету?
– Раньше нету… Если на лесовозах только. Вы попросите, они обычно подвозят.
– Спасибо, красавица, так вот и сделаю!
– Ну, удачи вам.
– И тебе удачи.
Проводив девчонку глазами, беглец тут же скрылся обратно в лесу, осторожно обошел лэповцев, углубляясь в сторону, совершенно противоположную и городу, и грунтовке. На дальние заимки шел, в заречье, к заброшенным кержацким деревням. Тут их много в свое время было – кержаков-староверов, не только в Нижегородской губернии, на реке Керженец, селились, но и здесь, в чащобах дремучих. Много деревень было, впрочем, не все и кержацкие. Колхозы потом завелись, совхозы… А потом хрущевские «агрогорода», брежневский указ «о бесперспективных деревнях» – и все, сгинуло село! При Ленине, при НЭПе, при Сталине держалось, а тут – на тебе! Нет, силком никого на центральную усадьбу не гнали – хочешь в своей глуши жить – живи. Только вот сначала дороги перестали ремонтировать, потом радио отключили, потом – школу начальную упразднили, сельмаг, почту, после и до электричества дело дошло – как народу-то поменьше стало. Оно, может, для кого-то и благое дело – из изб дремучих в поселковые пятиэтажки переселиться, с горячей водой, с канализацией, с отоплением… Кое-кто и хлева рядом строил, и огородики сажал – рядом. Рядом, а все же уже не то – на крыльцо-то уже не выйдешь, не окинешь хозяйским глазом свой – свой, не какой-нибудь там государственный! – двор: ага, здесь забор чуть искосился – подправить бы, тут бы, за домом, с косою пройтись – закрапивело все, здесь петли смазать, тут малиновые кусты посадить, или смороду – мое ведь все, я – хозяин!