У меня был момент в моей жизни, когда я жила среди смертных, прежде чем я узнала, кто я и даже не слышала это глупое пророчество. Я хотела работать в зоопарке. Не самое мое большое стремление к чему-то в жизни, но я любила животных и потому, что все существа могут контролироваться насилием — как чистокровные демоны — поэтому я никогда не имела питомца. Несколько раз я была в зоопарке, работающие там, казалось, наслаждались своей работой, и я так хотела. Я хотела быть счастливой от того, что я собиралась делать в моей жизни. Я привыкла думать, что, став Стражем, я воплотила бы все, что нужно.
Самое смешное, когда я жила в мире смертных, я всегда хотела вернуться в Ковенант и быть среди своих. Сейчас я не уверена, что хочу быть Стражем, если останусь в живых.
Посмотрев вниз, я положила руки на мой живот как беременная женщина. Шнур гудел в нем, постоянно открытое соединение. Я закрыла глаза и сосредоточилась, как я делала ночью, прежде чем встретиться лицом к лицу с Аресом. Боги знают, я, возможно, выглядела такой идиоткой сейчас, как и то, что я сделала тогда.
«Сет?»
Ответа не было — ничего на другом конце. Как будто шнур уходил в пространство и просто заканчивался.
По гравию зашуршали шаги, мне не нужно было оглядываться, я знала, кто это был.
Айден следовал за мной все время.
Шаги остановились рядом со скамейкой.
— Я не собираюсь сбегать, — сказала я, я и не планировала это.
Последовало молчание.
— Я знаю.
Несколько мгновений спустя, он обошел вокруг скамейки и сел рядом со мной, положив руки на бедра. Никто из нас ничего не говорил, казалось, вечность. Он первым нарушил тишину.
— Прости, что кричал на тебя после твоего возвращения.
Я подавилась смехом и скользнула к нему взглядом.
— Нет. Ты не должен.
Уголок его губ поднялся, но это была не настоящая улыбка, которая показывала ямочки. Я ни разу такой не видела с тех пор, как проснулась сегодня днем.
— Хорошо, — признал он.
— Я не извиняюсь за то, что сказал, я извиняюсь за то, что повысил голос.
— Все нормально.
— Я хочу, чтобы ты прекратила это говорить.
Я встала слишком быстро, и мои колени отозвались резкими всплесками боли.
— Но все в порядке.
Я была спиной к нему, но чувствовала хмурость в его голосе.
— Ничего не в порядке, Алекс. Я уверен, мир рушится вокруг нас. Все в порядке для того, что не в порядке.
Я поставила одну ногу перед другой, будто шла по перекладине, но мое равновесие еще не исцелилось, и через три шага, я была как пьяная, хотя раньше делала это легко.
— Это не значит, что ты слабая, если ты признаешь тот факт, что ты сейчас, как пьяная.
Я все еще стояла.
— Это не очень мотивирующая речь.
Айден сухо рассмеялся.
— Это не значит, что это так. Просто выглядит реалистично.
— Думаю, этого мне хватало в последнее время.
Он тяжело вздохнул.
— Ты не можешь быть в порядке в связи с тем, что с тобой случилось, Алекс. Никто не ожидает этого от тебя. Черт, я уверен в этом.
Медленно развернувшись, я приготовилась сказать ему, что это последнее, о чем я хотела разговаривать, но это было не то, что я сказала.
— Со мной не все в порядке в связи с этим, тогда предположительно, что со мной?
Он посмотрел мне в глаза.
— Гнев.
О, во мне было много чего.
— Ты можешь быть расстроенной — напуганной — и ты даже можешь испытывать приступы ярости из-за такой несправедливости, потому как это и было предвзято по отношению к тебе. Очень многое из того, что произошло с тобой, ты не заслужила, особенно это. Ничего справедливого в этом не было, и ты вполне можешь позволить себе испытывать подобные эмоции.
— Я позволяю.
Вроде как. Странным было то, что этого было недостаточно. Как крышку на бутылке чуть открутили, чтобы впустить немного воздуха.
Выражение грусти появилось на его лице, и он покачал головой.
— Нет, не позволяешь. Ты должна отпустить это, Алекс, или это будет разлагать тебя изнутри.
Моя грудь резко поднялась. Я уже сгнила внутри.
— Я пытаюсь.
— Я знаю.
Айден наклонился вперед, его глаза не оставляли меня.
— Прости, что сомневался в тебе утром.
— Айден…
Он поднял руку.
— Выслушай меня, хорошо? Последнее, что тебе было нужно, когда ты очнулась после всего этого, чтобы я так реагировал на тебя. Я знаю, что это не помогло тебе.
Это не было пением хора, романтическим воссоединением, но я тоже понимала.
— Мои глаза…
— Это недостаточно хорошая причина, чтобы я так реагировал.
— Это не так уж важно, Айден, но я тебя прощаю.
Айден смотрел на меня достаточно долго и затем снова сел. Его взгляд блуждал по моему лицу, а затем срезал замки. Я хотела спрятаться.
— Иди сюда, — сказал он мягко.
Холод просачивался в мою грудь, и я оставалась на месте, но слова вырвались из меня, как будто моим ртом завладела внутренняя Алекс.
— Я выгляжу как Франкенштейн.
— Ты красивая.
— Я выгляжу как Франкенштейн с красивой-отчисленной-из школы стрижкой.
Наши глаза встретились снова.
— Ты никогда не была для меня красивее, чем сейчас.
— Тебе нужно проверить свои глаза.
Он улыбнулся.
— А тебе нужно проверить голову.
Я прикусила губу.
— Иди сюда, — сказал он снова, поднимая руки.
На этот раз я не думала об онемении и холоде в моей груди. Я отпустила их и направила мои ноги вперед. Через три неуверенных шага мои пальцы сплелись с его.
Айден притянул меня на колени, усаживая меня напротив его груди так, что я могла слышать грохот его сердца в груди. Он обнял меня, удерживая на месте. Его дыхание дрожало, и Боги, я любила, когда он так меня держал.
Его губы скользнули по моему лбу.
— Agapi mou.
Я улыбнулась ему в грудь, и в темноте, я почти могла притвориться, что все нормально. В данный момент, мне это было нужно. Правда, нужно.
Как только солнце показало гребень из-за горизонта, тысячи студентов, сотни сотрудников, и тех, кто искал убежища, собрались на кладбище, расположенном за общежитием, неподалеку от крепостной стены вокруг задней части Ковенанта.
Кладбище было большое, как на Божественном Острове. Статуи Богов наблюдали за массивными мавзолеями и могилами и везде цвели гиацинты. Для меня, эти цветы всегда служили напоминанием, что может случиться, если ты любимчик Бога.
Мне стало интересно, назовут ли в мою честь цветы однажды. «Александрии» неплохо звучит для этого. Надеюсь, они будут красивые, как густой всплеск ярко красных цветов и не похожих на те, что растут сквозь асфальт.
В смерти полукровки и чистокровные были равны, и как однажды сказала моя мама, это единственное время, когда две расы отдыхают бок о бок. Но среди живых все по-прежнему было разделение, даже сейчас, когда было лучшее время, чтобы чистокровные и полукровки объединились.
Чистокровные заняли центральное место, расположенное в передней части погребальных костров. Казалось, это не важно, что только одно из обернутых льном тел принадлежит к чистокровным, а остальные три — к полукровкам. Ритуал и закон гласил, что чистокровные занимают места в первом ряду, так они и сделали. Позади чистокровных членов Совета, студентами, чистокровных Охранников и Стражей, стояли полукровки. Я знала, что они едва могли видеть костры или слышать мемориальную речь Дианы и других министров.
Наша группа стояла в стороне, слева от общей массы, там, но отдельно. Мы последовали за мрачным шествием по Университетскому городку прямо перед рассветом, и восемь из нас двигались как общая группа, но в стороне, как будто мы все согласились без слов, что мы часть этого, в не разделённом по классовой принадлежности мире.
Казалось бы, большинство глаз будет обращено вперед на похороны, но нет. Много людей смотрели на нашу группу, особенно на Айдена и меня. Некоторые из них смотрели открыто враждебно. Другие с отвращением. Эти взгляды шли от чистокровных. Полукровки же выглядели ошарашенными и смотрели с благоговеньем.
Рука Айдена сжала мою.
Я посмотрела на него, и он слегка мне улыбнулся. Он никак не мог ни знать, что половина собравшихся глазеют на нас, но он всё равно держал меня за руку. Я думаю, он знал, что мне нужно это соединение.
Было забавно, как все поменялось. До того, как все случилось. Когда Сет находился среди большого количества полукровок, на него смотрели с изумлением.
На меня смотрели, потому что я держалась за руки с чистокровным. Как все испорчено?
Оглядывая толпу, я поймала взгляд чистокровного студента. Чистокровный выглядел как полукровка, но всем нам Богами дана способность, позволяющая определить разницу между ними. Он смотрел на нас так, будто хотел вырвать мою руку у Айдена, а затем потратить весь остаток дня, объясняя, почему мы не должны держаться за руки.
Я прищурилась, глядя на него, затем подняла свободную руки и почесала переносицу… моим средним пальцем.
Голова чистокровного дернулась вперед. Некоторое время назад, меня бы избили за это, но я была Аполлионом, так что я сомневалась, что он будет болтать. Если честно, было много других проблем, чем озорство между полукровкой и чистокровным.
Сжав крепче руку Айдена, я перевела взгляд на костры. Слова, сказанные на древнегреческом, в первый раз были понятны мной, и их не нужно было переводить. Я понимала язык, слова были мощными, молитвы и похвалы были достойными для умерших от руки Ареса, но чего-то не хватало. Не то, чтобы Диана или министр сказали что-то не так. Сначала я не поняла, но потом я разобралась.
Что-то пропустили… это было внутри меня.
Сказанное что-то значило, и я чувствовала мрачную пелену, повисшую над Университетским городком. Факелы были помещены у подножия костров, я даже подумала о Леа, которая заслуживала таких похорон, вместо наспех вырытой могилы в центре чего-то. Моя грудь болела за нее и всех, кто скорбел.