Шилес прерывисто вздохнула, когда Йен расстегнул рубашку. Он постоял немного, опустив руки вдоль тела.
Все-таки он не хочет ее. Шрамы чересчур отвратительны!
— В этот раз я не стану лишать тебя невинности, поскольку ты слишком расстроена, — сказал он. — А мне хочется, чтобы ты отдалась мне с открытым сердцем и ясным умом.
Кровать заходила ходуном, когда он лег рядом. Она не успела перевести дыхание, как Йен перекатился на нее. Тепло его тела и ощущение исходившей от него силы пронзили ее.
— Знаешь, чего мне хочется? — Его лицо оказалось так близко, что она ощущала его дыхание на своих губах. — Мне хочется, чтобы ты не сомневалась, что я хочу тебя. И я тебе это докажу.
Шилес сглотнула. Почему-то ей показалось, будто в его намерения входит раздеть ее целиком.
— Здесь слишком светло.
Больше ей ничего не удалось выдавить из себя.
— Это первый раз, когда мы разделись. Я хочу видеть, какая ты.
Первый раз! А что, будет и второй, после того, как он посмотрит на ее спину? На кухне он видел лишь начало шрама. Но даже если ему не будет дела до шрама, вдруг она разочарует его чем-нибудь еще?
— Ты такая же чудесная, как твое имя, Шилес. — Йен снова повторил его, мягко протянув «ш-ш». — Ты так шепелявила в детстве, когда у тебя выпали молочные зубы.
Ей казалось, что сейчас ее ничто не развеселит, но неожиданно для себя улыбнулась.
— У меня что-то не так с зубами?
— Нет, все так. Мне даже хочется испробовать на себе, как ты кусаешься.
— Ты шутишь?
Глядя ей прямо в глаза, Йен отрицательно покачал головой, и сердце у нее вдруг сбилось с ритма. Найдя ее руку, он осторожно прикусил подушечку большого пальца, и по телу Шилес побежали мурашки наслаждения.
Когда он прижался к ней губами, она поняла, что можно ни о чем не беспокоиться.
Теперь Йен непрестанно целовал ее, и ей стало казаться, будто она готова ко всему. Она была переполнена его близостью. Тяжесть его тела придавила ее к постели.
У него были теплые и мягкие губы. Шилес протянула вверх ладони, чтобы погладить его колючие щеки. Йен только тихо застонал. Потом его язык вошел в ее рот, и словно искра пробежала по ней. Сердце забилось слишком часто. И тут его теплые ладони легли ей на грудь.
Он приподнял голову, Шилес осталась лежать, хватая воздух ртом.
— Ах, Шил, ты — чудо, — услышала она его шепот.
Йен слегка прикусил ей мочку, потом поцеловал за ухом, а потом его губы двинулись вниз вдоль горла. Шилес непроизвольно вздохнула. Ее внимание целиком сосредоточилось на его влажном теплом дыхании, на прикосновениях его губ, его языка. Но когда он губами коснулся ее груди, она резко открыла глаза.
Шилес попыталась сесть, но Йен, схватив ее за запястья и заведя руки вверх, за голову, заставил лечь снова. Ее сопротивление он преодолел, непрестанно целуя. Она не запомнила момента, когда Йен отпустил ее руки, но через какое-то время уже сама обнимала его, стараясь слиться с ним.
Шилес недовольно замычала, когда Йен отстранился от нее. Он улыбнулся в ответ, и его глаза тоже заулыбались.
— Давай займемся другой половиной тела, Шил.
Пока она соображала, что бы это значило, он перевернул ее на живот.
Тогда Шилес все поняла и зажала подол рубашки.
— Нет, Йен! Нет!
Но он не стал тянуть с нее рубашку. Вместо этого Йен откинул в сторону ее волосы и начал целовать в шею. Он был так ласков, что Шилес поневоле вздохнула. Затем он покрыл поцелуями ее обнаженные плечи. Поставив ее на четвереньки, двинулся вниз, гладя и целуя через рубашку.
Это был первый такой опыт, от которого ей даже стало немного не по себе. Шилес вздрогнула от неожиданности, когда он через рубашку куснул ее за ягодицу. Приподнявшись на локтях, она оглянулась на него, а Йен усмехнулся в ответ. В его глазах плясали чертики.
Шилес снова опустила голову и, закрыв глаза, сосредоточилась на движениях его рук, которые гладили ее по бедрам. Неожиданно он наклонился и поцеловал ее торчавшую из-под рубашки ступню. Ступню!
Вот ведь выдумал!
Шилес поджала под себя ногу и еще сильнее зажала край подола. Но было поздно, его руки уже хозяйничали под рубашкой. Они гладили и мяли ее обнаженные бедра.
— У тебя сильные ноги, — сказал он. — Слишком много работаешь.
— М-м…
Йен нравилось ощущение от прикосновения его сильных рук. Но все равно она непроизвольно напрягалась, когда он начинал гладить бедра с внутренней стороны.
Он еще раз слегка укусил ее за ягодицу. Теперь уже за голую ягодицу. Но ей было так приятно, что возражать не имело смысла.
Шилес как будто окунулась в горячий источник, когда, перегнувшись через нее, Йен шепнул на ухо:
— Я должен это сделать.
Она почувствовала холодок на спине. Потом услышала, как Йен резко втянул в себя воздух. Потом он замер в неподвижности.
— Нет!
Она попыталась подняться, но Йен снова прижал ее к постели.
Он помолчал. А когда заговорил, его голос звучал странно:
— Что-то я не пойму. Шрамов совсем не видно.
— Не обманывай! Тебе просто противно глядеть на меня!
— Нет, это правда!
Прерывисто вздохнув, Шилес опять уткнулась лицом в подушку.
— Можно только представить, как они выглядели вначале, когда он поиздевался над тобой, — сказал Йен. — Убил бы мерзавца голыми руками!
Невесомыми поцелуями он вдруг коснулся ее спины. Ее глаза наполнились слезами от такого проявления нежности.
— Я боялась, что Мердок приедет и заберет меня, когда твой отец вернулся домой раненым.
Обернувшись, она посмотрела на Йена через плечо и увидела, как тот сразу помрачнел.
— Пусть только попробует, — сказал он. — Я ему не позволю.
— Я знаю, — прошептала Шилес в подушку.
— Вот и прекрасно. Спасибо тебе, Шил, — тихо поблагодарил Йен.
Из-за шрамов она всю жизнь считала себя уродиной и никому не показывала свою спину. Нежные, теплые поцелуи Йена освободили ее от этого тягостного чувства. Целуя, он гладил ее по спине, его руки круговыми движениями прошлись по бокам, задели грудь, остановились на талии, спустились к бедрам.
— Ах, Шилес, — шепнул он. — Ты такая красивая. Так и съел бы тебя.
Гордон, да и другие мужчины, часто говорили ей, что она красавица. Но Шилес себя такой не ощущала. Прикосновения рук Йена почти заставили поверить в это. Они утешали ее и успокаивали.
Более того. То, что Йен принял ее, помогало избавиться от шрамов на сердце, которые он сам нанес ей жестокими словами пять лет назад. Лишь в его силах было помочь Шилес избавиться от них.
Йен приподнялся и лег рядом, повернув ее к себе спиной. Ей сразу стало спокойнее. Он был тут, он был везде. Закрыв глаза, она стала мысленно следовать за движением его руки. Вот он погладил бедро, вот рука остановилась на изгибе бедра, теперь легла ей на талию.
Потом Шилес ощутила, как что-то твердое упирается ей пониже спины. От ее умиротворенности не осталось и следа. Сердце бешено заколотилось. Несмотря на обещание Йена, что он не собирается лишать ее невинности — «в этот раз»! — она вдруг почувствовала себя беззащитной, лежа голой рядом с возбужденным мужчиной.
Шилес облизала пересохшее губы.
— Хоть это и исключительно приятное занятие, мне пора.
Она попыталась сесть, но Йен подскочил следом.
— Подожди. — Он положил ей руку на бедро. — Доверься мне.
— Я знаю, что произойдет потом.
Она попыталась отодвинуться в сторону.
— Нет, не знаешь. — Йен прижал ее к себе. — И я тебе докажу.
Шилес посмотрела ему в глаза.
— Я понимаю, ты винишь себя за то, в чем не виноват. Например, за то, что отец остался без ноги, или за шрамы у меня на спине, и еще за кучу других вещей, за которые ты, может, и несешь ответственность. Но ты не в силах ничего исправить, навязываясь мне.
— Я ведь пообещал, что не зайду далеко. — Йен взял ее лицо в руки. — Ты еще не готова. Поэтому доверься мне.
Доверилась или нет, неизвестно, но она позволила уложить себя. Шилес опять легла набок. Он опять оказался у нее за спиной.
— Твоя кожа, как летом, пахнет цветущим вереском.
Йен уткнулся носом в ее шею.
Шилес задержала дыхание, когда его рука поползла вверх по ее животу, потом замерла, потому что рука легла ей на грудь. Она все никак не могла сосредоточиться. Его тепло обволакивало ее со всех сторон, давило на нее. Задыхаясь, он принялся покрывать ей шею поцелуями.
— Я очень тебя хочу. — Услышала она. — Скажи, что ты знаешь это.
— Знаю.
Разумеется, он хотел ее, как любой мужчина хочет женщину, которую голой прижимает к себе, лежа с ней постели.
Шилес вдруг сообразила, что он большим пальцем теребит ей сосок. Еще немного, и она окажется за гранью. Тут он перевернул ее на спину и взял сосок в рот.
Интересно, все мужчины пользуются этой уловкой? Ее дыхание участилось. Спина прогнулась, тело словно умоляло его не останавливаться. Наслаждение пронзило насквозь, и между бедер возникла тупая боль.
Ей захотелось почувствовать его кожей.
— Так и останешься в сорочке?
— Ты хочешь моей смерти, девочка.
Но он приподнялся и стянул с себя рубашку.
Когда Йен снова обнял ее, она впилась в него зубами, смакуя близость его мускулистого тела. Жесткие волосы на его груди щекотали ей соски. Он целовал ее до тех пор, пока ей не показалось, что она сейчас воспарит.
Его язык ласкал кончик ее языка. Руки гладили бедра. Время от времени Йен невзначай касался того места между бедер, где копилась боль, и тогда ей казалось, будто она вот-вот взорвется. Слишком чувствительными были эти прикосновения. Почти болезненными. И все равно Шилес чуть ли не стонала от возмущения, когда он убирал оттуда руку.
Но вот наконец его рука окончательно устроилась у нее между ног. И она коротко вскрикнула:
— Да!
Глухо простонав, Йен впился в ее губы.
Это был совсем не нежный, чувственный поцелуй, как до этого, а наоборот настойчивый и жадный. Пока он терзал ее губы, рука делала свое дело. Пальцы лихорадочно затанцевали у нее между бедер. А она притянула его к себе. Хотелось, чтобы он стал ей еще ближе.