В зале повисла тишина. Все взгляды устремились на нее. Некоторые переглядывались друг с другом.
— Ангус! — Низкий рык Мердока разрушил тишину. У Шилес все замерло в груди. — Отволоки ее наверх.
Волной накатила паника, когда Ангус подхватил ее и перекинул через плечо. Голова Шилес болталась где-то внизу, в ушах стучала кровь. Она кричала и изо всех сил колотила Ангуса по спине. Мужской смех, доносившийся из зала, постепенно стих. Он тащил ее по выдолбленной в стене винтовой лестнице, которая вела в жилые комнаты на верхних этажах.
Когда Ангус внес ее в бывшую спальню матери, Шилес овладела настоящая истерика. Все вокруг перестало существовать для нее, кроме образа матери. Та лежит на постели в сорочке, пропитанной кровью, на окровавленных простынях. Шилес видит, как кровь мелкими капельками падает на пол. Мать умирает.
Шилес забилась, царапаясь и визжа, как дикое животное. Потом вонзила зубы в руку Ангуса. Ему пришлось отпустить ее, тогда она скатилась кубарем с кровати и кинулась к двери.
Со всего размаха она налетела на Мердока, заслонившего собой проем двери. Он перехватил ее.
— Нет, только не здесь, — стала умолять Шилес. Ее трясло. — Пожалуйста, не здесь. Здесь она умерла.
Мердок не обратил на нее внимания, как не обращал внимания на ее мать.
Сколько раз в своей жизни Шилес довелось стоять по другую сторону этой двери и слушать, как рыдает мать? Та настрадалась от двух своих мужей, которым от нее требовался только наследник на этот замок и которым было все равно, что тем самым они ее убивают.
Годами Шилес пыталась отодвинуть далеко в глубь памяти воспоминания о мучениях матери. В отличие от дочери она была красива, изящна и уступчива. По правде говоря, Шилес считала, что в их с ней несчастьях виновата мать, ибо та сама выбрала такую участь. Только теперь Шилес поняла, что мать, должно быть, тоже попала в ловушку, как она сейчас.
Когда Мердок подтащил ее назад к кровати, Шилес снова увидела мать. Увидела ее раскинувшиеся на подушке рыжевато-белокурые волосы, резко контрастирующие с черной кровью на простыне. В нос ударил запах крови и смертельного пота. Снова увидела мертвенно- бледную кожу и безвольно свисавшую руку женщины, у которой даже не осталось сил плакать.
Мердок бросил ее на постель. Шилес упала на тюфяк, придавленная своим горем. А перед глазами у нее возникла мать такой, какой она видела ее в последний раз. С открытыми глазами, которые уже ничего не видели. С протянутой через кровать рукой, как будто она все еще надеялась, что придет кто-то, кто возьмет ее за руку и избавит от постоянного кошмара, в какой превратилась ее жизнь.
То был конец. Господь проявил милосердие и забрал ее, чтобы она соединилась со своими умершими детьми.
Шилес лежала не мигая, уставившись на балки потолка. Она чувствовала себя неуязвимой для этих мужчин, впитывая в себя горе собственной матери, глубину которого она постигла только сейчас.
Глава 37
Темнеющее на глазах небо подстегивало нетерпение Йена. Он внимательно оглядел верх стен замка Нок.
— Пока видно только двух человек, — заметил его отец, который тоже был тут.
Йен согласно кивнул.
— Вы готовы, отец Брайан?
— Готов.
Йен влез в ручную тележку и уселся на корточки рядом с бочкой вина. О Господи, что он делает!
— Надо было заложить повозку, тогда бы и мы с отцом смогли отправиться с тобой, — пожалел Нилл уже не в первый раз.
— Большая повозка более подозрительна для часовых, — сказал Йен. — Я впущу вас, как только смогу.
На деле он и сам не знал, сколько человек его ожидает по другую сторону ворот — двое или сорок, из которых никто не захочет умереть.
— Ну, с Богом, — сказал отец Брайан и накинул на него брезент, как он накидывал покрывало на алтарь.
Потом обернул ткань вокруг Йена, чтобы со стороны тот напоминал бочку, а настоящую бочку с вином не стал накрывать специально.
Их уловка была стара как мир. Ею пользовались еще древние греки. Но, судя по всему, Мердок и Ангус на свою беду плохо штудировали классиков.
Взявшись за ручки, отец Брайан крякнул и толкнул тележку вперед. Хорошо, что священник оказался крепким мужчиной. От деревьев до замковых ворот было добрых сто ярдов и все в гору.
Облокотясь на бочку, в которой плескалось вино, Йен размышлял на тему, сидели ли троянцы вот так же в три погибели в брюхе деревянного коня? Пока тележка громыхала по подъемному мосту, он удерживал края брезента, чтобы они не разошлись. Наконец отец Брайан остановился и опустил тележку на землю, и Йену пришлось еще ближе подобрать под себя ноги, чтобы они не вылезали наружу.
Через дырку, которую он проделал кинжалом в брезенте, ему было видно, как священник подошел к деревянным воротам и забарабанил в них. Ему ответили, но Йен не разобрал слов.
— Я обхожу остров Скай, как делаю это каждый год, — громко заговорил отец Брайан. Потом показал на тележку. — Тут у меня бочка вина из монастыря святого Ионы. Я должен отвезти ее епископу, но путь далекий, поэтому хочу продать ее вам.
Ворота со скрипом отворились. Йен схватился за рукоятку кинжала, когда священник принялся толкать тележку внутрь.
— У нас как раз празднуют свадьбу. Поэтому мы не сомневаемся, что вы захотите преподнести вино как подарок, — сказал часовой.
При упоминании о свадьбе, Йен похолодел и принялся молиться, чтобы ему не прийти слишком поздно.
— Не прикасайтесь к вину, пока я не получу на руки плату за доброе монастырское вино.
Отец Брайан вкатил тележку во внутренний двор.
Однако, как Йен и предполагал, часовые не собирались ждать. Один из них подошел и откинул брезент. Йен с размаху ударил его под поднятую руку, и тот умер, даже не пикнув. Всего вокруг бочки собралось пятеро часовых, которые собирались помочь священнику избавиться от вина. Выскочив из тележки, Йен выхватил меч и уложил еще одного.
Остальные быстро отступили. Придя на помощь, отец Брайан подставил подножку одному из них. Тот, вскрикнув, рухнул навзничь. Когда его товарищ обернулся, чтобы посмотреть, что случилось, Йен взмахнул мечом и почти полностью отсек ему голову.
Теперь уцелевшие стражники вытащили мечи и изготовились к бою. Оставшихся на ногах было двое, но Йен сразу решил их атаковать, торопясь покончить с ними как можно быстрее.
Краешком глаза он заметил, что третий — тот, которого отец Брайан подножкой отправил на землю, уже поднялся и, выставив перед собой клинок, кинулся на священника. Мгновение спустя он валялся у ног отца Брайана, а священник вытирал кровь с клинка нападавшего о его же одежду.
Меч Йена описал полный круг в воздухе. Раздался крик. Это противник Йена получил смертельный удар в бок. Черт, от них слишком много шума! Последний охранник сделал выпад, рассчитывая, что Йен не окажется достаточно проворным, чтобы отбить удар. И ошибся.
То была его последняя ошибка.
Йен снова оглядел стены поверху. И никого не увидел. Вероятно, те двое, которых он заметил раньше, спустились вниз, надеясь отведать дармового вина, и сейчас лежали тут. Йен бросился к воротам и замахал рукой отцу и брату.
— По-моему, вы не всегда были священником, отец Брайан. Я прав? — поинтересовался Йен, когда они вдвоем оттаскивали убитых в пустую кладовку, устроенную в стене.
— Мне казалось, что все мои битвы остались в прошлом, — сказал священник. После того как они убрали последнее тело, он перекрестился, вытер руки о свою накидку. — Здесь еще осталось немало бойцов. Как ты думаешь, где они?
— В башне.
Празднуют свадьбу.
В поле ее зрения появилась массивная фигура Ангуса. Словно с другого края земли Шилес смотрела, как он сбрасывает с себя шотландку, стаскивает сорочку. Она задрожала. Тело инстинктивно почувствовало опасность, пока она пыталась отстранить от себя образ матери и избавиться от ощущения беды, пригвоздившей ее к постели.
Но когда мясистые руки Ангуса схватили ее за бедра, Шилес пришла в себя и непроизвольно дернулась. Прикосновения этого монстра были непереносимыми. Прежде чем она успела начать сопротивляться, он отвернулся от нее и посмотрел себе за спину.
— Ну, что еще? — спросил Ангус. — Так и будешь стоять и разглядывать меня?
— Я хочу быть уверенным, что ты все сделал. Захватить ее, это еще полдела. Главное, чтобы она забеременела.
За спиной этого мамонта Шилес не видела, кто стоял в ногах у постели, но по голосу поняла, что это Мердок.
— У меня ничего не получается, когда она смотрит на меня, как покойница, — пожаловался Ангус.
— Мы оба знаем, что ты должен взять ее, — сказал Мердок. — Займись делом.
При этих словах Мердока она вспомнила совет Дайны: «Лежи и не двигайся, как мертвая». Когда Ангус повернулся к ней и замахнулся, она застыла, готовясь принять удар.
Но тут он вдруг замер. Его глаза уставились на что-то у нее над головой. Жуткие, зловещие причитания наполнили спальню. Шилес подняла голову и увидела, как в воздухе над ней повисла просвечивающая фигурка Зеленой леди. Она рыдала, издавая жалобные звуки.
Ангус в мгновение ока соскочил с постели.
— Эта мерзавка своим проклятьем вызвала привидение!
Он заслонил лицо рукой, а Зеленая леди зарыдала еще громче и горше. Звук ее голоса мог бы заставить, рыдать самих ангелов.
— Она пришла за мной!
Путаясь в собственных ногах, Ангус бросился прочь из комнаты.
Шилес села на кровати и встретилась с взглядом отчима. Вторжение Зеленой леди дало ей время вернуть себе мужество и злость.
— Это ты заставил ее рыдать, — сказала она. — Ты всегда так делал.
В три прыжка Мердок пересек спальню и снова толкнул ее на кровать.
— Ее плач никогда не останавливал меня, — заявил он. — А сегодня тем более.
Шилес во все глаза смотрела на него, сердце сжималось от ужаса.
— Я — дочь твоей жены. Даже ты не должен брать такой грех на душу.
Мердок навалился на нее всем телом. Шилес почувствовала, как от него пышет жаром.