Нагао налился краской. – Я капитан армии Даймё, - вспыхнул он. – Моя страна воюет, а я сидел здесь, беспомощный, в осаде. Ты понимаешь, что такое долг, приятель? Обязательства?
Тоши сделал вдох, чтобы ответить, но Кику заговорила первой. – Идут, - сказала она. Она небрежно вдохнула аромат камелии на плече и достала свой метательный топор фуецу.
Низкий, охваченный паникой шепот поднялся у дальней стены комнаты. Там уже появилось три черные челюсти, кусающие пустой воздух, целенаправленно двигаясь к оставшимся выжившим.
Серебряная-Лапа и Нагао быстро бросились через комнату и встали между людьми и растущей стаей голодных пастей. Их уже было больше сотни, и каждую секунду появлялись новые. Офицеры указали другим солдатам, и те отважно выстроились в шеренгу, разделившую комнату пополам.
Один из воинов вскрикнул, когда одна из челюстей впилась в его руку, державшую меч. С нечеловеческой точностью, Серебряная-Лапа разрубил челюсти пополам сзади, остановив лезвие своего меча в волоске от укушенной кожи солдата. Разделенные, верхний и нижний ряды зубов упрямо пытались вонзиться в свою пищу, пока не растаяли в клубе дыма. В ответ, другие пасти повернулись в сторону окровавленного человека и поплыли к нему.
Под четким руководством Серебряной-Лапы и Нагао, солдаты осторожно отражали и избегали летающих челюстей, перебравшись в свободную часть комнаты. Мысль не провоцировать больше Всепоглощающего Óни Хаоса была хорошей, но Тоши боялся, что эта мысль возникла слишком поздно. Демонический дух нанес удар, и теперь запах крови, казалось, подсказывал ему, где он сможет найти добычу. Дальний угол комнаты вскоре заполнился голодными пастями, шипящими и жужжащими, подобно рою озлобленных пчел.
Выживший человек в мантии академии подошел и схватил Тоши за руку. – Ну же, чего ты ждешь? Уведи нас отсюда.
Тоши стряхнул его руку. – Погоди, - сказал он. – Постарайся успокоиться. Оно не причинило пока серьезного вреда, и не причинит, если мы все будем вести себя тихо.
Ученик отошел, его глаза были все еще распахнуты и наполнены ужасом. Кику поравнялась с Тоши.
- Откуда ты это знаешь? – прошептала она.
- Не знаю, - прошептал он в ответ. – Но я думаю, что единственная причина, по которой они продержались здесь так долго, в том, что с ними здесь была эта штука. – Он указал на Похищенную. – Думаю, óни Хидецугу боится ее.
Кику и Тоши наблюдали вместе, как облако пастей поднялось к потолку. Некоторые из них повернулись в сторону Похищенной. Медленно, угрожающе, они начали лететь к каменному диску.
- Уже нет, - сказала Кику.
Серебряная-Лапа возник перед Тоши, снова испугав очимушу. Ему следовало запомнить, как лисы делали этот фокус без благословений верховных мёдзин.
- Бери столько, сколько сможешь и иди, - сказал лисий капитан. – Мы прикроем ваше отступление.
Тоши взглянул Серебряной-Лапе в глаза. – Не пойдет, - сказал он. – Любой, кто не переправится за этот раз, будет мертв к тому времени, как я вернусь.
- Мы готовы принести эту жертву.
- Но я не готов. Если эта комната будет захвачена óни, я не смогу вытащить отсюда эту штуку. – Пока они говорили, ненасытные челюсти демона кружили над диском, пробуя и кусая воздух вокруг него.
Тоши за последнее время провел больше времени с кицунэ, чем когда-либо прежде, поэтому он уже научился распознавать непроницаемые выражения их лиц. Короткая морда Серебряной-Лапы поморщилась, и его глаза вспыхнули. Он был в ярости.
- Вор, - прорычал он. – Неужели твое сокровище ценнее собственной жизни? Ибо я зарежу тебя на месте, если ты сейчас же не выведешь этих людей в безопасное место.
- Тогда мы все умрем.
- Да будет так. Я не позволю тебе ставить неодушевленный предмет выше жизней моих подзащитных.
Кику шагнула вперед, вновь вдыхая аромат своего цветка. – Это решение принимать не тебе, кицунэ.
Одновременно растроганный и обеспокоенный неожиданным защитным движением Кику, Тоши обдумал свои варианты. Меч Серебряной-Лапы был обнажен, и Тоши бросил взгляд на его сверкающее лезвие. Он посмотрел на Кику, затем на кицунэ, и улыбнулся.
- Что если я предложу тебе третий вариант?
- Я выслушаю. Только быстро.
- Моему сокровищу и вашим людям угрожает одно и то же. Отойди в сторону, и я возьму на себе обе наши проблемы.
- Как ты это сделаешь?
Тоши провернул свою джитту. – Просто уведи всех своих людей назад … вот туда, подальше от диска и óни. Я уведу его оттуда
Серебряная-Лапа поразмыслил. – Мы можем помочь тебе.
- Мне не нужна ваша помощь. Мне нужно, чтобы вы наблюдали.
Внешне неубежденный, Серебряная-Лапа издал яростный звук, похожий на щелчок. Но повернулся и быстро отступил к шеренге солдат. В считанные мгновения, Серебряная-Лапа и Нагао увели своих людей и оставшихся выживших в наиболее безопасный угол комнаты.
Кику сунула метательный топор за пояс. – Удачи, Тоши.
- Спасибо.
- Нет, я серьезно. Если ты умрешь, у меня не будет отсюда выхода.
- О, ну, все равно спасибо. Полагаю, о поцелуе не может быть и речи?
Кику метнула в него сердитый взгляд и отошла к дальней стене.
Пасти óни заполнили свой край комнаты от пола до потолка и продолжали расширяться, увеличивая свое количество. Небольшое их облако теперь кружило вокруг Похищенной, хотя, до сих пор, ни один из ртов не осмелился вонзить в нее свои зубы.
Тоши сделал глубокий вдох. Он очистил разум от мыслей, представляя бескрайние просторы тьмы и пустоты, в которых царствовала его мёдзин. Он представил саму Мёдзин Объятий Ночи, какой он ее знал: белая, как кость маска в виде женского лица, окаймленная полотном из роскошной черной ткани. Черную завесу держала пара бестелесных рук, и вокруг нее кружили бледные призрачные ладони, следовавшие за ней повсюду, как слуги.
Объятия Ночи была одна из древнейших и наиболее могущественных из известных духов. Некоторые религии Камигавы даже исходили от того, что Ночь и Хаос были первыми духами, от которых образовались все остальные духи. Тоши точно знал, что это было не так, но его воодушевляло подобное сравнение. Если он собирался выставить свою покровительницу против духовного покровителя Хидецугу, то, по крайней мере, они оба находились на одном генеалогическом уровне.
О Объятья Ночи. Мысли Тоши были столь же сосредоточенными и спешными, как шепот отчаяния. Благослови своего смиренного служителя еще раз. Во имя твое, Ради славы твоей, я взываю к твоей помощи.
Ответа не последовало ни в его разуме, ни в бескрайнем океане тьмы, который он наблюдал мысленным взором. Но знакомое чувство чего-то необъятного начало переполнять его, словно волна, готовая обрушиться, или пузырь, готовый лопнуть. Он ощущал себя так, словно задержал дыхание на час, и его легкие яростно требовали выдоха, словно его ноздри были набиты пыльцой и грядущий чих разорвет его голову на куски.
Ты чтишь меня, служитель. Ступай с моим благословением.
Тоши раскрыл глаза. Он зарычал в диком триумфе, опьяненный силой, пронизывающей его. Он едва сдерживался, чтобы не запрокинуть голову и не захохотать.
Неподалеку, первый набор острых, как иглы зубов коснулся поверхности Похищенной. Чистый белый свет сверкнул в точках контакта.
Пасти óни обезумели, дико щелкая и роем направившись к каменному диску. Если óни не опознал мощь сокровища Даймё прежде, то теперь опознал точно. Вихрь челюстей бросился вперед.
Слишком поздно, подумал Тоши. В кои веки, опоздал кто-то другой.
Он поднял руки и ощутил наполнявшую его силу своей мёдзин. Кольца черного света разошлись из его рук, и тогда Тоши захохотал, сиплым, издевательским смехом в лицо его кошмарного врага.
Черные огни собрались в облако вокруг его запястий, и голодные пасти óни завопили перед ним. Когда первые из них были лишь в нескольких ярдах, темные облака вспыхнули, и из них вырвался поток мертвецки бледных рук.
Река ладоней и пальцев ворвалась в облако щелкающих челюстей. Тоши направлял поток во все стороны, поливая им Óни Хаоса, так, что демонические челюсти были полностью охвачены хваткой Объятий Ночи. Ладони появлялись одинаково: плоские, выпрямленные, с пальцами, прижатыми друг к другу, но они двигались, как живые, как только касались врага.
Каждая бледная рука сомкнулась на паре челюстей óни и туго их сдавила. Когда они попадали в цель, то полностью нейтрализовали прожорливых демонов. Если промахивались, то теряли пальцы, скармливая их неутолимому аппетиту óни. И все же, даже эти изувеченные ладони продолжали сражаться, отталкивая непрошеных гостей назад, к тому месту, откуда они пришли.
Все еще смеясь и орошая облако ртов аспектами своей мёдзин, Тоши медленно шел вперед, через комнату. Челюсти óни могли с легкостью измельчить все, что появлялось у них на пути, но бесчисленные руки мёдзин продолжали захлопывать и отталкивать их назад.
Как один, оставшиеся челюсти óни раскрылись и издали яростный, душераздирающий вопль злости и раздражения. Стоящий в самом центре бурлящей массы из рук, ртов, зубов, и пальцев, но не тронутый ни чем Тоши, высоко вскинул руки и свел ладони.
Хлопок прогремел, как пороховая бомба. Сотрясение очистило широкое пространство вокруг очимуши, которое, затем, быстро наполнилось бестелесными руками. В безопасности за стеной силы мёдзин, Тоши шел вперед, вытесняя пасти óни к дальней стене и закрытой двери. Он собрал всю свою силу, закричал в исступленном духовном неистовстве, и выдавил последние челюсти из комнаты.
Он несколько мгновений стоял в плавно кружащем циклоне рук, тяжело дыша. Затем Тоши склонился и упал на колени, вздрагивая от судорог, сведших его руки, ноги, и живот.
Кику помогла ему подняться. – У тебя получилось, - сказала она. Махоцукай выглядела впечатленной… но Тоши подозревал, что ошибочно определяет ее выражение лица. Кику, вероятно, была лишь удивлена и немного расстроена, что он выжил.
Тоши стоял без поддержки, как только Кику помогла ему подняться на ноги. – Конечно, получилось. Я только что выслал Хидецугу приглашение прийти и убить нас всех. Я только что прогнал его óни. Ему это вряд ли понравится.