Их отцы довели их до этого. О-Кагачи существовал ради воплощения и укрепления барьера между уцушиё и какуриё. Конда посвятил свою жизнь расширению своих владений, с целью присоединения к ним как можно большего пространства и как можно большего числа племен и народов. Каждый из них жаждал единоличной и всецелой власти над обоими мирами. Единственной разницей было то, что О-Кагачи жаждал сохранить существующие границы, а Конда желал изменить их в свою пользу.
- Мы должны остановить их, - сказала Мичико.
Кёдай повернулась к принцессе. Согласна. Но как?
- О-Кагачи изолирует оба мира друг от друга. Мой отец, как Даймё, делает то же с Эйгандзё, одновременно правя им, и окружающими его народами. Они оба контролируют движение между их владениями, также как и в пределах своих границ. Мы все были заключены в этих границах, но при этом мы не знали иной альтернативы. Без структуры, которую создали наши отцы, оба мира были бы другими … более хаотичными и опасными, менее организованными и упорядоченными. Без ясных границ и барьеров, душа и плоть не смогли бы существовать.
Взгляд яростных глаз Кёдай стал затравленным и безнадежным. Тогда, что же мы можем сделать?
- Мы не можем просто сбежать от ищущих нас стражей. Как не можем уничтожить границы, ради усиления которых они существуют. Даже, если бы это было возможно, результат был бы катастрофичным.
Но мы можем перечертить границы. Наши отцы определили наши миры, но мы можем переопределить их. Это путь смертных, старики уступают дорогу молодым. Старое должно отступить перед новым.
Жесткость вновь прокралась в черты Кёдай. Лукавый, дикий взгляд мелькнул в ее глазах. Тогда, сестра, ты хочешь сказать…
- Мы можем сражаться. – Сказала Мичико. – Мой отец похитил и заточил тебя в камень до того, как ты начала по-настоящему жить. Гнев твоего отца всколыхнул Войну Ками, которая забрала жизнь моей матери и любовь моего отца еще до того, как я смогла познать их. Я стану бороться и с Даймё, и со змеем до смерти, прежде чем позволю им причинить еще больше вреда.
Кёдай улыбнулась, обнажив острые зубы. Хорошо сказано. Знаешь, я чувствую то же самое. Но как ты станешь бороться? Как нам одолеть их?
- Я не мудра и не сильна, - ровным голосом произнесла Мичико. – Но я решительна. Я хорошо владею луком и стрелами. Я могу метко стрелять во врага с большого расстояния. Возможно, у меня нет великой силы, зато у меня сильная воля.
Кёдай кивнула с необузданной дикостью в глазах. У меня, в свою очередь, есть сила, сказала она. Нетронутая и неиспытанная. Но под твоим управлением, с твоей волей … Женщина со змеиной кожей раскрыла объятья. Пойдем, сестра. Вместе мы покончим с этим. Не важно, выживем ли мы, или погибнем, мир уже не будет прежним.
Без колебаний Мичико раскрыла собственные объятья и влилась в Кёдай. Здесь, в мире духов, их тела слились, словно воды реки, впадающей в море, бурные потоки воли Мичико смешались с приливом силы Кёдай. На мгновение они были полностью объединены, но различимы, превратившись в одно существо в четырьмя глазами, двумя ртами, двумя отцами, двумя жизнями … но у обеих их была одна душа, и единая цель.
Затем сестры слились полностью, смешав разум, тело, и дух в одно трансцендентное целое. Накрытая обрушившейся волной воспоминаний и ощущений, которые не были, и не могли быть ее собственными, Мичико всецело отдалась этому новому опыту. Последней сформированной мыслью ее прежнего разума, за мгновение до того, как он был сметен прочь, были слова, «Я ошибалась. Мы можем понять, каково это - быть друг другом».
Впервые в обеих их жизнях, Мичико и Кёдай, наконец, были восполнены и совершенны.
Острое-Ухо был первым, кто пришел в себя после того, как удалились сестры, но на ноги первой поднялась Жемчужное-Ухо.
- Привет, - радостно выкрикнул Тоши. Он все еще возил в грязи острием своей джитты. Он начертил длинный, сложный ряд символов, которые должны были позволить ему сбежать, но магия попросту не работала. Он пытался воспользоваться самыми примитивными канджи из всех, что он знал, но их сила для него была мертва, застывшая, как птицы и падающие листья.
Тоши указал пальцем вверх, где О-Кагачи уже коснулся крон самых высоких деревьев. – Скоро все помрем.
- Духи милостивые, - проговорила Жемчужное-Ухо. Она бросилась вперед и схватила Тоши за плечи. – Где Мичико?
- И Похищенная, - добавил Острое-Ухо. Он подволакивал левую ногу, а его правая рука беспомощно свисала сбоку.
- Кёдай, - поправил его Тоши. – Она взяла это имя, поскольку не хотела, чтобы о ней думали, как о неодушевленном предмете. – Он выронил джитту и вывернул большие пальцы Жемчужного-Уха, освобождаясь из-под ее хватки. – Где Ваши манеры, сенсей? Я точно также расстроен, как и Вы.
Острое-Ухо проковылял к Тоши. – Можно мне теперь его убить, сестра?
- Можно, братец. – Жемчужное-Ухо спешно направилась к Леди Шелковые-Глаза и попыталась помочь старейшине сесть.
Тоши отпрыгнул в сторону, едва уклонившись от клинка Острого-Уха, просвистевшего у его шеи. Очимуша перекатился и, с джиттой наготове, присел на корточки, так, что теперь он был на одном уровне с мелким кицунэ.
Острое-Ухо сделал еще один выпад, целясь своим кинжалом в грудь Тоши. Очимуша легко отбил этот удар. Острое-Ухо сейчас двигался гораздо медленнее обычного – либо его душа не лежала к столь грязной работе, либо он перенес более серьезные раны, чем пытался показать.
Тоши наблюдал, ожидая, пока Острое-Ухо приготовится к очередному выпаду. Он был готов отреагировать на атаку здорового кицунэ, на случай, если Острое-Ухо лишь притворялся раненым, но скорость мелкого лиса не увеличивалась. Тоши без труда поймал кинжал между зубцами своей джитты, когда тот метнулся в его сторону. Простым поворотом кисти, он сломал лезвие Острого-Уха не более чем в дюйме от рукоятки.
Тоши провернул джитту вокруг пальца. – Знаешь, она для этого и была создана, - сказал он.
Острое-Ухо нахмурился, оглядывая свое сломанное оружие. Не говоря ни слова, он выронил рукоятку кинжала и вытащил второй, столь же острый и все еще целый.
Тоши вздохнул, небрежно взглянул в глаза Острому-Уху. – Ну, давай, - сказал он. – Скорее всего, на мне нет скрытого канджи, который бы отразил удар твоего собственного клинка, направив его в тебя самого. Вероятно, тебе ничего не грозит, и ты можешь делать все, что захочешь. – Он угрюмо начал водить джиттой в грязи. – Возможно.
Острое-Ухо сунул нож за пояс. – Я знаю, что ты врешь, - сказал он.
- Тогда бей.
- Но я также знаю, что ты хитрый. Держу пари, что ты сможешь удрать отсюда, если сильно захочешь. – Он на мгновение взглянул вверх. – Я подожду, пока ты не попытаешься сбежать, прежде чем прирезать тебя. Так будет веселее.
- Хорошо, - сказал Тоши. – Нам всем не помешает хорошенько посмеяться через пару минут.
- Тоши, - выкрикнула Жемчужное-Ухо, сидя рядом с Леди Шелковые-Глаза. Должно быть, она учительница, подумал Тоши. Она отлично владеет этим железным тоном. – Если ты собираешься остаться здесь, среди живых, расскажи нам, где Мичико и…
- Кёдай.
- Расскажи нам, где Мичико и Кёдай.
- Они сбежали, - сказал Тоши. – Она вырвалась из каменного диска, выглядела точь в точь, как принцесса, только более дикая, и похожая на змею. О, и еще она была голой. – Он взглянул на Острое-Ухо. – Не считаешь это забавным, злобный клубок шерсти? Они ушли, а мы все еще здесь. Наконец-то и я оказался брошенным позади.
- Какая ирония, - признал Острое-Ухо. – Но забавным я бы это не назвал.
- Я тоже. Ну, так вот, - он повернулся к Жемчужному-Уху. – Они сказали, что собираются подготовиться.
Жемчужное-Ухо поднялась и вновь направилась к Тоши. – Подготовиться? К чему?
- Откуда мне знать? Никто мне ничего не рассказывает.
Лес вокруг них был таким же темным, как в полночь, бескрайнее тело О-Кагачи накрывало их, подобно зонту, размером в целый мир. Все кицунэ, оглушенные перерождением Кёдай, уже очнулись и теперь рыдали и молились в тени великого змея.
- Если она ушла, - сказал Острое-Ухо, - почему О-Кагачи все еще идет сюда?
- Я тебе кто, библиотекарь? Я даже не знаю, почему я все еще здесь. Когда речь заходит о необъятных древних чудовищах и их аппетитных голых дочерях, я знаю не больше твоего.
Острое-Ухо ощетинился. – Слушай, ты.
Воздух рядом с Тоши сгустился. Он инстинктивно взялся за джитту и откатился назад, подальше от источника искажения пространства. Он поднялся на ноги рядом с Острым-Ухом, и они встали плечом к плечу в нервном ожидании.
Это был тот же туман и дым, что сопровождал появление Кёдай, только теперь в густой пелене двигалось две размытые фигуры. Сестры одновременно вышли из тумана.
Мичико и Кёдай были одеты в кожаные доспехи с кованными металлическими пластинами поверх груди, бицепсов, и бедер. Доспех принцессы был выполнен в стиле Эйгандзё, с длинными рукавами, бамбуковыми эполетами, и белым заостренным шлемом. На плече у нее был длинный лук и кожаная перевязка на правой руке. Квадратный колчан был шириной с ее спину, и заполнен светящимися стрелами с белыми перьями.
Новая броня Кёдай была пыльно-серого цвета и сидела на ней, как влитая. Воротник был высоким, выше подбородка, и ее дикие глаза светились желтым светом в сгущающейся тьме. У нее не было оружия, но ее походка была уверенной и преисполненной силы. Обе сестры теперь были окружены облаком из звезд, которые сопровождали Кёдай, когда она впервые вышла из своего заточения.
- Привет. – Сказала Мичико. – Мы пришли положить этому конец.
Тоши выдавил из себя усталую ухмылку. Он ткнул пальцем вверх. – Будьте так добры.
Кёдай взглянула на О-Кагачи, мерно давящего кроны деревьев, опускаясь все ниже. Не отводя глаз от змея, она протянула руку Мичико. Когда принцесса взяла ее, Кёдай запрокинула голову и зашипела, от чего волосы на теле Тоши встали дыбом.