Кёдай не стала ждать. Она метнулась вверх, взмыв в небо за Мичико. Тоши едва не закричал ей вслед, но ему не стоило беспокоиться. Теперь, будучи раненым, О-Кагачи сконцентрировался исключительно на своей дочери. Древний змей даже не взглянет в сторону леса, пока не отомстит за свою рану, и не пресечет любую возможность ее повторения.
Он неуклюже поднялся вверх, следом за Кёдай, но спустя мгновение она вернулась сама с Мичико на руках. Принцесса казалась обмякшей, без сознания, но Кёдай парила со своей ношей, непокорно взирая в глаза О-Кагачи. Одно невероятное, жуткое мгновение противники оставались неподвижны, одна из голов О-Кагачи не сводила глаз с сестер, и Кёдай мрачно взирала в его глаза. Взаимообмен между этими невероятными существами был непостижим для Тоши, но было ясно, что если О-Кагачи не узнал свою дочь прежде, то теперь узнал в ней своего заклятого врага.
Кёдай издала нечеловеческий крик и подбросила Мичико к небу, подальше от предстоящей схватки. Она бросилась вперед, навстречу широко распахнутым челюстям О-Кагачи, несущимся к ней на крыльях могучих мышц и ярости.
Тоши хотел увидеть столкновение, но его глаза сами мелькнули к падающей фигуре Мичико-химе. Он был профессиональным притворщиком и обманщиком, чтобы узнать хитрость с первого взгляда. Кёдай только что бросила сражение, чтобы отыскать сестру, поэтому отбрасывание ее в порыве злости либо означало, что Кёдай вышла из себя, утратив самоконтроль … либо, что она что-то задумала.
Он был вознагражден, когда Мичико вернулась в полное сознание в то мгновение, когда Кёдай и О-Кагачи врезались друг в друга. Бывшая Похищенная ударила в морду О-Кагачи, словно та была слеплена из мягкого теста, и его затылок вжался в шею. Дикарке досталось больше, поскольку масса О-Кагачи была несоизмеримо больше ее. Она выломала два его зуба и разбила в кровь его нос, но сама Кёдай была отброшена назад на страшной скорости.
Тоши обратил внимание, что все места, куда наносили удары сестры, были покрыты звездами. Сломанная челюсть О-Кагачи, порезы на шеях, и зияющие дыры в его шкуре кишели светящимися точками и пустотой, но звезд было больше. Как запекшаяся корка, образующаяся поверх заживающей раны, звезды, казалось, перекрывали и защищали урон, нанесенный сестрами. Было ли это частью их плана?
Завороженный, Тоши потряс головой и быстро взглянул на Мичико. Принцесса парила в своем белом ореоле, вытянув руку, в которой прежде держала лук. Полупрозрачный свет звезд, окружавший ее, перетек в ее руку, обрел плотность, и затвердел. Туман заискрился, и в следующий миг Мичико уже держала новый лук из белого дерева. Не теряя ни секунды, она воспользовалась новым оружием, и одним плавным движением вложила стрелу в тетиву и выстрелила.
На этот раз стрела обернулась ярким зарядом белой энергии. Светящийся заряд вонзился в макушку головы, которую только что оглушила Кёдай. Вместо того чтобы пробить кожу змея, или войти глубоко в его мясистую плоть, стрела, казалось, растеклась по поверхности чешуи О-Кагачи. Светящееся белое пятно затвердело, окутывая змеиное тело под собой в камень – Тоши слышал, как трещали твердеющие чешуйки даже со своего расстояния.
В считанные секунды голова и большая часть шеи змея были заточены в каменный плен. Тоши видел, как мышцы под окаменевшей массой пытались удерживать голову навесу, прежде чем сами не были поглощены белой пеленой. Не испугавшись участи одной из своих голов, О-Кагачи бросился остальными головами к Мичико.
Кёдай вернулась до того, как они успели атаковать принцессу, мелькнув, словно молния к окаменевшей голове. Она была подобна кричащей хищной птице, вновь подлетев к морде змея.
Грохот столкновения звучал так, словно раскололась целая гора. Громадные струи белой пыли вырвались из облака окаменевших обломков. В центре этого пыльного облака мерцали миллионы звезд. Все остальные головы змея отпрянули в стороны и взвыли, наполнив воздух неописуемым воплем боли и ярости.
Тоши поднялся с земли. По каким-то глубинным, инстинктивным причинам, он чувствовал себя недостойным смотреть на последствия атаки сестер. Это было сродни богохульству – смотреть на что-то, чего не должны были видеть глаза смертного. Затем, он взглянул вверх все равно.
Небо над битвой заполнялось тающими пятнами пустоты, и ослепительными звездами. Под этой завесой из света и тьмы О-Кагачи был уже семиглавым змеем, восьмая его голова теперь была не более, чем расколотым обрубком на конце длинной, болтающейся шеи. Стрела Мичико не только обездвижила голову змея, покрыв ее каменной коркой, она полностью превратила ее в камень. То, что Конда сделал с Кёдай, Мичико сделала с О-Кагачи. Правда, при этом, сестры не собирались возводить этот каменный идол на пьедестал и служить ему.
Обезумевший от злости и боли, О-Кагачи бросился к сестрам, молотя головами, как пьяный драчун в трактире. Мичико и Кёдай с легкостью уходили от этих слепых, неуклюжих выпадов. Они выманили одну голову от остальных, и когда она была изолирована, Мичико взмыла над ней, а Кёдай отлетела назад. Принцесса выпустила еще одну белую стрелу, от которой О-Кагачи почти увернулся, но заряд все же угодил ему за ухо.
На этот раз все прошло еще быстрее. Окаменение расползлось по всей голове змея, спустившись до его массивной шеи. О-Кагачи пытался пошевелить пораженной головой, и подтянуть свои кольца, чтобы защититься от фатального удара Кёдай. Но желтоглазая воительница была слишком стремительной и проворной, она поднырнула под громадные кольца чудовища, и раздробила его голову ударом снизу.
Сестры разработали идеальный ритм для следующей головы: изолирование, окаменение, и разрушение. Обезглавленные шеи безжизненно свисали, затрудняя движения оставшихся голов. Чем больше он боролся, тем безумнее и рассеяннее он становился.
Змей запаниковал не на шутку, когда они уничтожили его четвертую голову. Эффектно ослабленный наполовину, О-Кагачи все еще оставался серьезной угрозой – в конце концов, он проломил стены Эйгандзё всего с тремя головами. Но Эйгандзё мог противопоставить ему лишь людей, мотыльков, и магию. Мичико и Кёдай были не похожи ни на что из того, с чем он сталкивался прежде, они являли собой совершенно новое слияние плоти и духа. Если бы О-Кагачи не дергался от боли и ярости, Тоши бы ожидал его гнева от самого существования сестер. Он был верховным духом всего сущего – как могло существовать что-то, неизвестное ему, не говоря уже о том, чтобы ранить его?
Пятая голова пала под натиском сестер, а за ней и шестая. Небо над змеем теперь было покрыто сплошной пеленой сверкающих звезд. Вокруг Тоши послышались радостные возгласы кицунэ, но сам он еще не был готов праздновать.
Словно по команде, сестры прекратили нападение и устремились к земле. Они остановились между О-Кагачи и лесными наблюдателями. Тоши видел, как они переговаривались и кивали, указывая на последние две головы змея.
Не рискуйте, думал он. Добейте эти две головы, пока О-Кагачи не выкинул что-то неожиданное.
Но сестры не слышали и не последовали его искреннему совету. Вместо этого они разделились, и подлетели к оставшимся головам. О-Кагачи не мог поймать их, когда был цел, теперь же, казалось, все, что он мог делать, это щелкать зубами, рычать, и ненавидеть их.
Сестры приземлились одновременно. Каждая из них гордо стояла на плоской, квадратной голове змея. Они взглянули друг на друга, кивнули, и Мичико взяла в руки лук. Она выстрелила в сторону Кёдай с поправкой на яростно трясущиеся змеиные кольца. На полпути к цели стрела превратилась в полоску ярко-синего света. Лазурная линия вернулась к Мичико с той же скоростью, с какой она продолжила лететь к Кёдай, поэтому коснулась обеих сестер одновременно.
В одно мгновение, Мичико и Кёдай обе повернулись и обеими руками поймали подлетевшие к ним синие стрелы. Небо, воздух, все, что было в поле зрения Тоши, было поглощено сапфировой волной света и энергии. Ослепленный, он попятился и наткнулся на кедр. Он повернулся к тому месту, где в последний раз видел сестер и принялся ждать, когда его зрение прояснится.
Перед его глазами танцевали яркие точки, и синее свечение размывало детали, но Тоши все же увидел. В мерцающем свете в небесах и за его веками, Тоши наблюдал, как сестры, теперь гигантского роста, боролись на равных с оставшимися головами О-Кагачи. Кёдай зажала свою жертву руками, как огромного, игривого пса. Мичико обеими руками держала челюсти второй головы замкнутыми, оседлав шею, как могучую лошадь.
Затем, быстрее, чем он мог заметить, сестры и О-Кагачи уменьшились от гигантских размеров, затмевавших небо, до обычных, ростом с человека. Это произошло с такой же скоростью, с какой снег таял на раскаленной сковороде, столь же плавное, но сильное изменение. В одно мгновение они боролись в небе, подобно богам, а в следующее – уже стояли на земле, не крупнее, чем они были до того, как явился древний змей.
О-Кагачи был уменьшен гораздо сильнее, чем сестры. Великий древний змей все еще был в их руках, борясь изо всех сил, шлепая по земле своими окаменевшими и расколотыми, шеями. Каждая из его оставшихся двух голов была размером не больше фута, и бодрые воительницы, одолевшие его, без труда удерживали их в руках.
Жемчужное-Ухо шагнула вперед с именем Мичико на губах, но принцесса крикнула, - Нет, сенсей. Мы еще не закончили.
Мичико и Кёдай переглянулись. Они кивнули друг другу и подняли беспокойные головы змея на уровень глаз.
- Таков путь смертных, - произнесла Мичико. – Старики уступают дорогу молодым.
- Старое должно отступить перед новым, - ответила Кёдай.
Воздух между ними сгустился, и когда он прояснился, О-Кагачи был не крупнее солдатского рюкзака, а каждая из извивающихся шей не длиннее и не толще садовой змеи.
Сестры обменялись взглядами в последний раз, затем раскрыли рты и откусили оставшиеся головы О-Кагачи. Кровь и мерзкий черный туман вытекали из их ртов, пока они одновременно разжевали, сглотнули, и отбросили безголовые обрубки в сторону.