За двадцать три минуты ожидания Артур выпил две чашки кофе и трижды поймал себя на том, что бессознательно сжимает и разжимает кулаки, наслаждаясь ощущением работающих мышц. Новое тело всё ещё казалось чудом. Или проклятием. Грань между этими понятиями становилась всё тоньше.
Когда Кросс наконец появился, первое, что бросилось в глаза — его красота была неестественной. Не в том смысле, как неестественным было совершенство Стерлинга Грея. Нет, красота музыканта была человеческой, но доведённой до такой степени совершенства, что становилась почти болезненной.
Длинные чёрные волосы струились по плечам как жидкий шёлк. Скулы резкие, словно вырезанные скульптором. Глаза — ярко-синие, почти фиолетовые, с поволокой, говорящей о бессонных ночах. Но было в этих глазах что-то ещё. Страх. Глубокий, въевшийся, как запах дыма в одежду.
Кросс огляделся, заметил Артура и направился к его столику. Движения музыканта были одновременно грациозными и напряжёнными, как у дикого животного, готового в любой момент броситься бежать.
— Мистер Блэквуд? — голос оказался неожиданно низким, с хрипотцой. Голос, созданный для рок-баллад и полуночных признаний. — Простите за опоздание. Я… у меня была дурная ночь.
— Садитесь, — Артур кивнул на стул напротив. — Кофе?
— Виски, если можно. Двойной.
Брови официантки поднялись — полдень всё-таки — но она кивнула и удалилась. Кросс опустился на стул, и Артур заметил дрожь в его руках, быстро спрятанных под стол.
— Расскажите о тенях, — без предисловий начал Артур.
Кросс дёрнулся, словно от удара током.
— Грей предупредил, что вы прямолинейны. Но я не ожидал…
— У нас мало времени. Судя по вашему виду, ситуация ухудшается. Так что давайте пропустим светские любезности. Когда это началось?
Музыкант помолчал, глядя в окно. За стеклом Лондон жил своей обычной жизнью — спешащие пешеходы, красные автобусы, голуби на карнизах. Нормальный мир нормальных людей.
— Три недели назад, — наконец заговорил Кросс. — После концерта в баре «Сломанная струна» в Уайтчепел. Маленькое заведение, я иногда выступаю там инкогнито. Люблю камерную атмосферу.
Уайтчепел. Снова Уайтчепел. Артур достал блокнот.
— Продолжайте.
— После выступления я шёл к метро. Было около двух ночи, улицы пустые. И тут я увидел… — он замолчал, подбирая слова. — Вы поверите?
— Попробуйте меня удивить.
— Тень. Но не обычную. Она двигалась против источника света. Ползла по стене старой церкви, поднимаясь вверх, к колокольне. И она… она смотрела на меня.
— Как тень может смотреть?
— Не знаю. Но я чувствовал взгляд. Холодный, изучающий. Как будто что-то древнее и голодное увидело во мне… добычу.
Официантка принесла виски. Кросс залпом выпил половину, поморщился.
— С тех пор они повсюду. В углах сцены во время выступлений. В отражениях витрин. В дыму сигарет. И голоса…
— Голоса?
— Шёпот. На языке, которого не существует. Но иногда я различаю своё имя. Только задом наперёд. «Неимэд Ссорк». И с каждым разом я понимаю больше слов. Как будто учусь их языку против воли.
Артур вспомнил собственные видения. Символы, которые начинали обретать смысл. Шёпот на границе сна и яви.
— Покажите мне руки, — вдруг попросил он.
Кросс удивлённо моргнул, но повиновался. Руки музыканта были длинными, с тонкими пальцами. На первый взгляд — обычные руки. Но Артур заметил то, что искал.
На левом запястье, едва видимая, пульсировала метка. Не татуировка, как у самого Артура, а словно выжженный на коже символ. Переплетение линий, образующее нечто среднее между нотным ключом и древней руной.
— Когда появилась метка?
Кросс дёрнулся, пряча руку.
— Как вы…
— Когда?
— Неделю назад. Проснулся, а она уже там. Пытался смыть, содрать… бесполезно. И она… она иногда светится. По ночам. Когда тени подбираются слишком близко.
— Вы пробовали обратиться к врачу? К полиции?
Горький смех.
— И что я им скажу? Что меня преследуют тени? Что я слышу голоса мёртвых? Меня упекут в психушку быстрее, чем я допою этот виски.
Кросс опустошил стакан и жестом подозвал официантку.
— Ещё один. Сделайте тройной.
— Алкоголь не поможет, — заметил Артур.
— Помогает заснуть. Иногда. Хотя сны… сны стали хуже кошмаров наяву.
— Расскажите о снах.
Кросс получил новую порцию виски, сделал глоток.
— Я вижу город. Но не современный Лондон. Старый, газовые фонари, конные экипажи. И туман — густой, жёлтый, пахнущий серой. Я иду по улицам, и за мной кто-то следует. Слышу шаги, но когда оборачиваюсь — никого.
Он замолчал, глядя в стакан.
— А потом я прихожу к дому. Обычный дом, кирпичный, с красной дверью. И знаю — абсолютно точно знаю — что должен войти. Что внутри ждёт нечто важное. Но как только рука касается дверной ручки, я просыпаюсь. В холодном поту, с диким сердцебиением. И с ощущением, что упустил что-то жизненно важное.
— Адрес дома помните?
— Дорсет-стрит, 13. Не знаю, откуда я это знаю, но уверен абсолютно.
Артур почувствовал, как холодок пробежал по спине. Дорсет-стрит — та самая улица, где Джек-Потрошитель убил Мэри Келли. Его последняя известная жертва.
— Мистер Кросс, расскажите о своей семье. Родителях, дедушках-бабушках.
Музыкант нахмурился.
— Причём здесь семья?
— Возможно, ни при чём. Но я должен понимать полную картину.
— Отец умер, когда мне было пять. Рак. Мать вырастила меня одна. О дедушках-бабушках знаю мало. Мама не любила говорить о прошлом. Говорила, что некоторые семейные тайны лучше оставить похороненными.
— Фамилия матери до замужества?
— Келли. Маргарет Келли. А что?
Совпадение? Артур не верил в совпадения. Особенно когда речь шла о Уайтчепел и тенях прошлого.
— Ваш следующий концерт когда?
— Сегодня вечером. В клубе «Электрический бальный зал» в Камдене. Отменить не могу — контракт, неустойка…
— И не нужно. Я буду там. Посмотрю на этих ваших теней в деле.
— Вы думаете, это реально? — в голосе Кросса звучала отчаянная надежда. — Я не схожу с ума?
Артур посмотрел в его измученные глаза. Увидел в них отражение собственных страхов, собственных сомнений в реальности происходящего.
— Вы не сходите с ума. То, что происходит с вами, реально. Опасно. Но не безнадёжно.
— Вы можете остановить это?
— Попытаюсь. Но мне нужна ваша помощь. И абсолютная честность. Есть что-то ещё? Что-то, о чём вы не рассказали?
Кросс заколебался. Полез во внутренний карман куртки, достал небольшой предмет, завёрнутый в чёрный бархат.
— Это нашёл в своей гримёрке неделю назад. После того, как появилась метка.
Он развернул ткань. На ладони лежал старинный медальон — серебряный, потемневший от времени. На поверхности выгравированы символы, похожие на те, что пульсировали на запястье Артура.
— Можно?
Кросс протянул медальон. В момент, когда металл коснулся кожи, мир взорвался видениями.
Ночь. Дорсет-стрит. Женщина в изодранном платье бежит по мокрой мостовой. Мэри Келли — но не та Мэри Келли, чьи фотографии с места преступления видел Артур в архивах Скотланд-Ярда. Эта моложе, красивее. И в её глазах горит странный огонь — не страх, а… триумф?
За ней гонится тень в цилиндре и плаще. Джек-Потрошитель. Но его движения неправильные, дёрганые, словно марионетка на невидимых нитях.
Мэри забегает в дом номер 13. Дверь захлопывается. Потрошитель останавливается снаружи, и его лицо искажается яростью. Но войти не может. Что-то не пускает.
Внутри дома Мэри встречает другая фигура. Высокий мужчина с аристократическими чертами. В его руке — точно такой же медальон.
«Ловушка сработала», — говорит Мэри. — «Он попался».
«Не совсем», — отвечает мужчина. — «Мы поймали только оболочку. Сущность уйдёт. Найдёт новое тело. Но теперь он отмечен. И когда-нибудь, через поколения, кто-то из наших потомков закончит начатое».
Видение оборвалось. Артур пошатнулся, чувствуя острую головную боль. Кросс смотрел на него с тревогой.
— Что вы увидели?
— Прошлое. И, возможно, ключ к будущему. Храните медальон при себе. Всегда. Он может быть единственной защитой.
— От чего?
— От того, что охотится на вас. И что охотилось на ваших предков больше века назад.
Кросс спрятал медальон, залпом допил виски.
— Грей был прав. Вы действительно видите то, что скрыто от других. Но это не утешает. Скорее наоборот.
— Знание — сила. Даже если это знание пугает. Сегодня вечером, на концерте, держитесь подальше от тёмных углов. И что бы ни случилось — не прерывайте выступление. Музыка… музыка может быть щитом.
— Откуда вы знаете?
Артур не ответил. Он и сам не знал, откуда приходит это знание. Словно кто-то нашёптывает подсказки на грани слышимости.
Они расстались у дверей кафе. Кросс ушёл, сутулясь под грузом невидимого бремени. Артур остался стоять на углу, обдумывая услышанное.
Узор начинал складываться. Уайтчепел. Джек-Потрошитель. Семейные проклятия, передающиеся через поколения. И тени, которые обретают силу по мере того, как истончается грань между мирами.
Он достал телефон, набрал номер Элеоноры.
— Мне нужна информация. Всё, что можно найти о семье Келли из Уайтчепел. Особенно о Мэри Келли — жертве Потрошителя. И о доме номер 13 на Дорсет-стрит.
— Будет сделано. Что-то ещё?
— Подготовьте мой старый револьвер. И серебряные пули, если найдёте.
— Серебряные пули? Мистер Блэквуд, вы собираетесь охотиться на оборотней?
— Хуже. На тени прошлого, которые отказываются оставаться мёртвыми.
Он отключился, глядя на улицу. Полдень в Лондоне — самое обычное время самого обычного дня. Но за фасадом нормальности Артур видел иное. Тени, которые двигались неправильно. Отражения в витринах, показывающие не то, что должны. И символы — древние, пульсирующие — проступающие на стенах домов, чтобы исчезнуть при попытке присмотреться.