– Это что, эмоции?
В нетерпении я приподнялась на коленях, почти утыкаясь макушкой в потолок. Тьма легко шевельнула волосы – по спине побежали мурашки. Щекотно. Страшно!
Я легла на бок и уставилась на кромешника.
А ничего у него профиль, выдающийся… особенно нос.
– Тьма выжигает светлые эмоции, оставляя темные, – напомнил Фрост. – Не обольщайся, я фактически живой мертвец.
Слова прозвучали безмятежно, без единой капли горечи. Так о смерти говорит человек, проживший долгую, хорошую жизнь. Но ведь этого нельзя сказать о Фросте! Ему тридцать два года. Всего лишь! Он молод, полон сил, ему рано прощаться с жизнью!
Смутная идея обрела очертания и превратилась в дельный план по спасению одного отмороженного кромешника. Нужно сделать несколько уточнений и можно высказаться вслух.
– Эйден, поправь, если ошибаюсь, хорошо?
Имя вырвалось само. Ладно, себе признаюсь: называть кромешника не по фамилии понравилось.
– Ты встретил девушку здесь, в нашем граде? А когда?
– В день знакомства с тобой, Изольда. Мы могли пересечься с ней, когда я ехал по тракту на службу, или же когда спускался со стены за пирогами в трактир.
Ближайший принадлежал Хельге, но я все равно уточнила:
– В «Снежную ведьму»?
– Да.
– Если снова увидишь, поймешь, что она твой источник света?
Фрост молчал, и я заволновалась: мой замечательный план по спасению мог накрыться медным тазом.
– Думаю, да.
– Отлично! – На радостях я вскочила на ноги. Точнее попыталась, забыв, что нахожусь в пещере. Не вышло – только больно стукнулась макушкой о каменный, судя по ощущениям, потолок.
– Сильно ударилась?
Фрост приподнялся на локте и другой рукой попытался нащупать шишку. Волна смущения омыла меня с головы до пят.
– Нет, я в порядке, правда.
Он не слушал моих возражений – чуткие пальцы пробежали по коже головы, ласково гладя и слегка охлаждая. Чем это он? Неужели тьмой? Она холодная?
– Я почему обрадовалась, – уже спокойно заговорила, осаженная сводом нашего убежища. – Я знаю, как найти твою незнакомку. Послезавтра большая ярмарка.
– Ярмарка раз в неделю, – возразил мужчина, – необязательно, что она придет на эту.
Фрост сразу понял, к чему я веду, – это понравилось, а вот его скептицизм нет. Нельзя сомнениями омрачать замечательные идеи, от этого они слабеют и сложнее воплощаются в жизнь.
– На эту придет непременно! Это же большая, последняя перед Переломом зимы, и длится два дня. Каждая хозяйка что-то да не купила перед главным праздником Северных земель.
– Что предлагаешь? Встать в центре площади и озираться по сторонам? – Все-таки он язвил, хоть и отрицал это.
– Нет, зачем? – Предвкушая развлечение, я потерла руки. – Мы тоже растрясем кошельки. Но начнем это делать с самого открытия ярмарки и до ее конца. Мы обязательно найдем твою незнакомку, если не в первый, то во второй день!
Моего оптимизма кромешник не разделял – кажется, я ощущала его сомнения всей кожей.
– На этой неделе у меня остался один дневной выходной.
– Ничего, можешь с кем-то поменяться.
Я верила в свою затею от души, и какие-то мелочи вроде неудобного графика испугать не могли.
– Кстати, ты же ни разу не отмечал Перелом зимы?
– В Давелии нет такого праздника.
– А зря! Он замечательный – веселый и яркий. А знаешь, чем еще он хорош? – Фрост не ответил, и я нарочито бодро продолжала: – Выбирают лучшего стража года. Я отдам свой голос за тебя.
Он снова промолчал, и я обиделась. Вот так, да? Я пытаюсь расшевелить, заинтересовать, а ему как будто все равно! Да я подвиг совершаю на самом-то деле – собираюсь отдать своего фиктивного мужа неизвестной девице! Отдам идеального – заботливого, надежного, терпеливого и молчаливого мужа. Надеюсь, в добрые руки.
Понятно, нам придется развестись раньше, чем планировали, но чего не сделаешь ради спасения хорошего человека!
Эх, какая же я добрая… дура. Или нет? Все же мы не настоящие супруги, а верные союзники, что тоже немало.
Усмехнувшись печальным мыслям, попыталась усмирить вихрь эмоций. Я должна помочь Фросту, хоть и не очень-то по душе отпускать его. Предлагая простой, но действенный план поиска, не сразу поняла, что меня коробит от самой идеи. Сожаление, что вскоре расстанусь с ним, царапалось в глубине души маленьким пищащим ньйором – слепым и оттого еще беспомощным.
Не мой мужчина и никогда не будет моим, так почему жаль отдавать его другой? Гипотетической идеальной девице, выбранной Тьмой?
Так, хватит думать о грустном! Лучше лечь спать. Но прежде задам последний вопрос:
– Эйден, а почему ты здесь? Зачем устроился стражем в крепость вместо того, чтобы путешествовать по империи и Латории в поисках своей избранницы?
Логично же, что лучше потратить время на розыски, чем служить на задворках чужого королевства.
Фрост перевернулся на бок, лицом ко мне.
– В тридцать два для поисков поздно, шанс упущен. Я здесь, чтобы помочь вьюжанам пережить буран.
– О… – Слов подобрать не смогла, одни междометия.
– На какие районы Северных земель падет главный удар бурана, неизвестно, – сказал Фрост. – И наш кронпринц направил по кромешнику в каждую крепость-град, чтобы усилить защиту.
– Тоже инкогнито?
– Да, чтобы не сеять панику. С тех пор как угроза немертвых миновала, в помощи ордена особой нужды нет – КУМ готовит отличных специалистов.
Почему у меня такое ощущение, что он говорит и обо мне в том числе? Или же просто хочется так думать. Оказывается, я тщеславна.
Я слабо улыбнулась:
– Ректор Йохенссельский был бы рад услышать твое мнение.
Улыбка не сходила с лица, даже когда навалилась сонливость. День выдался тяжелым, сказывалось нервное напряжение.
Уплывая в дрему, задала уж точно последний вопрос, подброшенный неуемным любопытством:
– А почему отправили тебя, Эйден? Кромешника на грани?
Что была бестактна, осознала, когда слова сорвались с языка. Понятно, что Фрост предпочел промолчать. Завтра обязательно извинюсь.
Я перестала бороться со сном, и он незаметно утянул в свои ласковые объятия.
– Меня не отправляли.
Странный ответ. И мне, несомненно, померещился.
Девушка уснула, и он бесшумно потянулся за флаконом с успокаивающим зельем. Сделав большой глоток горького настоя, смог расслабиться.
В очередной раз Изольда поразила нестандартной реакцией на слова. Она предложила план по его спасению. Кто из знакомых незамужних женщин додумался до подобного? Ни одна не жаждала спасти кромешника, которому она не подходила, за исключением императрицы и жен принцев.
Изольда же удивила снова. Своей непредсказуемостью она постоянно держала в напряжении. Цепляла звонким, мелодичным голосом, неугомонным любопытством и дерзостью. Редкая латорийка не вздрагивала в присутствии темных, а Изольда видела в нем защитника, не подозревая, что тем самым пробуждает в нем чудовище.
Безумное в своей нелогичности, беспринципное, бесчестное чудовище. Чудовище, которое жаждало наложить лапу на то, что ему не принадлежало.
Волнующим ароматом волос, нежной сияющей кожей, стыдливым румянцем она сводила с ума. Хотелось запустить пальцы в серебристую косу, прижать хрупкую девушку к земле всем весом, чтобы точно не убежала… и поцеловать по-настоящему.
Целовать вечность. Забыться, утащить за собой… Утащить в пропасть? Зачем ей обреченный? А если он сорвется и сделает ей больно? В любом случае он сделает ей больно, если они сблизятся.
Клим был прав, признаки пробуждения он выдумал. Нет незнакомки. Просто он на шаг ближе к моменту, когда засыпают убеждения и оголяется суть. Все темное и первозданное, которое усилила Тьма.
В висках шало пульсировала кровь. Сердце грохотало в груди, постепенно успокаиваясь под действием зелья. Клим – талантливый целитель, один из немногих, кто умел готовить травяные настои, которые действовали и на кромешника.
Изольда вздохнула во сне, заставив его вздрогнуть. Какая же она красивая, его фиктивная жена… Жена. Его.
Остро захотелось прикоснуться к безмятежно спящей девушке. Самоконтроль трещал, зелье еще толком не подействовало, и Фрост потянулся к ножу. Воображение, освободившееся от пут принципов, рисовало дикие, разнузданные картины, которые могла перечеркнуть только сталь.
Нож порезал мозолистую ладонь, вызвав мимолетную боль. Но просветления Фрост все же добился. Вернув оружие на место, позволил тьме мгновенно затянуть рану.
Пора признаться: он желает свою фиктивную жену. Но страсть только все осложнит и не нужна ни ему, ни ей. Если он поддастся соблазну, нарушит свои жизненные принципы.
Нет, он не имел права прикасаться к ней – остатки совести не позволяли сломать девчонке судьбу.
Не важны его желания, Изольда не для него – Тьма ее не признала.
Девушка застонала и, перевернувшись на бок, закинула ему на грудь руку.
Фрост перестал дышать. Секунды тянулись бессердечно долго, напоминая утонченную пытку.
Когда дыхание спящей выровнялось, он осторожно убрал ее изящную руку.
– Не уходи! – простонала Изольда, и он дернулся.
Девичья рука вновь вольготно устроилась на мужской груди.
Мука… тонкие пальцы смяли ткань его безрукавки.
Широко распахнув залитые чернотой глаза, одними губами спросил:
– Ты издеваешься, да?
Тьма не ответила.
Новый жалобный стон – и, не просыпаясь, девушка подалась к нему, закидывая ногу на его напряженные бедра.
Сейчас бы стаю волколаков – он порвал бы их голыми руками, без магии. Или пару-тройку вековых дубов, которые нужно срубить…
Фрост стиснул зубы. Покровительница однозначно глумилась, испытывая волю. Он железным не был – и медленно, до последнего сражаясь с запретным желанием, опустил ладонь на девичью спину. Всего лишь прикосновение, легкое и невинное… только бы не сорваться.
Шумно дохнув ему в голое плечо, Изольда прошептала:
– Не уходи…
Она продолжала звать его во сне. Стоило откликнуться?