Увидев нас всех, она не артачилась – сразу предъявила журнал. И меня ждал настоящий удар: палаткой последним пользовался Хелдер, парень, которого Фрост воспитывал, вывесив за стену вниз головой. Уволенный страж не только воровал накопители из щитов, но и, сдавая палатку после одного из выходов за стену, замаскировал прореху от ножа, чтобы не платить за порчу казенного имущества.
Подумать только, а я его еще защищала! Была на его стороне, считая Фроста грубым и неоправданно жестоким. Вот так порой судьба смеется над нами, подсовывая истину под самый нос.
Заплату на ткани могла обнаружить напарница, но Рагна поверила Хелдеру на слово и приняла палатку без осмотра магом-бытовиком. Я в этом ничего дурного не видела – кто не ошибается? А вот стражи дружно решили, что она думала не о работе, а об улыбке симпатичного парня.
Все мысли о недобросовестных людях вылетели из головы, когда я подошла к башне лорда-хранителя. По лестнице поднималась с замирающим от дурных предчувствий сердцем. Для чего он позвал? Уж явно не отблагодарить за службу после недавней стычки. Ждет меня очередная гадость.
На аудиенцию к Сверу спешила попасть не только я – вдоль стены выстроились четыре стража.
– Добрый вечер, – улыбнулась я мужчинам. – Посыльный сообщил, что я должна явиться к лорду-хранителю безотлагательно. Я пойду?
И вроде бы все правильно, а ощущение, как будто без очереди лезу.
Дядька Хрис, хмыкнув, махнул рукой:
– Иди, Иза, не мнись.
– Врут, что ваш отряд замочил горбача, – сказал Людвайг, ехидно скалясь. – И будто прямо в роговой пластине дырку сделали.
– Почему это врут? – оскорбилась я. – Фрост прикончил горбача одним ударом секиры.
– Ну что, съел? Я не фантазирую, – приосанился дядька Хрис. – Иди, Иза, чего встала!
И я пошла, не забыв постучать и дождаться разрешения войти.
В кабинете лорда с прошлого дня почти ничего не изменилось, только на столе добавилась кипа бумаг.
– Здравствуйте, лорд-хранитель.
Свер кивнул и указал рукой на кресло:
– Садись, Изольда.
Я предпочла стоять, а лорд не стал приказывать.
– Изольда, прими мои искренние извинения, что не посвятил тебя, главного участника, в план по поимке Кастаноса.
Свер говорил, а я не верила своим ушам. Неужели он признал свою вину? Быть такого не может!
Правильно, что засомневалась в искренности лорда, он всего лишь подсластил пилюлю, чтобы ошарашить следующим заявлением:
– Как подданный Давелийской империи, Кастор Кастанос не может быть осужден в нашей стране. Учитывая его родство с будущим хранителем Вьюги, я посчитал за лучшее пойти на сделку.
Что? Он его отпустит?
Пол качнулся под ногами, я как будто оказалась в дурном сне.
– Кастанос в обмен на свободу отдаст все долговые расписки стражей и свернет деятельность своего клуба. Весной он покинет Вьюгу.
Когда лорд-хранитель вышел из-за стола и протянул мне листок, исписанный мелким почерком, я едва могла говорить от возмущения. Понятное дело, закорючки отчима я узнала.
– Что это?
– Расписка Ханса Марона. Ты можешь освободить его от долга.
Я нахмурилась, понимая странность ситуации.
– Но он же отдал меня Кастаносу, почему все еще должен?
– Свадьба не состоялась.
– Не по вине отчима.
– Марон при всем своем опыте главы артели не всегда подписывал выгодные сделки.
– Это долг отчима, не мой, – процедила сквозь зубы. – Кастанос дважды пытался меня похитить, принуждал выйти за него замуж, угрожал. Я дважды испытала чувство беспомощности, когда на меня накинули уршиль. Я требую справедливости!
Вот и все, я это сказала. На душе стало легко-легко. Я не хочу прощать подобное, Кастанос заслужил справедливое наказание. И я не верю, что его спасет родство с Вебрандом.
Лорд как будто постарел лет на пять.
– Изольда, не будь максималисткой, – тихо произнес он. – Иногда приходится проявить гибкость и на что-то закрыть глаза. Пойми, если ты откажешься, я вынужден буду вернуть расписки дельцу. Расписки всех обманутых стражей.
– Я хочу справедливости, мой лорд! – вновь повторила я упрямо.
– Ее не будет. Вебранд прикроет своего родственника в любом случае.
– Почему вы считаете, что Вебранд примет сторону Кастаноса? У давелийцев строгие законы, честь для них не пустой звук.
– Не для всех. Вебранд должен был явиться в крепость раньше весны, чтобы постепенно принять дела. Ты его видишь?
Лорд издевательски развел руками.
– Нет, девочка, не у всех темных есть понятия о чести. Возьми расписку, Изольда.
Стиснув зубы, я вышла из кабинета.
Очередь у дверей выросла в три раза. Я смотрела на нее и не верила. Как же так? Неужели все эти мужчины настолько глупы, что попались в одну и ту же ловушку? Неужели они не общались между собой? Не рассказывали о подлых приемах Кастаноса?
Обведя понурых стражей долгим взглядом, сделала неутешительный вывод: здесь почти одни холостяки, а в клубе красивые танцовщицы, вот и весь ответ. Они вообще не думали.
Да здесь даже дядька Жил был! Нервно мял в руках заячью шапку и не смотрел на меня. А ему-то, далеко не молодому мужчине, зачем глядеть на полуголых красоток? Не понимаю.
Минуту… Дядька Жил не смотрел на меня? Да они все не смотрели на меня! Все!
Я проверила свою догадку, перейдя на магическое зрение, и, сжав кулаки, вернулась в кабинет лорда.
– Вот как, значит? Вы сняли защиту от прослушивания? Чтобы все за дверью слышали наш разговор? Слышали, как я отказалась, тем самым сорвав выгодную для должников сделку?
Лорд-хранитель не ответил. Ждал, что скажу еще. А я многое хотела сказать, но сдержалась. Без толку сотрясать воздух.
– Я согласна.
Старый интриган утомленно улыбнулся и протянул листок, который чуть не сломал мне жизнь. Прежде чем спрятать его в кармане куртки, я взглянула на цифры… Мамочки! Кастанос нагл до абсурда – он выставил нереальную сумму даже для сверхудачливого артельщика.
Что ж, не дав справедливости восторжествовать, я помогла негодяю.
Стыдно поступаться своими принципами, пускай и не ради себя. Проходя мимо стражей, теперь не поднимала глаз я. Но уши не заткнуть, и я услышала несколько робких «спасибо».
Уже на улице столкнулась с Фростом. И под влиянием эмоций не сдержалась:
– Только не говори, что и ты идешь за распиской!
– Не скажу, – качнул припорошенной снежинками головой кромешник. – Я хочу попросить лишний выходной и прояснить вопрос с премией.
Я с облегчением улыбнулась:
– Отлично, что хоть у кого-то есть голова на плечах и он деньги не тратит, а зарабатывает.
– Что случилось? Я должен знать.
Требовательный тон в другой раз возмутил бы меня, но сейчас самой хотелось выговориться, и я передала все, что случилось в кабинете лорда-хранителя.
– Зачем ты повелась? – произнес кромешник отстраненно.
Повелась? Я расстроилась, что Фрост меня не понял.
– Если бы я отказалась, никто не получил бы свои расписки назад. Понимаешь? Сделка с Кастаносом сорвалась бы и стражи не простили бы! Я никогда бы не стала боевым товарищем, по-настоящему своей. Посчитали бы упрямой бабой, которая не помогла своему отчиму и коллегам.
Фрост покачал головой:
– Тебя уважали бы за принципы. Нет ничего хуже, чем быть обязанным женщине. Мужчина сам не преодолел посланное свыше испытание, не проявил свой ум и силу.
Он говорил странные вещи, от которых кружилась голова. Получается, нельзя было соглашаться? Я еще и виновата?
– Но они ведь так смотрели! И даже были благодарны…
– Это сейчас. Проблема забудется, а то, что ты знаешь о позоре, – нет. Злость от понимания, что они обязаны тебе, сменит благодарность не сразу. Если ты собираешься уехать из Вьюги, проблем не будет.
Я расстроилась. Только этого мне не хватало!
– И не подумаю сбегать! Неужели все так плохо?
Чернильно-черные брови Фроста сошлись на переносице. Он молчал несколько мгновений, прежде чем сделать очередной неожиданный вывод:
– Если среди бывших должников Кастаноса есть мужчины с честью, они пожелают исправить ошибку.
Мой же промах останется при мне. Грустно до слез – я сама виновата в своих бедах. После объяснений Фроста в душе образовалась пустота. Он прав – я сглупила, что поддалась на уговоры Свера.
– Да, наломала я дров – трухлявых и гнилых, и в печь не пойдут, и выкинуть жалко, – со вздохом произнесла местную поговорку.
Кромешник внезапно положил мне ладонь на плечо:
– Ты девушка и думала о людях. А Свер – старый интриган.
Он успокаивал меня? Да еще удивительно красноречив сегодня. Или Фрост меняется, или приложил усилия ради меня.
– Не утешай, Эйден, поздно. – Я поморщилась при звуках собственного жалобного голоса и попыталась сыронизировать: – Я уже ступила на прямую дорожку к грехопадению.
– Ничего, как ступила, так и сойдешь, – обрадовал кромешник и добавил все так же серьезно: – Я прослежу, чтобы ты исправилась.
Ну и шуточки у него!
Пока я глотала холодный воздух, онемев от возмущения, Фрост вошел в башню.
Стражи, ожидающие аудиенции у лорда-хранителя, встретили его бурно – одобрительными возгласами, похлопываниями по спине и градом вопросов, на которые он не хотел отвечать. Но пришлось, учитывая, что его спросили о той, чья судьба была не безразлична.
– Глыба, ты зачем нашу девочку окрутил? – едко поинтересовался Людвайг. – Молодой жене страсть подавай, она ведь рядом с тобой замерзнет!
Фрост окинул его равнодушным взглядом:
– Чего вдруг тебя интересует мой темперамент?
Стражи загоготали.
Людвайг, сжав кулаки, хотел броситься на невозмутимого чужака, но соседи по очереди остановили.
– Успокойся, парень, ты первый полез в личное, – строго заявил Хрис, которому одинаково хорошо подчинялись огненная стихия и меч.
Зубоскал Людвайг умел признавать, когда шутки получались неудачными. Одернув форменный синий мундир под расстегнутой курткой, он недовольно буркнул: