В первый миг Авка не очень испугался. Шар выглядел добродушно. Лучик, однако, взвизгнул, вырвал из травы тяжелый стебель чертополоха с земляным комлем. Сунул в руки Авке:
— Отбивайся! Гони его!
Авка перепуганно замахал:
— Кыш! Пошел!
Лучик замахал таким же стеблем:
— Пошел отсюда! Убирайся! Мы ничего плохого не сделали!
Но шар не убрался. В неторопливом полете он попытался обойти мальчишек с тыла.
— Авка, давай спиной к спине! Лупи сильнее! И смотри ему прямо в глаза, не отворачивайся! Тогда не сунется!
— Кыш! — снова завопил Авка И при этом глядел то в один, то в другой большущий зрачок (он в них отражался). Попал стеблем по нижней губе. — Иди отсюда! Чего надо?! Мы тебя не трогали!..
Шаровидная рожа сморщилась, будто собралась чихнуть. Не чихнула, а сказала с глухим чавканьем:
— Хулиганы. Еще увидимся… — И круглое существо медленно уплыло за травянистый пригорок.
Лишь сейчас Авка понял, что он перепуган до полусмерти. В горле застряла целая очередь затвердевших "иков". Колени прыгали так, что вот-вот ускачут от хозяина. Мускулы обмякли, как полоски вяленой тыквы.
— Л… Л-лу… Л-лучик, это кто?
— Т… такой… местный житель. Их называют "шароглоты". Видел, какая пасть? Если зазеваешься , хлоп губами — и нету тебя…
— С… совсем?
— Ну, не совсем "совсем". Однако можешь оказаться в гадостном месте. На каком-нибудь дальнем болоте, например. Сидишь мокрый, жеваный и не знаешь, куда идти. Или на необитаемом острове среди крокодилов и удавов… Или еще хуже — в кабинете у директора школы. "А скажите-ка, голубчик, где вы гуляли во время урока алгебры?"
— Жуть какая… — передернулся Авка.
— Да… По правде говоря, я первый раз видел шароглота так близко. Они появляются нечасто. И вообще-то они нападают на тех, кто сделал что-нибудь нехорошее. Так говорят… Ими маленьких детей пугают:
Не реви, а то придет
Круглый дядя шароглот.
Кто ревет по целым дням,
Шароглот его ням-ням…
"Интересно, где бы я оказался, если бы он меня "ням-ням"?.. — Авку передернуло опять. Он украдкой скосил вниз глаза: сухие ли штаны?.. Уф, кажется, до э т о г о не дошло. А то бы скандал на весь подземный мир…
А "Пу-Пу" — он ничего, храбрый парень, хотя и с нежной поэтической душой.
— Ты, Лучик, молодец, не растерялся!
— Ты тоже…
— А чего он к нам привязался-то? Мы же ни в чем не виноватые!
— Ох, разве бывают совсем не виноватые люди? — философски отозвался поэт Лучик.
— Может, он решил, что я драчун? Из-за синяка… Или учуял, что я нездешний?
— Кто их, шароглотов, знает, — вздохнул Лучик. — Да ты не бойся. Если он улетел, то скоро не сунется…
И они пошли снова — к синевшему вдалеке городу.
Впрочем, город недолго синел и оставался далеким. Он приближался так быстро, будто ехал навстречу. И делался разноцветным. Словно большая картинка-разворот из книжки "Тыквогонские народные сказки"… Хотя нет! На тыквогонскую столицу город был не похож. В нем подымалось над крышами множество острых стеклянных башен — будто закрученные по спирали великанские сосульки. Когда подошли совсем близко, Авка увидел, что башни сверху до низу обвиты лесенками, галереями и желобами. По крутым желобам с визгом и хохотом съезжали на тротуарные плиты ребятишки. И смешивались с толпой.
Толпа была радостная — с красными и желтыми шарами над головами, с пестрыми флагами и веерами. Там и тут лопались хлопушки, выбрасывали синий и оранжевый дым. У него был запах тополиных почек.
— Празднуют появление солнца, — торопливо объяснил Лучик. — Авка, ты пока не говори никому, кто ты такой и откуда. А то потащат на площадь, начнут приветствовать. А нам сперва надо к академику.
И они заспешили сквозь толпу. По улицам и лестницам, по площадям с каруселями. Над головами, среди ярких воздушных шаров иногда проплывали шароглоты, но их, кажется, никто не боялся.
— Далеко еще? — выговорил запыхавшийся Авка.
— Да, порядочно. Он живет за Южным парком, на улице Мыльных Пузырей… Но можно сократить путь, если через площадь Кипящего Чайника.
— Ну и давай! Через Чайник!
— Тогда не отцепляйся от меня! — И Лучик ухватил Авку за руку..
Они побежали по широченной лестнице, на которой танцевали и пели девочки в платьях, похожих на цветастые абажуры.
— Извините… Извините… — направо и налево говорил Лучик.
Лестница привела на крутой дрожащий мостик. А мостик — на круглую площадку. Улицы, люди и даже воздушные шары оказались далеко внизу. Авка понял — он с Лучиком на верхней площадке башни.
— Вот он, Чайник! — часто дыша, сказал Лучик. И вытянул вниз руку.
На площади посреди яркого многолюдья возвышался сверкающий желтый купол. Круглая медная гора!.. Ох, да это и правда был чайник! Только ростом с пятиэтажный дом! Крышка — размером с купол цирка! Изогнутый носик чайника (вернее, носище!) на конце слегка расширялся и раздваивался. Этот черный, похожий на рот чудовища раструб смотрел прямо на Авку и Лучика. Из него шел прозрачный пар.
— Зажмурься, пожалуйста, — попросил Лучик. — Не надо смотреть по сторонам, а то промахнемся.
— Куда промахнемся? Подожди. А…
— Поехали! — Лучик дернул Авку за руку.
— А-а-а! — Их закружило и понесло вниз. Авка понял, что они мчатся по скользкому винтовому желобу. И, конечно, зажмурился. С перепугу. Но желоб скоро кончился, и Авка — опять же с перепугу — распахнул глаза. И перестал вопить, потому что воздух в груди кончился. Зато вокруг был сплошной воздух. Вылетев из желоба на половине башенной высоты, Авка и Лучик мчались теперь в свистящей пустоте. Над площадью! И раздвоенный раструб ("носик"!) стремительно приближался к ним.
Это что же такое! То БЧП, то шароглот, то медное чудище! И каждый норовит сожрать! Мысль эта мелькнула у Авки со скоростью полета. А полет длился секунду. Авка вдохнул пахнувший чайной заваркой пар и темноту. И они с Лучиком понеслись (опять как по желобу) внутри изогнутого туннеля. Авка был уверен — в кипяток!
Слава Богу — не в кипяток. Но в кипение и бурление радостной толпы. Авка и Лучик оказались в ней, едва "носик" выбросил их внутрь гигантского чайника.
Множество рук подхватило мальчишек, понесло, завертело и под крики ура доставило на широкое, покрытое синим бархатом возвышение. Здесь стояли четверо толстых мужчин в белых париках и золотых мундирах с алыми лентами через плечо. Они аплодировали.
Толпа тоже аплодировала. Тысячи людей стояли на кольцевых ярусах, и Авка понял наконец, что он в громадном цирке. Сквозь прозрачный купол хрустально сияло солнце. "А сверху казалось, что медный", — мелькнуло у Авки.
— Да здравствует наш избавитель от мрака!.. Слава юному зажигателю солнца!.. — слышно было среди общего гула!
— Вляпались, — шепнул Авке на ухо Лучик. (Он так и не выпустил Авкину руку. Настоящий друг!) — Откуда они узнали?
— Может шароглот разнюхал и разболтал? — Авке вспомнились черные ноздри над круглой шароглотовой губой.
— Может быть…
— Что делать? Мне же надо к Дву… к Половинкусу…
— Попробую перехватить инициативу… — Да, Лучик был находчивый малый! Он поправил бант и вскинул руки.
— Господа! Почтенные и уважаемые жители Глубинного мира! Мы просим тишины!.. — Видно, Лучику было не впервой выступать перед массой слушателей. Голос его звеняще врезался в беспорядочный гвалт. — Да! Мы просим тишины! Ну, успокойтесь же, пожалуйста, ёлки-палки, черт побери!!
Последний вопль возымел действие. Шум стал угасать, и скоро внутри цирка-чайника прекратилось всякое бурление. Лучик помахал воздетыми руками.
— Господа! Я автор многих стихов Лучезар Крылатый! Мне посчастливилось первым встретить того, кто принес нам долгожданный солнечный свет! И это дает мне право от имени всех нас обратиться к нашему другу и герою с поэтическим приветствием!
Левую руку Лучик заложил за спину, а правую устремил к слушателям. И закричал звонче прежнего:
О, здравствуй, Август наш Головка!
Самоотверженно и ловко,
И даже не жалея глаза,
Ты солнце подарил нам разом!
И дальше — то, что Авка уже слышал при знакомстве:
Мечтал наш весь Глубинный мир,
Чтоб вместо маленьких светил
Взгорелось новое светило
И чтоб на всех его хватило!
И вот пришел сей светлый пир!
Секунды три многотысячное собрание молчало. Видимо, от восхищения. Потом гигантский чайник забурлил с новой силой. Рукоплескания и восторженные вопли достигли такого кипения, что запросто могла сорваться и улететь прозрачная крышка.
Лучик не растерялся. Он раскланивался, поворачиваясь вокруг оси и прижимая левую руку к банту. А правой толкнул Авку в поясницу:
— Кланяйся тоже…
Авке что делать? Он деревянно растопырил локти и равномерно, как игрушечная лошадка, нагибал голову. И при этом понимал, что все это ужасно: никакой он вовсе не героический, а нелепый, встрепанный, с перемазанными болотный грязью ногами, в жеваных штанах с перекрученной лямкой, в растерзанной рубахе и с клочьями сена в волосах…
"Как я до сих пор не помер от всего, что случилось?"
Один из четырех мужчин — самый полный, в самом пышном парике и с самой широкой лентой через плечо шагнул к Авке и Лучику. Его лицо с пухлыми щеками и тремя подбородками излучало восторг, счастье и благодарность. Было видно, что он по-настоящему, без всяких подвохов, добрый дядька. Голос его радостно булькал:
— Блистательные наши юные друзья!.. Благороднейший маэстро Лучемор…
— Лучезар, ваше превосходительство… — деликатно сказал Лучик.
— Да-да! Талантливейший Лучезар Окрылённый! Вы своими стихами выразили наши общие чувства и настроения. Ваша поэтическая речь войдет в летописи! Будучи восхищен ею, я, мэр Глубинной столицы Полупомпилий Квадратус, считаю необходимым вручить вам от имени всего нашего населения Большую серебряную медаль "Поэтический глас народа"!