Император прищурился.
— Да я-то верю тебе… Авка. Но суду нужны неопровержимые доказательства.
Тут бы Авке придержать язык и поискать способа убраться подальше. Что еще надо-то? Главный астроном на свободе, никакая Авкина вина не доказана… Но, видно, если человек ступил на горький путь покаяния, остановиться трудно.
— У меня есть доказательство! — И Авка выхватил из кармана сверкающий орден. — Вот! Мне его дали там! За то, что зажег солнце искрами из глаза!.. Где бы еще я взял такой?
— Ух ты-ы! — Валериус Третий по-гусиному вытянул шею. — Не может быть! Неужели?.. — Он выхватил сверкающую звезду из Авкиных пальцев. — Где ты взял?!
— Я же говорю! Там! Они сказали, что когда-то он упал к ним сверху…
— Так и есть! Поэтому и не могли найти его все сыщики Тыквогонии… Из-за этой штуки я в детстве претерпел массу неприятностей!
— Ой… — сообразил Авка. — Так это вы её проиграли в чопки!
— Да… А ты откуда знаешь?
— М-м… слышал где-то, — замялся Авка. Не хватало еще выдать баронессу!
— Ох и громкая была история… — Глаза его величества затуманились. Видимо, воспоминаниями детства. — Это звезда императорского ордена Утреннего Тыквоцвета. Она существовала в единственном экземпляре. Ее вручали наследнику престола, как только тот появлялся на свет, и принц обязан был носить ее всегда и везде… А я что? Ветер гулял в голове. Хотелось быть, как все пацаны… Однажды играл в чопки с мальчишками, с сыновьями дворцовой обслуги, на пустыре за императорской конюшней… там у нас был пятачок для тайных сборищ… Ну и увлекся, продул всю мелочь, все конфеты из карманов, все бляшки-пряжки с камзола. А потом и звезду… Думал, на следующий день отыграю, а назавтра тот, кто выиграл, в рёв: "Ваше высочество, я ее потерял!" Ну, не выдавать же беднягу! Это был Гапка Чох, сын старшего конюха, смирный такой, белобрысый. Папаша его прибил бы… — Император пригорюнился.
— За это вас и к баронессе?.. Ой, простите, ваше величество.
— За это… В том, что проиграл звезду, я признался, наследному принцу врать негоже. Но у кого она сгинула, говорить отказался. По всей Тыквогонии объявили поиски, но звезда — как сквозь землю…
— Так и случилось, — вздохнул Авка.
— Да… А мама воспитывала меня в строгой справедливости. "Ты хотел быть как все? Вот и отправляйся к ее сиятельству, как обыкновенный школьник…" Такие, брат, дела…
Авка на миг увидел вместо взрослого Валериуса Третьего щуплого светло-рыжего Валерку. И пожалел его. И тут же Авку осенило:
— Ваше величество. Но если в тюрьму меня нельзя, а я все же виноват, отправьте меня к баронессе!
"Даже если на этот раз будет и по правде, все-таки не каторга…"
Император опять склонил голову. И прищурил правый глаз.
— А ты хитер, мой юный друг. Ты наверняка уже бывал в гостях у ее сиятельства и знаешь, что она только развлекает своих клиентов всякими байками…
— А разве вас она… не…
— Что-о? Наследника престола? Да я бы этой старой ведьме откусил уши!.. Впрочем, тогда она была еще не старая… Кстати, мы очень мило провели время, она мне демонстрировала свой тыквофон… Тебе тоже?
Авка опустил голову.
— Я понимаю, она взяла с тебя слово молчать по гроб жизни, — покивал его величество. — Но император имеет право освобождать от клятвы.
— Да… — со вздохом признался Авка. — Ваше величество, а почему тыквофоны запрещены?
— Потому что… у всякого изобретения две стороны. С одной — польза, а с другой… черт его знает, что получится. Тыквофон — устройство нехитрое, когда его разнюхают, эти штуки в каждом доме появятся…
— Ну и что?
— Кабы знать — что! А если студенты и кадеты научатся крутить на них свои бестолковые песенки? Те, которые сейчас голосят под струнный звон… Всю страну захлестнут волной! Вместо "Тыквы полезны во все времена…" всюду будет… эта…
Еду в тык-вагоне я
Через Тыквогонию!
Всюду тыквы, тыквы, тык…
В отдаленье и впритык…
Или еще хлеще!
Ты милее мне в сто раз,
Чем красотки-выскочки,
Пара золотистых глаз,
На груди две тыквочки…
Тьфу!… — и его величество закашлялся. Видимо, понял, что излишне увлекся цитатами из песенок, даже запел. Добавил угрюмо: — Какое уж тут патриотическое воспитание…
Авка эти песенки слышал повсюду. И от Бумы в том числе. Подумал: "Все равно уже захлестнули". Но сказать такое, конечно, не посмел. А император вдруг махнул рукой:
— А… все равно придется разрешить. Нужно будет играть боевые марши и гимны, оркестров не хватит, когда начнем готовиться к обороне…
— А может, всё обойдется? — осторожно сказал Авка.
— Ну да! Заварил кашу, а теперь "обойдется"…
— Значит… мне все-таки в тюрьму? — опять впал в уныние Авка.
— К сожалению, не получится. Я же говорю: нет доказательств твоей вины…
— А орден?
— Что "орден"? Кто поверит, что ты раздобыл его там?.. Поэтому убирайся домой и держи язык за зубами. Имей ввиду: сведения про Никалукию — это пока государственная тайна.
— Ваше величество! А может быть, мне опять спуститься в Глубинный мир и попросить китов, чтобы затормозили?
— Гм… А как же эта твоя… Звенка?
— Ну, что поделаешь… — Авка был сын своей страны. Он понимал, что никакая любовь не должна быть причиной общегосударственных бед. Хотя слезы заскребли ему горло.
Император опять сел в кресло. Положил ногу на ногу. Покачал высоким кавалерийским сапогом.
— Не имеет смысла… Если рассуждать всерьез, не так уж ты и виноват. В том, что случилось, есть историческая закономерность. Знаешь, что это такое?
— Ага. Мы проходили…
— Ну вот… Раз уж там, в Никалукии, появились эти летательные штуки, все равно они нас обнаружат. Может, и к лучшему, что мы двинулись к ним первые. Как говорится, преимущество инициативы… Да и китов ты едва ли остановишь. Скажут: "Мы тебе кто? Извозчики, что ли?"
Император был, конечно, мудр. Он опять покачал сапогом и сказал задумчиво:
— Да, любовь великая сила. Даже двигает континенты…
Авка засопел. Император вдруг спросил:
— А что, славная девочка, да?
— Ага… — Авка засопел сильнее.
— Ладно… Тебе надо исчезнуть незаметно. Сейчас спущу из окна канат с узлами. С детских лет сохранился… Сумеешь слезть по нему?
— Ага… То есть, конечно, сумею, ваше величество!
— Вот и чудесно! А под стеной, у серого камня, есть в репейнике лаз наружу. Про него никто не знает, кроме меня. Сам когда-то рыл… Тебе он в самый раз.
— Спасибо, ваше величество!
— На здоровье… Да, эту штуку-то не забудь! — Император подбородком показал на край стола, где блестела орденская звезда.
— Ваше величество, зачем?! Это же ваш орден!
— С какой стати он мой? Я его проиграл в чопки. А тебя им наградили! За дело!
— Да не надо мне его! Я с ним намучился! Возьмите!
— Да как же я могу? Проигранное не берут назад! Кто узнает, сразу: "Бзяка-отбирака!"
— Ну… тогда я вам его дарю!
— Друг мой! К сожалению, государственные награды не дарят. И это очень жаль. Потому что, по правде говоря, такое сокровище в казне было бы сейчас не лишним…
— Тогда… — И Авка чуть не задохнулся от своей дерзкой идеи.
— Что?
— Ой… Вы только не гневайтесь, ваше величество.
— Обещаю — не буду. Что?
— Вы ведь… можете выиграть его обратно. У меня…
— В чопки?
— Ну да!
— Прямо сейчас?
— Ну да!. Если угодно вашему величеству.
— Угодно… — Император быстро встал. — Хотя… а если я проиграю?
Авка с нарочитым спокойствием пожал плечами:
— Тогда… значит, судьба, ваше величество. — И подумал, что продуть партию императору он как-нибудь сумеет. Продувать — не выигрывать!
Валериус Третий, однако, был не дурак.
— Но ты должен дать слово, что будешь играть честно. Иначе — бзяка-поддавака.
Что делать-то?
— Даю… — вздохнул Авка.
Император потер ладони.
— Но имей ввиду: я в юные годы играл оч-чень недурно. Просто мне один раз не повезло… Во сколько ты оценишь звезду?
— Не знаю? Может, в тыщу?
— Ладно… Используем вот это! — Валериус Третий выдвинул тяжелый ящик, вынул картонную коробку. Высыпал на зеленое сукно груду позолоченных канцелярских кнопок. — Такие годятся?
— Конечно!.. То есть годятся, ваше величество!
Тому, кто не знает игру в чопки, сейчас бесполезно объяснять ее правила и хитрости. А кто знает — поймет, сколько времени надо, если на кону не десяток чопок, не сотня даже, а целая тысяча! Пока всякие расчеты, пока расстановка, пока прикидочные ходы…
— Твои будут на том краю, а мои здесь…
— Ага… А можно взять вон те шарики с прибора? Ими здорово будет гонять!
— Возьми… Э, постой! А почему ты первый катаешь? Надо жребий!
— Младшие же всегда первые начинают!
— Да? В наше время такого правила не было.
— Наверно, всем было одинаково лет.
— Ну, возможно, возможно… Ладно, кати…
Играть на большущем твердом столе это вам не на песке, не на травке. Одно удовольствие! Хрустальные шарики сталкивались, разбегались, сшибали золоченые кнопки на пол…
— Ваше величество, у вас вон какие руки, а я не могу дотянуться!
— Не беда, лезь на стол!
И Авка прыгнул на зеленое сукно побитыми коленями (которые все еще побаливали).
Император скинул мундир, остался в рубашке с кружевами. Нервно дергал на животике красные подтяжки, когда Авка целился шариком.
— Ты почему катишь с того угла? Так нельзя!
— Почему нельзя? Это же мой край!
— Все равно! Слева по косой черте не полагается!
— Это третьим ходом не полагается! А у меня второй!
— Как это второй! Ты за два хода подряд забрал у меня тридцать штук! Тринадцать и семнадцать!
— Тринадцать было в позапрошлый раз!
— В позапрошлый было четырнадцать, я их потом отыграл! Считать не умеешь!
— Это вы не умеете! Я же помню!