– Гофориус, Гофориус… – раздраженно сказал Вершинин. – Мало ли что он там написал! Да и когда это было?
– Но вы же сами мне рекомендовали… – пролепетала девушка, удивленная сменой настроения майора.
– Сам? Ах да, конечно. Ты извини меня еще раз, Тамара Павловна, это все недосып… Что же касается истории, то изволь, я озвучу свою позицию: нечисти нужна была не столько энергия, сколько легитимизация, понимаешь? Их травили и уничтожали несколько тысячелетий. Ко временам Ренессанса многие виды выбили подчистую, от некогда сильных родов остались группки бродяг, полудикие, озлобленные… Служение или гвардинг, стало для нечисти возможностью выжить в обмен на выполнение пунктов контракта. Ну и потом, нечисть охотно идет на сотрудничество с людьми, потому что имеет прямую выгоду от служения. Бездомный домовой или оказавшаяся в результате ирригации без своего ручья нимфа в скором времени может одичать, а потом и погибнуть, развоплотиться, тогда как, став гвардом, получает новый смысл своего существования.
Гвардинг очень важен и для нас, людей. Известен случай, когда к гвардмейстерам… скажем так, некой страны попал хронометр, подаренный еще в начале девятнадцатого века вашему… ммм… в общем, великому поэту Пушкину. Так вот, в хронометре жил гвард. Он практически развоплотился – часы к тому времени лет пятьдесят как не заводили и ему неоткуда было черпать энергию. Но из памяти гварда удалось извлечь два неясных изображения – женское плечо с кружевной бретелькой, испитое лицо с перебитым носом и сердитыми глазами – и несколько строк, прокарканных сквозь туман столетий: «И к ним заехав на минутку, не прочь был приложиться к кубку. Любил девиц и милых дам. И кровью харкал по утрам». Легко представить, что значили эти сведения для историков!
Конечно, не раз бывало, что гварды выходили из-под контроля, ломали машины и губили людей. Например, гвард «Титаника» по имени Грендель, тот самый монстр из «Беовульфа», избавившись от охранительных чар, наложенных на него первым лордом-магом Адмиралтейства Великобритании, вырвался на свободу и прогрыз в корпусе лайнера здоровенную дыру. Корабль затонул, а сам Грендель благополучно спасся на льдине и несколько лет наводил ужас на исландских рыбаков, пока специальная экспедиция флота ее величества во главе с новым первым лордом-магом Адмиралтейства не пресекла его пиратскую деятельность. Именно взбесившиеся гварды, кстати, породили легенды о гремлинах, но в общем и целом они исправно несли и несут свою службу, обитая в двигателях внутреннего сгорания, сотовых телефонах, компьютерах, самолетных турбинах и даже ядерных реакторах.
– И в этих компьютерах тоже? – Тамара ткнула пальцем в ближайший системный блок, стоявший под столом.
– Нет, это «чистая машина», «пурус манганум». Мы не используем для работы приборы и оборудование, стоящие на гвардинге.
– Почему же? Я так поняла, что гвард следит за своим обиталищем и не допускает поломок и сбоев.
– Тут важнее другое: у гвардов имеются национальность и представления о патриотизме – это раз, но они – разумные существа со всеми вытекающими – это два. А разумным, к сожалению, присущи алчность, страх, хитрость и прочие малоприятные качества. Поэтому, кстати говоря, когда начинались войны, всю технику и приборы, изготовленные во вражеском государстве, приходится перечаровывать, заменяя вражеских гвардов, а со своими заключать новые, «военные» контракты. Для того чтобы провести массовую перечаровку, нужно иметь структуры по подготовке нечисти и сильных магов. Позволить себе такое может далеко не каждое государство. Неудивительно, что после Октябрьской революции у молодой Советской республики не оказалось ни первого, ни второго. Наверстывать пришлось в ускоренном темпе. Наспех обученные маги из ЧК устраивали облавы на нечисть, массово загоняя вчерашних домовых, банников, русалок и кикимор в трудовые лагеря, где прошедшие под руководством Глеба Бокия и Якова Блюмкина краткие курсы гвардмейстеров работники Наркомата тяжелой промышленности помещали их в шведские паровые котлы и французские авиамоторы, ставя на службу делу революции. Вот так все и было.
– А Терентий Северьянович рассказывал, что у нас гвардмейстерская служба только после «Корнуолла» и «дома Некрасова» началась, – не утерпев, влезла Тамара.
– Видишь ли, наш полковник – ученик Некрасова, и такая версия происхождения нашей службы ему ближе. На самом же деле гвардмейстеров первой волны, назовем ее так, выбили в тридцать седьмом и последующих годах. Тогда среди власть имущих, включая самого, была популярна такая точка зрения – нечисти не место в государстве рабочих и крестьян, а гвардинг – пережиток, с которым надо покончить.
Все изменила война. «Голые» танки и «чистые» самолеты не выдержали удара немецкой техники, в которой сидели великолепно зачарованные, могучие гварды. Ты знаешь, сколько у нас было в июне сорок первого года танков на западном рубеже? Больше двенадцати тысяч! А у немцев – три с половиной тысячи. И тем не менее через четыре месяца они подошли к Москве. Вот что такое грамотный гвардинг.
На начальном этапе войны немецкие гвардмейстеры оказались на голову выше всех своих коллег из стран антигитлеровской коалиции, а это, кстати, позволило вермахту иметь на вооружении сотни трофейных танков, пушек, автомобилей и прочего. Однако после сорок третьего года ситуация изменилась. В результате ряда спецопераций советской разведки лучшие гвардмейстеры рейха были уничтожены, тогда как СССР по договоренности с союзниками получал лендлизовскую технику «голой», и советская нечисть под чуткой опекой гвардмейстеров в погонах «садилась» в «аэрокобры» и «шерманы» как в родной дом.
Не следует забывать, что и отечественная техника нуждалась в гвардах, а поскольку выпуск ее был налажен в огромных количествах, требовались десятки тысяч неофитов, которые в массе своей шли на службу добровольно – воевать с иноземным врагом среди нечисти всегда было почетным делом.
– Подумать только… – прошептала Тамара. – Ой, там чайник закипел, Виктор Семенович! Я сейчас.
– Все, я закончил! – объявил Джимморрисон, выдергивая из лотка принтера пачку еще горячих листков. – Товарищ майор…
– До свидания, Игорь, – кивнул Вершинин.
– Я Женя, – растерянно улыбнулся лейтенант.
– Да, извини. Устал. Шефу привет.
Джимморрисон уехал. Тамара принесла с кухни чашки, разлила ароматный кофе.
– В пятидесятые годы, в связи с начавшейся глобализацией, было заключено несколько закрытых международных соглашений, пакт «Тысяча товаров» например, – продолжил Вершинин, сделав глоток. – Хороший кофе, спасибо. Согласно этим документам, продукция бытового назначения не должна содержать в себе гвардов, а уж военная – тем более. Конечно, это существенно – в разы – сокращало ее срок службы, но такое положение дел как раз устраивало производителей. Впрочем, есть сведения, что практически во всех крупных международных компаниях имеются отделы гвардинга и никто не застрахован от того, что в его телевизоре не обитает какой-нибудь брауни или цверг, которые ведут сбор сведений о хозяине прибора. Чтобы этого не происходило, на пограничных пунктах и таможнях стоят контролирующие биоэнергетическую активность системы.
По нашим данным, а также информации коллег, контролирующих нечисть и занимающихся гвардингом, например английской MИ-13, существуют группы нечисти, ведущие партизанскую борьбу с гвардингом. Кроме того, есть немало нелегальных, черных гвардмейстеров, работающих на международный криминал. Вот так обстоят у нас дела, стажер. Кстати, наш нынешний противник явно из черных и работает скорее всего по частному заказу. Не исключено, впрочем, что за ним стоят спецслужбы. Ну да хватит дозволенных речей, пора за работу. Крайний комп у нас чем занимается?
– На нем база данных, – принимая у майора пустую чашку, ответила Тамара.
– Отлично, я займу его – надо отчет набить и составить план действий на ближайшие дни. – И Вершинин, шутливо поклонившись, оставил девушку в одиночестве.
Олег считал шаги. Это было единственным его занятием, единственным делом, позволявшим отвлечься от того кошмара, в котором он оказался – и жил.
С момента, как по приказу женщины-птицы существа убили своего собрата в шляпе, прошло уже очень много времени. С калейдоскопической скоростью мелькали перед глазами образы, люди и нелюди. Олег оказывался то на заснеженных улицах Москвы, то в квартире какой-то серой женщины, квартире нехорошей, жуткой. Там он расстался с существами и стал свидетелем непонятной ссоры, каким-то образом связанной с ним, Олегом. Потом была другая женщина, старая и грозная, от нее веяло жаром, а глаза горели, точно в них жил обжигающий огонь. Машина, запах духов и дорогого табака, ночной город, знакомый дом…
Когда во сне вдруг появилась Соня, ему стало совсем плохо. Олег представил, что сейчас снова появятся его мучители или какие-нибудь твари похуже и Соня станет их жертвой. Так и вышло, но не сразу. Сначала женщины и Соня с Олегом сели в машину и долго куда-то ехали, пока не очутились в лесу. Кругом лежал снег, было холодно и страшно. Но этот страх, страх ожидания, оказался ничтожным по сравнению с настоящим ужасом, который испытал Олег, увидев человека с большой головой. Он походил на сгусток мрака, а в раскосых глазах его плескалась сама смерть.
Большеголовый убил огненную старуху, а мог убить и Соню, и его самого, и ту серую женщину, что привезла их сюда. Но что-то случилось, случилось где-то вне понимания и сознания Олега. Во сне всегда так бывает, там нет прямой, логичной связи между событиями. Просто что-то меняется – и ты вынужден принимать это как данность.
Такой данностью стала Соня, новая, преобразившаяся Соня. Она подошла к Олегу, и ее прикосновение обожгло его. Взглянув в глаза девушки, он увидел там огонь, то же самое пламя, что жило в убитой старухе. И еще он почувствовал с и л у, удивительную, необоримую силу, обладательницей которой теперь являлась Соня.
И были мрак подземелий, и стоны за спиной, и тьма впереди. Они шли и шли по гротам и штольням, и Олегу, впервые за все время, как он оказался в этом вывернутом мире, стало спокойно и тепло. Соня несла его на руках, прижимая к груди, и, понимая это, Олег тем не менее не мог отделаться от мысли, что парит высоко-высоко над землей, у самого солнца и нежится под его жаркими лучами.