«Когда я буду управлять этим городом, — пообещал сам себе Верховный Старший Наставник, — всех этих тупиц взашей повытолкаю отсюда. Сформирую новое тайное общество, состоящее из умных и образованных людей. Хотя нет, брать слишком умных тоже нельзя. Ниспровергнув бездушного тирана, мы войдем в новую эпоху просвещения, братства и гуманизма, и Анк-Морпорк станет утопией, а типов вроде брата Штукатура будут поджаривать на медленном огне — если, конечно, к моему мнению прислушаются. А к нему будут прислушиваться. Первым делом поджарим самого брата Штукатура. И его фиггин»[2].
— В общем, я проходил обучение у Тайных Наставников и… — снова начал он.
— Вам тогда еще сказали, что вы должны научиться ходить по рисовой бумаге, — брат Сторожевая Башня явно входил во вкус разговора. — Эта часть вашего рассказа мне особенно понравилась. Но я рис не люблю, предпочитаю макароны. Так вот, после вашего рассказа я все время отдираю дно от коробок с макаронами. И знаете что? Хожу по нему абсолютно без проблем. Вот что значит настоящее тайное общество, знания так и впитываются.
«Когда брат Штукатур окажется на сковородке, — подумал Верховный Старший Наставник, — он будет там не одинок».
— Твое продвижение по дороге просвещения является примером для всех нас, брат Сторожевая Башня, — сказал он вслух. — Теперь, да будет мне позволено продолжить, я должен сказать, что среди многих тайн, полученных…
— …От Сердца Сущего, — одобрительно подсказал брат Сторожевая Башня.
— …От Сердца, как верно заметил брат Сторожевая Башня, Сущего, содержалась тайна о месторасположении благородных драконов. Убеждение, что они вымерли, абсолютно не соответствует действительности. Они просто нашли себе новую эволюционную нишу. И мы можем вызвать их оттуда. Книга, которую я держу в руке, — для наглядности он помахал томом, — содержит конкретные инструкции.
— Что, все просто так и написано? Никакого подвоха? — недоверчиво осведомился брат Штукатур.
— О, это не обычная книга. Перед вами ее единственный экземпляр. На то, чтобы расшифровать ее, у меня ушли годы, — сообщил Верховный Старший Наставник. — Она написана рукой Тубала де Малахита, великого ученого, постигшего драконьи тайны. Да, да, эта книга — подлинник. Тубал де Малахит умел призывать самых разнообразных драконов. И вскоре вы сможете делать то же самое.
Воцарилось долгое, неловкое молчание.
— М-м, — промычал брат Привратник.
— По-моему, здесь чуть-чуть попахивает, э-э… волшебством, — предположил брат Сторожевая Башня взволнованным тоном человека, который угадал, под какой чашкой спрятан наперсток, но не хочет этого говорить. — Нет, нет, я ни на минуту не сомневаюсь в вашей непревзойденной умудренности и все такое, но… вы знаете… волшебство…
Его голос постепенно затих.
— Да-а-а-а, — выдохнул брат Штукатур.
— Есть такие, э-э, волшебники, — сказал брат Палец. — Может, вам это невдомек, вы были очень заняты, ходили по углям с этими древними мудрецами, но здешние волшебники, они обрушатся на тебя, как целая тонна кирпичей, если застукают за чем-нибудь, смахивающим на волшебство.
— Разделение труда, вот как они это называют, — поддержал брат Штукатур. — Мы вроде как договорились. Я, например, не должен соваться во всякие таинственные переплетения причинности, а они не будут штукатурить.
— Честно говоря, не пойму, в чем проблема, — возразил Верховный Старший Наставник.
На самом деле эту проблему он тоже предугадал. То было последнее препятствие. Надо только помочь их жалким умишкам преодолеть черту, и весь мир окажется у него на ладони. До сих пор их невероятно тупой эгоцентризм служил верной подмогой, не подведет он и сейчас…
Братья неловко заерзали. И тут уста отверз брат Туговотс.
— Ха! Волшебники! Да разве они знают, что такое трудиться от зари до зари, не разгибая спины?
Верховный Старший Наставник глубоко вздохнул. Ага…
Атмосфера злобного негодования заметно сгустилась.
— Откуда им знать?! — презрительно бросил брат Палец. — Ходят, задрав нос, слишком они хороши, чтобы общаться с такими, как мы. Уж я-то на них насмотрелся еще в те времена, когда работал в Университете. Задницы в милю шириной, вот что я вам скажу. Кто-нибудь когда-нибудь видел, чтобы они зарабатывали на жизнь честным трудом?
— Вроде того же воровства? — съязвил брат Сторожевая Башня, которому брат Палец никогда особенно не нравился.
— Ну да, они говорят, — продолжал брат Палец, демонстративно игнорируя это замечание, — что вы не должны заниматься магией, потому что, дескать, только они знают, что нарушает вселенскую гармонию, а что не нарушает. Чепуха все это, вот что я думаю.
— Ну-у, — протянул брат Штукатур, — я, честно сказать, не совсем согласен… Я это к тому, что если напутаешь с раствором, то обляпаешь ноги мокрой штукатуркой. А если напутаешь с магией, то, говорят, из пола, из стен, отовсюду повылезает всякая гадость и прикончит тебя на месте.
— Да, но так говорят волшебники, — задумчиво произнес брат Сторожевая Башня. — Сказать по правде, лично я их терпеть не могу. А вдруг они действительно напали на золотую жилу и не хотят, чтобы кто-то еще об этом узнал? Это все только видимость — размахивание руками, заклинания, а на самом деле все уже сказано и сделано.
Братья обдумали высказанное предположение. Звучало вполне разумно. Если бы они напали на золотую жилу, то приложили бы все силы, чтобы не пустить к ней никого больше.
Наконец Верховный Старший Наставник решил, что час пробил.
— Значит, братья, мы договорились? Вы готовы заниматься магией?
— О, только заниматься… — с облегчением откликнулся брат Штукатур. — Против занятий я ничего не имею. Главное, чтобы не пришлось потом по-настоящему…
Верховный Старший Наставник грохнул книгой об стол.
— Я имею в виду произнесение настоящих заклинаний! Чтобы вернуть город на путь истинный! Чтобы вызвать дракона! — заорал он.
Братья попятились.
— А потом, когда мы заполучим этого дракона, появится законный король, да? — немного погодя осведомился брат Привратник.
— Да! — рявкнул Верховный Старший Наставник.
— Вот это мне понятно, — поддержал брат Сторожевая Башня. — Звучит логично. Увязывается с предназначением и ювелирной работой судьбы.
Последовало секундное колебание, после чего балахоны дружно закивали. И только в выражении капюшона брата Штукатура прослеживалось смутное недовольство.
— Ну ла-адно, — протянул он, — мы ведь очень аккуратно…
— Уверяю тебя, брат Штукатур, ты можешь выйти из дела в любой момент, — успокаивающим тоном заверил Верховный Старший Наставник.
— Хорошо… Я согласен, — все еще с некоторой неохотой кивнул упирающийся брат.
— А еще один небольшой вопросик можно? — встрял брат Привратник. — Можно сделать так, чтобы этот самый дракон спалил, скажем, угнетающие людей овощные лавки?
Ага.
Он победил. Драконы вернутся. И король вернется. Не похожий на прежних королей. Король, который будет делать то, что ему велят.
— Это, — изрек Верховный Старший Наставник, — зависит от того, насколько активно все вы будете помогать. Для начала нам понадобятся любые магические предметы, которые вы сможете принести…
Они ни в коем случае не должны заметить, что последняя половина книги де Малахита представляет собой обуглившуюся и спекшуюся массу. Старику задача оказалась не по плечу.
Но у него все получится. И никто, ничто на свете не сможет остановить его.
И грянул гром…
Говорят, боги играют людскими жизнями. Но в какие игры они играют и почему, и кому суждено стать пешкой, и каковы правила этих игр — кто все это знает?
Честно говоря, в детали лучше не вдаваться.
И грянул гром…
Что-то предвещающее было в этом громе.
А теперь на короткое время давайте отвлечемся от сочащихся влагой, промокших улиц Анк-Морпорка, перенесемся через утренние туманы Плоского мира и вновь опустимся на землю — но сфокусируем наш внутренний бинокль на молодом человеке, который двигается к городу со всей открытостью, искренностью и невинной целеустремленностью айсберга, дрейфующего в направлении оживленного морского пути.
Этого юношу зовут Моркоу. Но имя, смахивающее на название овоща, дали ему вовсе не из-за цвета волос, которые отец, ссылаясь на странную богиню по имени Гиена-Ги, всегда подстригал ему крайне коротко.
Нет, причиной этого прозвища стала общая конусообразность тела, которую приобретают благодаря духовной и физической чистоте, здоровому питанию и хорошему горному воздуху, вдыхаемому полными легкими. Когда такой юноша напрягает плечи, все прочие мышцы быстренько расступаются.
За спиной у юноши — меч, который очутился у него очень странным образом. Таинственным образом. Хотя в самом мече ничего таинственного нет — тем более в образе, которым меч очутился у юноши. Никакой этот меч не волшебный. И у него нет имени. Как им ни размахивай, чувства неведомой мощи не испытаешь — правда, если размахивать очень долго, то можно испытать боль от вскочивших на руках волдырей. Этим клинком пользовались так часто, что он перестал быть чем-либо другим, кроме как чистой квинтэссенцией меча, длинным куском металла с очень острыми краями. А судьбоносностью здесь даже не пахнет.
В общем, уникальный меч.
И грянул гром.
Сточные канавы города издавали тихое бульканье — это дождевые потоки уносили побочные продукты ночи, некоторые из побочных продуктов слабо протестовали.
Достигнув капитана Ваймса, водный поток расступился в стороны и омыл распростертое тело двумя отдельными струями. Ваймс открыл глаза. Сначала был момент мирной пустоты, но потом воспоминание шибануло его, как лопата.
У Ночной Стражи выдался плохой день. Начать с того, что в этот день хоронили старину Герберта Гаскина. Эх, бедняга Гаскин… Он нарушил одно из фундаментальных правил, которым должен следовать любой стражник. И правило это было не из тех, которые можно нарушить дважды. Поэтому Гаскина опустили в пропитанную влагой почву, дождь барабанил по крышке гроба, и никто не оплакивал почившего стражника, кроме трех уцелевших солдат из Ночной Стражи — самой презираемой категории людей во всем Анк-Морпорке. Сержант Колон рыдал. Бедняга Гаскин…