– Ян Александрович, я, конечно, чрезвычайно уравновешенный человек, как и положено настоящему норвежцу, однако, искренне надеюсь, что произошло нечто, заслуживающее моего пристального внимания именно сейчас.
По этой цветистой фразе можно было безошибочно понять, что Олаф нервничает. Как и любой нормальный человек в подобной ситуации.
От большинства Сигурдсона отличало то, что он умел контролировать эмоции.
– Олаф, в первую очередь ищите любые признаки подготовки к Большому Ритуалу.
– Даже так? – голос оперативника моментально приобрел нотки мрачной сосредоточенности, – Это достоверная информация или…?
– Или, Олаф. Или. Нет у меня информации.
– Понятно. Приступаем, – немногословно отрапортовал норвежец, и закончил разговор.
Вяземский опустил трубку во внутренний карман пиджака и снова зашагал по кабинету.
Вот теперь, действительно, оставалось только ждать.
На плоской крыше дома, чья глухая кирпичная стена примыкала к территории особняка, являвшегося целью ночного визита, Олаф и Владимир в последний раз проверяли снаряжение.
Передав коллеге слова Вяземского, Сигурдсон вернулся к последним приготовлениям.
Норвежец в очередной раз проверил, насколько плотно лежит во внутреннем кармане коробочка декодера, с помощью которого он должен был обойти систему безопасности. Владимир поправил компактный плоский пистолет во вшитой в ветровку кобуре, зачем-то потрогал висевший на толстом кожаном шнурке амулет и снова убрал его под рубашку.
– Терпеть не могу эту часть работы, – пробормотал он, берясь двумя пальцами за фигурку сокола, прикрепленную к широкому кожаному браслету. Татьяна бы легко узнала его – такой же ей подарил Ян. Правда, Владимир свой на руке не носил, предпочитая держать в одном из внутренних карманов куртки.
– Успокойтесь, Владимир. Сами знаете, это самая легкая и безопасная часть операции, – добродушно сказал Олаф.
– От этого не легче. В десанте, я хоть мог за стропы подергать, понятно было, что тебя держит. А тут!
– А тут, мой юный друг, методы, проверенные тысячелетиями! – наставительно поднял палец Олаф.
– Угу. То-то десантура сотнями с небес сыплется, а мы с вами одиноких альбатросов над Москвой изображать будем, – буркнул Владимир.
После чего, длинно выдохнув, закрыл глаза, и что-то тихо зашептал, подушечками пальцев поглаживая костяную фигурку птицы.
Закончив шептать, открыл глаза, и, разбежавшись, прыгнул с крыши.
По всем законам физики, он должен был камнем упасть на асфальт, и застыть там, предварительно разбрызгав по двору содержимое черепной коробки.
Вместо этого, молодой человек, почти неразличимый в ночной тьме, мягко спланировал на крышу особняка. В последний момент его мотнуло в сторону, но, ловко приземлившись на согнутые ноги, он изящным перекатом ушел с места приземления, и поднялся на одно колено, уже держа в руках пистолет.
Короткий ствол оружия неподвижно смотрел на слуховое окно, ведущее на чердак.
Позади раздался чуть слышный шорох. Владимир, не оборачиваясь, прошептал:
– А шеф мог бы и чем-нибудь посильнее сокола зарядить. Заклинание почти отключилось, когда я в паре метров над крышей болтался.
– Вы бы еще с сиреной и мигалками сюда приехали. Как ваши депутаты любят, – ядовито прошептал Олаф, возясь с декодером. – Заряди Ян Александрович посильнее, то же самое было бы.
Владимир обиженно засопел, но промолчал.
Нажав несколько кнопок на пульте декодера, Олаф посмотрел на маленький экран прибора, и протянув над плечом Владимира руку, легонько толкнул створку окна.
Молодой оперативник скользнул в темный проем. Следом, выждав несколько секунд, Сигурдсон.
Притворив за собой створку, они около минуты стояли неподвижно, привыкая к темноте чердака и вслушиваясь в окружающее пространство.
Наконец, Олаф ткнул рукой влево от себя, затем наставил указательный палец на Владимира. Тот кивнул, и, все так же держа пистолет перед собой, бесшумно ступая, двинулся в указанном направлении.
Оба оперативника прекрасно видели в темноте. Дойдя до люка в полу, Владимир остановился, и, присев на корточки, принялся кончиками пальцев ощупывать его по контуру. Подоспевший Олаф поставил коробочку декодера туда, куда указал Владимир, спустя пару секунд экран прибора успокоительно мигнул зеленым, и Владимир потянул крышку на себя.
Теперь уже Олаф первым скользнул в проем, а молодой оперативник, закусив губу от напряжения, сантиметр за сантиметром поднимал тяжелую крышку, пока не откинул ее полностью. Конечно, им не хотелось оставлять люк открытым, но другого выхода не было – закрыть его, не подняв шума, без помощи магии было нереально, а применять ее внутри особняка, Вяземский категорически запретил.
Оперативники оказались на маленькой технической площадке под потолком. Спустившись по узкой лестнице из металлических прутьев в пыльный коридор, по обе стороны которого шли запертые двери, Владимир сверился с планом особняка, подсвечивая себе маленьким фонариком-карандашом.
– Пока все совпадает, – шепнул он Олафу. – Это служебный коридор, тут всяческие кладовые, отопление и прочие неинтересные помещения.
– Смотря для кого неинтересные. Смотрим внимательно по сторонам, выискиваем все необычное.
– Вот именно эта формулировка мне и нравится. Сразу становится понятно – основная часть нашей работы, обыденность и скука, – и Владимир медленно двинулся вперед по коридору, внимательно осматривая каждую дверь.
Норвежец шел следом, вслед за своим молодым коллегой проверяя каждый сантиметр стен и пола.
Владимира подобный контроль нисколько не задевал – он знал, что Олаф непостижимым образом удавалось уловить то, что не замечал никто другой. К тому же, часть его внимания направлялась на контроль обстановки по ходу движения, а потому Владимир допускал, что может упустить малозаметную деталь.
Судя по тому, что норвежец неторопливо, но безостановочно следовал за ним, Владимир ничего не упустил.
Коридором явно пользовались нечасто, да и убирались не слишком усердно, о чем говорил слой пыли на деревянном полу. С одной стороны, он помогал оперативникам – сразу было видно, что к дверям уже давно никто не подходил. С другой – теперь в пыли отпечатаются их следы. Впрочем, это не слишком заботило норвежца. Главное – спокойно покинуть объект, а там, пусть хозяева гадают, кто и зачем их навестил.
Глянув за угол, Владимир поманил Олафа:
– Ваша очередь, командир. Займитесь вскрытием.
Норвежец в два шага преодолел короткий аппендикс, которым заканчивался коридор, и присел перед стальной дверью.
Снова пошел в ход декодер, затем Олаф достал одну из отмычек, спрятанных в его широком брючном ремне.
Закрыв глаза, он легчайшими движениями поворачивал в замке стальную пластинку, пока не раздался легкий щелчок.
Владимир тут же придержал ручку двери, чтобы она случайно не приоткрылась.
Снова коридор, но уже более обжитой. Деревянные двери с потускневшими медными табличками, ковровая дорожка на полу – сильно вытертая, отметил Владимир, в противоположном конце коридора виднеются мраморные перила, значит, как и отмечено на плане, он выходит на кольцевой балкон. Направо от коридора должна находиться лестница, по которой можно спуститься на второй этаж. Туда, где находится экспозиция выставки, а также жилые комнаты и кабинет директора культурного центра, располагавшегося в особняке.
Большинство кабинетов не запиралось на ночь, остальные быстро уступали отмычке в умелых руках Олафа. Оперативники действовали осторожно, но быстро, умело осматривая помещения.
Заканчивая осмотр последнего кабинета, норвежец присев на корточки, привалился к стене. Владимир сел рядом, посмотрел на часы:
– Уже третий час ночи, а мы не нашли ничего, интереснее порножурналов в одной стопке с отчетом о детском утреннике для сотрудников посольства Аргентины. Это, конечно, много говорит о моральном облике владельца стола, но не приносит нам никакой пользы.
– Отчего же? Можем заняться шантажом, выйдя на пенсию, – задумчиво произнес норвежец. – Но сначала предлагаю обследовать второй этаж.
В зале экспозиции они разделились. Владимир пошел вдоль стены с окнами, выходящими во двор, Олаф взял на себя противоположную сторону.
Дойдя до маски в виде головы ягуара, он остановился и внимательно всмотрелся в ее черты. Казалось, ему что-то не дает покоя, но он и сам не может понять, что именно.
В конце концов, Сигурдсон двинулся дальше.
Скользя бесшумными тенями по залу, оперативники Ордена вслушивались в тишину спящего здания, стараясь уловить малейшее изменение, самый легкий звук, но старинный особняк казался абсолютно неподвижным, напоминая глубокого старца, лишь на людях способного изобразить оживление.
Дойдя до двери, ведущей вглубь особняка, к жилым комнатам, Олаф с Владимиром переглянулись.
И тот и другой испытывали чувство легкого разочарования. Оба надеялись хоть что-нибудь обнаружить в зале с экспонатами. Но – ничего такого, что можно было бы счесть подходящим для использования в Ритуале.
Приоткрыв дверь, Владимир выглянул в коридор. Непроглядная тьма, мертвая тишина, почти неразличимые очертания дверей. Еще никогда ему не приходилось открывать их столько за одну ночь.
Мимо мягко проскользнул Олаф. Его молодой напарник последовал за ним, выждав несколько секунд.
Владимира несколько нервировало то, что скоро охрана особняка должна была совершать очередной обход. Конечно, затаиться за письменным столом в одном из кабинетов труда не составит, но, все равно, приятного мало. Владимир очень не любил риск и ситуации, которые не мог стопроцентно контролировать. Именно поэтому ему нравилось работать с Олафом. Неторопливый обстоятельный норвежец старался предусмотреть все возможные варианты развития событий и, как правило, его операции проходили на редкость гладко.
Каким-то, не то седьмым, не то восьмым чувством, он уловил, как изменилась темнота в коридоре. Словно непроглядную тьму морских глубин взрезало черное тело неведомого на суше чудовища.