И тут серебристый туннель в ревом распахнулся и выбросил всадников в реальный мир. На них обрушились все запахи, звуки и краски Леса. Огромные деревья гордо вздымали кроны в яркой зелени роскошной летней листвы. Воздух полнился птичьим пением и гудением насекомых сочными запахами земли и перегноя.
Хок натянул вожжи, остальные тоже остановились. С минуту принц сидел в седле, тяжело дыша от напряжения слишком сильны были переполняющие его чувства. Затем Хок гневно воззрился на Чанса:
— Почему ты нас не предупредил?
Квестор неуверенно посмотрел на него.
— Простите. Я так понял, что вы уже путешествовали подобным образом.
— Мы не об этом, — тяжело уронила Фишер. — Ты должен был сказать нам. Ты должен был сказать нам о мертвых.
— О каких мертвых? — быстро оглядываясь, уточнил Чаппи.
— Они приходили говорить со мной, — сказал Хок. — Призраки прошлого, давно похороненные.
— Мертвые, — добавила Фишер. — Отчаянно пытавшиеся предупредить меня о… чем-то.
Чанс медленно покачал головой:
— Никто никогда не сообщал о таких побочных эффектах. Трещина — это просто… вид транспорта. Сотни тысяч людей прошли через нее в обоих направлениях, и никто никогда не говорил, что слышал голоса. Наверное, это опять из-за Дикой магии.
— Вероятно, подобное происходит только с нами, — согласился Хок. — Прошлое и то, что нам пришлось сделать, — это не отпускает.
— Кто говорил с вами? — с любопытством спросил Чанс. — Что они сказали?
Хок и Фишер переглянулись.
— Может, и расскажем. Когда-нибудь.
— Довольно! — произнес новый голос, исполненный высокомерия мелкой сошки, которой досталось покомандовать. — Вам надлежит задекларировать все, что вы привезли с собой с юга, прежде чем вам будет дозволено продвинуться хоть на шаг дальше.
Путники обернулись и обнаружили с полдюжины палаток и человек двадцать вооруженных солдат. Хок и Фишер уставились на Чанса.
— Таможня и иммиграционная служба, — извиняющимся тоном пояснил он.
— Добро пожаловать домой, — проворчал Хок. — Ничего не меняется.
4. С ВОЗВРАЩЕНЬИЦЕМ
Хок только глянул на таможенников и сразу понял, что не поладит с ними. Перед ним стоял расплывшийся тучный тип, облаченный в яркую, голубую с терракотовым, униформу. Он отличался вздернутым носом и высокомерно-презрительным взором мелкого чиновника, который в глубине души осознает, что его продвинули гораздо дальше пределов его компетенции, но никогда не покажет этого окружающим. Из тех чинуш, которые владеют всеми тонкостями инструкций, мешающих вам получить то, на что вы имеете полное право. Такие вечно повторяют, что просто делают свою работу. И что сделать для вас исключение они не в силах; если только, разумеется, вы не захотите немного смазать колесо государственной машины…
Приданные ему солдаты носили все традиционные атрибуты и цвета Лесной армии, но в их речи, когда они вполголоса переговаривались между собой, явственно слышался редхартский акцент. Наемники. Разумеется, они были достаточно опытны, чтобы распознать потенциальную угрозу в Хоке и Фишер, и не убирали рук далеко от мечей, наблюдая, как таможенный офицер важно приближается к вновь прибывшим.
Чанс спешился и терпеливо остановился рядом со своим Конем. Спустя минуту, к нему присоединились Хок и Фишер просто, чтобы продемонстрировать добрую волю. Чаппи увлеченно вычесывал блоху, пока квестор не пнул его как следует.
Таможенник остановился прямо перед Хоком и попытался пронзить его начальственным взглядом. Что было его первой ошибкой. Когда Хок спокойно отказался пронзиться, чиновник перевел взгляд на Фишер. Это было его второй ошибкой. Фишер в ответ уставилась на него с такой ненавистью, что бедный чинуша отпрянул. В отчаянии он повернулся к третьему, и его поведение мгновенно изменилось. Толстяк расплылся в широкой заискивающей улыбке и низко поклонился Чансу:
— Простите, сэр квестор, не признал вас сразу! Инспектор таможни Понсонби Стаут к вашим услугам! Все королевство с нетерпением ожидало вашего возвращения, но никто не предполагал, что вы вернетесь так быстро. Вы нашли их? Вы привезли обратно наших возлюбленных принца и принцессу?
Он нетерпеливо заглянул Чансу за спину, как будто долгожданные Руперт и Джулия могли прятаться именно там. Он нарочито не обращал внимания на потрепанные фигуры Хока и Фишер — вот уж кто явно не оправдывал его ожиданий, так это злобные оборванцы, которые явились вместе с квестором. Хок не знал, испытывать ли облегчение или счесть себя оскорбленным. Наемные солдаты заинтересовались происходящим и неторопливо подошли поближе. Некоторые вежливо поклонились Чансу; некоторые пренебрегли этим знаком внимания.
— Принц и принцесса не сочли возможным вернуться в Лесное королевство, — осторожно начал Чанс. — Взамен они прислали этих двоих… э-э… особ в качестве своих полномочных представителей для расследования убийства короля Харальда. Это Хок и Фишер, капитаны Стражи южного города-государства Хейвен.
— Хейвен? Никогда не слышал! — воскликнул Стаут. Он нехотя перевел взгляд обратно на Хока и Фишер и испробовал на них самую презрительную из своих ухмылок. — Но если они с юга, им придется пройти досмотр на предмет запрещенной контрабанды. И заплатить все соответствующие налоги и сборы за все, что они с собой привезли. Ты, Хок! Покажи мне свои подорожные.
— У них нет документов, — быстро вклинился Чанс. — Я сам провел их через Трещину, обойдя южную таможню при помощи заклинания Магуса. Как квестор, я ручаюсь за них обоих.
— Все это очень необычно, — произнес Стаут.
Таможенник был весьма доволен тем обстоятельством, что нашлось, наконец, на чем проявить свою власть. Он со снисходительным презрением оглядел неряшливые одеяния Хока и Фишер, и тут его взгляд упал на туго набитые заплечные мешки.
— Требую открыть оба! Немедленно! Я должен удостовериться, что в них не содержится ни один из предметов контрабанды.
— А что считается контрабандой? — поинтересовался Хок у Чанса, нарочно не обращаясь непосредственно к таможеннику.
— В наши дни — практически все, — вздохнул тот. — Позволь мне самому разобраться…
Но в этот момент Стаут заметил торчащую из-под клапана Хокова мешка обгоревшую куколку и восторженно выпучил глаза.
— Колдовство! Магические атрибуты! Вам должно быть известно, что перевозка подобных вещей через Трещину категорически запрещена, сэр квестор. Это очень серьезно, очень. Кто знает, что еще могут иметь при себе подобные люди!
Стаут величественно махнул солдатам, приказывая тем приблизиться. Они охотно подчинились — предстояло небольшое развлечение. Неприятно улыбаясь Хоку и Фишер, Стаут обратился к наемникам:
— Я хочу, чтобы вы перетряхнули оба мешка! А этих двоих — раздеть и обыскать! Будьте очень внимательны, господа. Мне совершенно не нравится вид этой парочки.
Чанс прикрыл лицо рукой.
— О нет…
Фишер взглянула на Хока:
— Как, по-твоему, насколько мы можем испортить им удовольствие?
— Не больше, чем необходимо. Еще не поздно всем проявить благоразумие.
— Раздеть их! — завопил Стаут, разъяренный их непринужденностью и полным отказом чувствовать себя униженными. — Требую полного телесного обыска по всем отверстиям с последующей дозой сильного слабительного на случай, если они что-нибудь проглотили!
Один из наемников бодро протянул руку к груди Фишер и тут же получил сильный удар в переносицу. Голова его дернулась назад, и он грохнулся наземь, как подрубленное дерево. Еще двое наемников сунулись к ней, и Хок прихлопнул обоих прежде, чем они успели осознать его присутствие.
— Очень благоразумно, — спокойно заметила Фишер.
— А какого черта, — легкомысленно отозвался Хок. — Их же всего двадцать!
Прочие наемники уже двинулись на них с мечами наголо, и Хок с Фишер встретили их. Битва получилась короткой и не особенно кровавой, ибо супруги все еще демонстрировали то, что у них считалось примерным поведением.
Чанс не переставая пританцовывал вокруг свалки, заклиная Хока и Фишер: «Не убивайте их! Пожалуйста, не убивайте их! Они только выполняют свою работу! О боже, королева мне за это яйца оторвет!»
Капитаны могли бы поинтересоваться, заинтересованы ли наемники, в свою очередь, в том, чтобы щадить чужаков, но им не хватало времени и дыхания. Весьма непросто остановить человека, только ранив или разоружив его, особенно когда он изо всех сил старается вас прикончить. К счастью, у Хока и Фишер имелся многолетний опыт привода более-менее живых подозреваемых. В самом скором времени двадцать изрядно побитых вояк сидели и лежали на земле, бормоча, стеная и держась за головы в попытках припомнить, какое сегодня число, а таможенный офицер взирал на все это выпученными глазами. Супруги осматривали свою работу с тихим удовлетворением.
— Начинай так, как собираешься продолжать, — изрек Хок.
— Следует проявлять твердость, — поддержала Фишер.
Они повернулись к Стауту, и он сильно побледнел. Он явно был не прочь отступить на несколько шагов, но слишком уж дрожали ноги. Хок улыбнулся ему, и Стаут заскулил.
— Мы не проходим таможню, — твердо произнес принц. — Также мы не платим налоги или сборы и не подвергаемся личному досмотру. Теперь отойди. Сядь со своими солдатиками и не беспокой нас, иначе мы с Фишер скрепим твои верительные грамоты чем-нибудь большим, тяжелым и остроконечным.
Таможенный офицер грустно повиновался. Чанс покачал головой и настойчиво поманил Хока и Фишер к себе, желая отойти с ними на некоторое расстояние. Капитаны приблизились к нему, вытирая с оружия кровь обрывками грязной тряпки. Чаппи улегся рядом с подавленными наемниками и не сводил с них исполненного надежды взгляда — просто на всякий случай. Квестор понизил голос, но тон его был жестким и суровым:
— Очень неразумно. Солдаты, как и Стаут, действовали по приказу королевы. Может, он и дерьмо, но он — государственное дерьмо… Не могу поверить, что я это сказал. Дело в том, что здесь, в Лесу, у меня очень мало власти. Вы больше не капитаны Стражи. Вы отказались заявить о своих королевских привилегиях, поэтому из подпорок у вас только рекомендательное письмо, якобы от принца Руперта. Оно и моя поддержка как королевского квестора дадут вам некоторое преимущество, но вы не можете продолжать вести себя подобным образом! У вас нет оправдания, а моя защита имеет довольно ограниченные пределы. Вы здесь сами по себе.