– Мы были на радиомолчании. И все было замечательно, пока Кира не подала вам сигнал раньше, чем мы загрузили программу. Видимо, его перехватили. Она сказала: «За роль примы нужно платить». Она попыталась меня вырубить, чтоб уйти и…, – я осеклась. Дима загораживал вход, да я и не смотрела на дверь, прижимаясь к его плечу. В дверях стоял Макс. Он отшатнулся…
– Макс? Послушай…, – начала я. Он покачал головой и скрылся в коридоре.
– Дима, поговори с ним, я тебя прошу, – ненавидя свою невнимательность, сказала я.
– Я пришлю к тебе сестру, – раньше, чем я успела возразить, он скрылся за дверью. Я откинулась на подушки. Только сейчас почувствовала, как болит все тело. Впрочем, сердце болело сильнее. Не за Кирино предательство, с удивлением отметила я, а за тот Димин взгляд, когда я проснулась и за Макса. Вот бы объяснить ему все. Хотя, что поменяют мои объяснения? Он так и не смог простить Кире, ее недоверие тогда. А теперь она мертва, и еще, оказалось, виновна в случившемся со мной. Слишком, даже для него. Интересно, смогу ли я встать. Костыли стояли совсем рядом, я потянулась за ними.
– Куда собрались, агент? – Егор скрестил руки на груди.
– Егор Михайлович, мне нужно…
– Лежать в постели, – он присел на край кровати.
– Я благодарна за вашу заботу.
– Катерина, мне жаль, но я вынужден поговорить с вами сейчас. Ваши показания, уверен, заполнят пробелы в полученной нами информации.
– Разумеется, я готова дать вам полный отчет, – проговорила я, – Вот только мне бы компьютер…
– Отчет может подождать – у нас имеются записи с камер наблюдения их конспиративной квартиры.
– Я ничего и никому не сказала, – зачем-то начала я.
– Я не подозреваю вас в предательстве, Катя. Мне нужно знать, что именно пошло не так во время миссии.
Я рассказала ему все.
– Группа нашла ее наушник, Алекс проверил его. Сигнал, к сожалению, перехватили, до группы он просто не дошел.
– Я знаю.
– Отдыхайте, – он вышел.
Мне поставили капельницу и предупредили – поесть можно будет только через пару часов. Вот и ладно – есть не хотелось, кроме того тошнота усилилась – последствия сотрясения. Я думала о Максе, Дима не возвращался, и я переживала, не случилось ли чего. Легкий шорох, я открыла глаза. Андрей шагнул ко мне.
– Катя, как ты? Я только узнал… – зрачки расширены, от чего его карие глаза кажутся черными. Одет в ярко-желтую футболку и светлые рваные джинсы – явно не по сезону. Выходит, только вернулся с выезда.
– Нормально, – проговорила я и привстала. Комната начала двигаться.
– Не так быстро, – мгновенно оказавшись рядом, он поддержал меня за плечи.
– Да уж. Сколько там проходит сотрясение? Неделю? Две?
– Вообще – то три, – он улыбнулся, – но наши поставят тебя на ноги пораньше. Жаль, меня не было рядом…
– Брось, что б ты изменил? Мы с Кирой там вдвоем были…
– Что сделала эта дура? Перепугалась? Нажала не на ту кнопку? – процедил он.
– Андрей, ситуация вышла из под контроля, – уклончиво ответила я, – и я очень прошу тебя проявить понимание.
– Понимание? Посмотрим, что она напишет в отчете….
– Она уже ничего не напишет, Андрей, – мой голос сорвался, – Кира мертва.
Воспоминания обрушились на меня. Яркий свет, боль, разрывающая на части, животный страх, лишающий рассудка, Кирино тело на белом кафельном полу, его руки встряхнули меня и…
Заорав, я отшатнулась, вжалась в спинку койки, заныла сломанная нога. Вероятно, боль вернула меня в реальность. Андрей крепко прижал меня к себе.
– Катя, тихо, все хорошо, это просто я, – он слегка укачивал меня. Я дрожала так сильно, что стучали зубы. Все мышцы болели от напряжения.
– Андддд…
– Не разговаривай, – прошептал он, – просто дыши. Медленно и глубоко. Сейчас пройдет.
Он прав, дрожь проходила, вокруг вновь была привычная обстановка. Я чуть отстранилась. Именно в этот момент вернулся Дима.
– Отвали от нее!
– Или что? – Андрей не двигался с места, – Я с тебя в шоке, Дима. Ей хреново, ты куда – то свалил, а сейчас в твоей башке только долбанная ревность.
Осторожно уложив меня на подушки, он поднялся.
– Что с тобой? – Дима побледнел.
– Все уже нормально, – прошептала я, – пожалуйста, не ссорьтесь.
– Выйдем! – Андрей двинулся к двери.
– Пожалуйста!
– Не волнуйся, Катя, – проговорил Андрей, – я слово дал.
Они вышли. Я закрыла глаза и прислушалась. Долбаная шумоизоляция – из коридора не доносилось ни звука.
То, что я уснула, стало понятно, когда я увидела лишь горящие в темноте красные цифры электронных часов: 03:41. Дима склонился ко мне.
– Катя, как ты?
– Сколько ты не спал? – окон в палатах, разумеется, не было, а потому я потеряла счет времени.
– Спал я, – получилось неубедительно.
– Иди ко мне, – прошептала я, откинув край одеяла.
– Не стоит…
– Ну, пожалуйста. Я не могу без тебя нормально спать, – лукаво проговорила я.
– К черту, – он забрался мне в кровать и легонько обнял меня.
– Не больно? – я покачала головой и удобно устроилась на его плече. Ощупала под одеялом костяшки его пальцев – вроде припухлостей нет.
– Да не дрались мы, – пробурчал Дима.
Щекой я чувствовала, как бьётся его сердце. Кажется, заснули мы одновременно.
О чем именно договорились Дима и Андрей так и осталось загадкой. Зато следующие четыре дня мне был приписан полный покой. Дима «выторговал» их у меня, пообещав все рассказать по прошествии этого времени. А потому я честно соблюдала режим. Стараниями наших медиков, я чувствовала себя все лучше. Дима все свободное время проводил в моей палате, Андрей, Алекс, Слава и Женя не отставали от него, если бы не все они я б завыла от скуки. Наблюдать угрюмое перемирие между Димой и Андреем было забавно, а вот раздражение из – за заговора молчания обо всем, что касалось работы, нарастало прямо пропорционально улучшению моего состояния. Макс за все это время так и не появился. Раньше, я думала – после плена и пыток сознание меняется. Я же осталась прежней, по крайней мере, мне так казалось. Мне не снились кошмары, меня не пугали медицинские приборы, так похожие с виду на шокер. Не считая памятного приступа паники, я чувствовала себя как после обычного ранения. Разумеется, мне предстоял «томографный допрос» и беседа с психологом. Дима обещал – его проведут сразу после выписки. Мне же хотелось быстрее покончить с формальностями, а потому я предложила медикам не тянуть, подгадав время так, чтоб Дима в этот момент работал. Просто чтоб сохранить его нервы и лишний раз не акцентировать на наших «личных отношениях».
После нескольких стандартных вопросов, медик приступил к главному.
– Вы раскрывали врагу засекреченные данные?
– Нет.
– Если б допрос продолжился, по вашему мнению, вы б могли «расколоться» чтоб прекратить физические страдания?
– Нет.
– Спасибо, вы прошли.
– Теперь результат сообщается сразу же? – уточнила я.
– В качестве исключения, – не меняясь в лице, произнес он.
Дальше предстояла беседа с психологом. До этого мы встречались больше года назад, когда я начинала обучение. Она чем – то напоминала школьного психолога – среднего роста, среднего же телосложения, русые волосы по ровной обрезаны до плеч, вокруг светлых глаз несколько морщинок, одета в черные брюки и серую водолазку. Интересно, такой облик и стиль выбраны специально?
– Что вы чувствовали, находясь во власти врага?
– Панику, страх, злость, боль, – проговорила я.
– После того, что вы пережили, не возникало ли у вас мыслей по поводу завершения работы в «Альфа»?
– Когда я соглашалась на программу, то осознавала риск и понимала, почему к нему готова. Не у многих получается делать то, что делаем мы. У меня получилось даже тогда, когда я не была готова. Сейчас я ощущаю в себе силы не просто продолжать, а делать это еще лучше, чем раньше. Произошедшее сделало меня сильнее.
– Ощущаете ли вы последствия травмы: бессонница, кошмары, приступы паники?
– Один только раз, в самый первый день. Но сейчас все в порядке.
– Возможно, вы хотите поговорить еще о чем – либо?
– Вовсе нет, спасибо. Если этого достаточно….Я б съела что – нибудь.
В палате явно кто-то был, я чисто инстинктивно ощутила это присутствие. Открыв глаза, я увидела Макса.
– Не хотел будить, – проговорил парень. Он изменился, черты лица заострились, а взгляд… был таким, когда я его допрашивала.
– Я сплю сутками, – приподнявшись на кровати, я посмотрела на него, – не сиди аж там, – я похлопала рукой по краешку кровати. Он послушно приблизился. Несколько минут мы оба молчали.
– Эй, поговори со мной, – я тронула его за плечо.
– Я не знаю, что сказать, Катя, – прошептал он, – Какие слова исправят случившееся?!
– Мне очень жаль, – начала было я.
– Тебе жаль?! Что я не сумел понять, кто она на самом деле? Что не сумел разделить работу и личную жизнь? – хоть бы шумовой датчик не сработал.
– Мне жаль, что она погибла из-за собственной глупости, – тихо сказала я, – Мне жаль, что она сделала тебе больно. Но больше всего мне жаль, что ты, вероятно, винишь себя в произошедшем.
– А кого винить? – он прошелся по палате, – Может, тебя? Может, это ты была ее куратором и не смогла оценить ее склонности из-за того, что спала с ней, а потом вы расстались?
– Я была ее подругой, Макс. Мы вместе начинали учебу, я и представить не могла, что Кира способна на подлость. Мы оба ошиблись в этом человеке.
– Ты – новичок. Второгодка, а я – агент. Ты смогла разделить работу и личную жизнь, а…
– А ты не смог предвидеть, что она решит меня устранить из-за банальной зависти. Я ТОЖЕ не смогла, – я посмотрела на него, – Не смотря на все это, Кира не заслуживала смерти. Но она прекрасно понимала, на что идет, рискуя прикрытием.
– Из-за нее тебя пытали и чуть не убили, а ты говоришь «не заслуживала смерти».
– Я так считаю, – прошептала я, – И мы можем бесконечно делить ответственность за случившееся, грызть себя, но это ничего не изменит. А можем простить и жить дальше, бороться. И мне нужны рядом люди, в которых я уверена, – я протянула ему руку, – Да или нет?