о виднее.
Улыбнувшись, я заглушила мотор и вылезла из машины.
– Катя! – Лида уже бежала ко мне.
– Вот это скорость, – я обняла ее. Сестра была одета в спортивный костюмчик, светлые волосы стянуты в хвост.
– Я так рада, что ты здесь, – ее руки нащупали повязку, – Что случилось?
– Неудачно приземлилась, – уклончиво ответила я. Лида задрала мой свитер. Как же хорошо – бинт скрывает синяки.
– Мне жаль, что я оторвала тебя от тренировки. – я лукаво улыбнулась, – Просто хотелось устроить сюрприз, – открыв пассажирскую дверь, я вытащила коробку, – Это мне посоветовал профи, как думаешь, Дмитрию Михайловичу понравится.
– Кать, ну что ты. Если не хочешь поселиться здесь, то хоть приезжай почаще, – Лида покрутила в руках коробку, – Ты совсем его избалуешь.
– Всегда, – я хихикнула.
Мы вошли в дом. В темно синем «пацанском» манеже, потрясая погремушкой весело агукал малыш.
– Димчик, смотри, кто пришел, – нагнувшись, Лида взяла его на руки. Увидев меня, малыш засмеялся.
– Как же он вырос, – прошептала я, взяв из Лидиных рук племянника, – Привет, парень, – я поцеловала его пухлую щечку.
– Он скучает по тебе, – Лидин голос сорвался, – и я тоже, и Майк. Мама каждый день спрашивает, где ты…
– Так давай к ним съездим? Майк будет вечером?
– Он на пару дней уехал в Лондон, вернется только завтра вечером. А ты…
– А я свободна и сегодня, и завтра.
– Останься пожалуйста, Кать.
– Ну, разумеется. Мне лень готовить – пошутила я. Лида не засмеялась, лишь махнула рукой, зовя в кухню. Я присела на стойку, удобно устроив малыша на коленях, а Дима игрался кожаными завязками браслетов.
– Сколько у тебя выходных? – осторожно спросила сестра, доставая из холодильника зразы.
– Ммм, ты знала, что я приеду да?
– Я всегда тебя жду, – прошептала девушка.
– Ну вот, опять, – поднявшись, я подошла к сестре, – Дим, скажи: «Не плачь, мама»!
Она поцеловала сыночка в лобик.
– Кать, ведь можно бросить…. – начала девушка.
– Лида, я хочу для него, – я кивнула на малыша, – чистое небо и будущее, в котором можно жить без страха. Хочу, чтоб он мог сходить в кино или на концерт не опасаясь, что каким-то…. Захочется заявить о себе.
– А он хочет, чтоб его тетя была рядом, – прошептала сестра, – А мне нужна сестра.
Свободной рукой я обняла ее.
– И у тебя она есть и всегда будет, обещаю. Все будет хорошо, – я осеклась. Он тоже так говорил, лгал настолько же уверенно, чтоб защитить меня…Не время сейчас вспоминать.
Ужин мы закончили молча. Лида позвонила родителям, предупредив, что завтра мы приедем, совсем как в былые времена. Вот только теперь радость в мамином максимально сдержанном после нашего переезда голосе стала осязаемой. Застелив мне постель и приказав выспаться, что еще больше напомнило прошлое, Лида ушла.
Мама с папой ждут нас уже в 8 утра. Наверняка ведь и они заметят повязку, особенно, если делать ее без Лидиной помощи. Теперь они тоже «знают». Разумеется, только то, что я «работаю на правительство». Решение поговорить с ними было принято сразу после….Сразу после того, как «Альфа» вернулись в прежний штаб.
Апрель 2015 Киев, спальный район
– Мам, это я! – на традиционный вопрос «Кто?» ответила я.
– Катенька, – мама сжала меня в объятиях, – я сотню раз звонила тебе, где ты была? Что с тобой? – а я ведь сделала макияж. А еще тщательно выровняла теперь короткие и выкрашенные в темно каштановый цвет волосы.
– Прости, мама. Там, где я была, не ловит сеть, и я приехала вам все объяснить.
Я рассказала им традиционную версию истории, изящно мотивировала причины, по которым продолжу работу, не смотря на их уговоры. И все было хорошо…
– А что по этому поводу думает Дима? – мама аж выпрямилась. Так она всегда делала, излагая контраргумент. Этот жест раньше раздражал, а теперь…
– Он тоже был против, – голос сорвался.
– И ты готова рисковать отношениями с таким парнем ради….
– Инна, – отец не дал ей продолжить, кивнул на меня. А я ведь должна бы уметь скрывать свои чувства.
– Катя? – он присел на карточки, – говори, что случилось!
– Он погиб при исполнении, – такая официальная, бесцветная фраза.
– О, девочка моя, – они обняли меня и я зарыдала. Так, как в далеком детстве, когда разбивала коленки. Вот только он всегда заживали, а дыре в груди не зажить никогда.
Они просили меня остаться, с тех пор каждый раз просят, но мне нужно было заняться делами. Папа провел до машины.
– Сядь внутрь на минуту, пап, – проговорила я, – И, пожалуйста, выслушай.
Я вытащила из бардачка Американ Экспресс.
– Банковская карта на твое имя, мама – поверенный, – он уже готовился возразить, но я не позволила, – Папа, пожалуйста! Я хочу, чтоб они были у вас.
– Катя, я могу подключить связи. Тебе не обязательно…
– Обязательно, папа. Я хочу их остановить, хочу, чтоб они никому больше не причинили вред.
– Которые «они»? Ты думаешь в одиночку уничтожить мировой терроризм?
– Мировой терроризм ничто, по сравнению с ними, пап. Большего я не могу сказать.
– Мне что теперь просто ждать, пока придут и скажут, – договорить он не смог.
Я обняла его.
– Папочка, все будет хорошо, обещаю! Просто поверь мне, – так уверенно лгать лишь чтоб защитить тех, кого любишь было одним из того, чему он научил меня….
Это сегодня. Было. Ровно год прошел с Жениных слов: «Катя! Дима погиб!».
Я вылезла из постели и оделась. Тихонько сбежав по ступенькам, вышла из Лидиного дома. Записки не оставляла – вернусь до утра. Промчавшись по пустым дорогам свернула в знакомый двор. Я не приезжала сюда ни разу после атаки. Не интересовалась, как именно замели следы. Не забрала ни одной из своих вещей. Меня отпустили на неделю, сразу после того, как «Вестники» попали в нашу ловушку, и мы вернулись в штаб. Я плохо помнила, как мы вернулись – спасибо нашим медикам. Зато каждое женино слово я, кажется, смогу повторить и через тысячи лет….
Апрель 2015 Киев, штаб
–Вам нельзя двигаться, Евгений, – наши врачи никогда не теряют терпения.
– Мне…нужно ее увидеть, – прохрипел Женя.
– Вы сейчас не сможете, – оба обернулись, я вошла в палату.
– Оставьте нас, – проговорила я. Медсестра вышла.
Я шагнула к его кровати и присела на край.
– Кать, я..., – я взяла его за руку. У него серьезный ушиб позвоночника, также множественные травмы внутренних органов, а на лице теперь навсегда останутся шрамы – даже наши хирурги бессильны. И двое суток в коме…., – я так виноват, Катя, – по его щекам покатились слезы. Протянув руку, я вытерла их.
– Женя, тебе нужно беречь силы, – это не я, а вновь та, другая женщина спокойным голосом проговорила успокаивающие слова.
– Кать, с ними были люди из «Тауэра». Это они…, – он вздохнул, – «Вестники» поехали на локацию. И мы почти выбрались. Он приказал продолжить отступление, а сам вернулся уничтожить файл. «Я тебя догоню. Нельзя им позволить расшифровать файл». А потом был взрыв…. Если б я пошел с ним.
– Вы б оба погибли, Женя. Времени до взрыва было ровно столько, чтоб «Тауэр» успел уйти. Времени уйти с нижнего уровня просто не хватило…
– Не надо…Лучше ори на меня, обзови трусом, но не жалей…. Не того, кто виноват в смерти твоего любимого.
– В его смерти виноват не ты. Не ты, Женя, а террористы. Это они убили его, убили Артема, Киру…И они заплатят. Каждый, кто виновен, своей кровью заплатит. Я клянусь….
Сразу после разговора с Женей я подала прошение о проверке. Мне предлагалось отдохнуть эту неделю, прийти в себя, но я знала, что это значит. За мной будут следить, более того, следить станут за каждым моим контактом. Не пройду потом проверку Лида и Майк, мама и папа будут в опасности. К ним явятся люди из «альфы», представятся агентами СБУ и будут задавать вопросы. Как минимум. А так, если что, я просто исчезну, им скажут – погибла при исполнении.
Но я и этого не могла допустить. А потому выдержала несколько часов бесед, тестов, обследований. В результате: я виню отдел в смерти Димы, не собираюсь его придавать, полностью адекватна.
Повернув сначала один, затем второй ключ в замках я распахнула дверь и вошла. По Диминому завещанию, вся его собственность принадлежала мне. Не только собственность, все контакты…
Разумеется, окна вставлены, осколки убраны, стены выровнены – ни малейшего следа произошедшего. Спасибо Майку – сколько усилий он приложил, чтоб гостиная выглядела так, будто здесь совсем не дрались насмерть.
Смятые простыни в спальне, его рубашка, сброшенная на пол. И что за привычка, по дороге в душ скидывать одежду? Я взяла ее в руки. До сих пор она пахнет им или мне только так кажется? Прошла в спальню и присела на кровать.
– Я сдержала слово, Дима! – слезы душили, – Какого хрена ты не сдержал свое? – заорала я в темноту. После того разговора с мамой и папой я больше не позволяла себе плакать, не позволяла себе вспоминать.
Теперь у меня 7 уровень доступа – неслыханно на втором году работы. 15 успешных миссий, 6 завербованных шпионов за год, ни одной потери среди личного состава.
Пойманные «вестники» «охотно» делились информацией под моим руководством. Разумеется, они знали немного, но и этого с лихвой хватило, чтоб нанести «Тауэру» огромный ущерб. О, как близко мы подобрались. Сколько информации имеем теперь, скольких опаснейших террористов уничтожили…
– Ничто из этого не вернет мне тебя, – я коснулась двух соединенных браслетов на запястье. Их я не снимала с тех пор, как он соединил с моим свой, пообещав вернуться – Но я не сдамся. Я приду за каждым, кто виновен! Они кровью заплатят за тебя!
На прикроватной тумбочке фото: смеющаяся девушка с развевающимися длинными русыми волосами в объятиях высокого широкоплечего мужчины, его синие глаза смотрят на нее с любовью, ее сияют от счастья. Оба они мертвы теперь. Я поставила фото на место. Держа в руках его рубашку, вышла в коридор. На миг мне показалось: из зеркала огромного – во всю стену шкафа-купе, чудом не пострадавшего во время атаки, на меня опять смотрела Кити – ее слезы текли по моим щекам, моими руками она сжимала его рубашку. Я зажмурилась и, глубоко вздохнув, открыла глаза. Теперь в мерцающей поверхности опять была я – старший агент «Альфа», офицер 56743. Короткие темные волосы лежат волосок к волоску, в лице нет ни грамма детской пухлости – четко очерченные скулы, жесткая, но красиво очерченная линия крупных губ, жесткий взгляд карих глаз. Уверенным жестом, кладу рубашку в шкаф, задвигаю дверцы.