Дверь беззвучно распахнулась. Лили, охваченная чувством внезапной утраты, взглянула на мисс Верити. Но женщина, только что коснувшаяся рукой ее лица, исчезла бесследно, уступив место секретарю Директора.
Растерянная и испуганная, Лили вошла в открытую дверь, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.
Лили потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к царившей в кабинете темноте. Сначала глаза ее различили тускло посверкивающий мраморный пол и расписанный звездами потолок. Чуть позже она разглядела портреты прежних Директоров, надменно взиравших на посетительницу из своих позолоченных рам. А потом взор ее устремился к единственному в комнате островку яркого света. То был невероятных размеров письменный стол, по углам которого стояли четыре зажженные свечи.
В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь скрипом гусиного пера. Человек, сидевший за столом, поднял голову.
— Рад видеть вас, мисс Лилит. Прошу, подойдите поближе.
Директор говорил тихо, но, как ни странно, голос его наполнил собой все пространство кабинета. Лили послушно сделала несколько шагов вперед.
Теперь она могла разглядеть хозяина кабинета. Его сухие старческие руки лежали на столе, на тонких бледных губах играла улыбка. Седые волосы, зачесанные назад, обрамляли бесстрастное лицо человека, привыкшего к сознанию своего могущества. Взгляд его был бы совершенно неподвижен, если бы не отражавшиеся в глазах огоньки свечей.
Лили почувствовала, как ее охватила невольная дрожь. Ей отчаянно хотелось отвесить Директору низкий поклон, но она заставила себя удержаться от этого. Это всего лишь человек, к тому же человек, вступивший в закатную пору, сказала она себе. Его наружность не поражает величием. Взор его не мечет молнии. Если он встанет, вряд ли дотянется рукой не только до неба, но и даже до потолка.
Парадную бархатную мантию, в которую был облачен Директор, сплошь покрывало золотое шитье. Но Лили заметила, что местами мантия сильно потерлась и выцвела от времени. Даже кольцо, тускло блестевшее на пальце директора, было не золотым, а железным.
Взгляд невозмутимо спокойных глаз уперся в Лили. Внезапно она почувствовала себя букашкой, насаженной на булавку коллекционера.
— Вы не хотите поклониться? — осведомился Директор. В голосе его не ощущалось ни малейшей тени злобы или раздражения. — Таков обычай.
— Вы хотите, чтобы я поклонилась? — спросила Лили, стараясь не уступать хозяину кабинета в хладнокровии.
Директор вскинул бровь.
— Отнюдь. Меня не интересует, как вы кланяетесь. Меня интересует выбор, который вы сделаете.
— Тогда я предпочту не кланяться.
Директор удовлетворенно кивнул, взял со стола гусиное перо, привычным движением окунул его в медную чернильницу и принялся писать что-то на пергаменте.
Лили замерла в ожидании, слушая собственное учащенное дыхание и размеренный скрип пера. Директор, казалось, позабыл о ее присутствии. Внезапно Лили ощутила приступ раздражения. Она вытащила из кармана фартука свиток, подтверждающий ее право на аудиенцию, стремительно подошла к столу и положила свиток перед Директором.
— Мне прекрасно известно, о чем говорится в этом документе, мисс Лилит, — не поднимая головы, проронил Директор. — Не забывайте, время аудиенции назначил именно я.
— Но я вижу, вы слишком заняты и не можете уделить мне время, — заметила Лили, стараясь сохранять хладнокровие.
Директор наконец посмотрел на нее. Взгляд его был спокоен и безмятежен.
— Я отнюдь не занят, мисс Лилит. И терпеливо жду того момента, который вы сочтете наиболее подходящим для изложения вашего дела.
Лили вспыхнула. Неожиданный ответ застал ее врасплох. Она взглянула в глубоко посаженные старческие глаза, ожидая увидеть в них искры презрения или насмешки, но взгляд Директора по-прежнему был непроницаемым. Даже если он испытывал какие-то чувства, то хорошо умел их скрывать. Лили несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь собраться с духом.
— Я хочу узнать правду, — медленно и раздельно произнесла она.
Директор отложил перо.
— Сделайте милость, сформулируйте ваше требование точнее, мисс Лилит. На этом свете много вещей, которым подходит определение «правда».
— Но еще больше вещей, которым подходит определение «ложь».
Несколько мгновений Директор хранил молчание, словно обдумывая ее слова.
— Никак не могу с вами согласиться, — наконец изрек он. — Правда содержится во всем, что нас окружает, в то время как ложь является изобретением человеческого сознания и ограничена его пределами.
— Эти пределы не представляются мне столь уж ограниченными.
Директор снова погрузился в молчание, созерцая кончики собственных пальцев. Взгляд, который он устремил на Лили несколько мгновений спустя, говорил о том, что он принял решение.
— Итак, какого рода правду вы желаете знать, мисс Лилит?
Лили посмотрела ему прямо в лицо. Выражение этого лица несколько изменилось, в глазах, недавно непроницаемых и пустых, теперь полыхал тусклый огонь. Сердце у Лили болезненно сжалось. Но она не могла отказаться от намерения, которое привело ее сюда.
— Кто я? — выдохнула она.
Директор вздохнул. Лили показалось, что он разочарован.
— Ответ на этот вопрос вам прекрасно известен, — вымолвил он. — Вы мисс Лилит, которую друзья называют Лили. Иными словами, вы — это вы, и тут ничего нельзя добавить. — Взгляд его встретился с требовательным взглядом Лили. — Но, насколько я понимаю, вас интересует нечто другое…
Лили невольно отвела глаза в сторону, пытаясь собрать воедино те разрозненные осколки тайны, которые заронили в ее душу тревогу.
— Полдрон… когда он пытался убить меня, он назвал меня каким-то странным словом… Антагонист… — пробормотала она. — Никогда прежде я этого слова не слышала. Не представляю, что оно значит.
— Ах, Полдрон, — нахмурился Директор. — Весьма прискорбный инцидент, ничего не скажешь. Обычно инспектор Гривс не позволяет себе подобных упущений. Хорошо, что ваша подруга сумела выскочить и поднять тревогу. Впрочем, сейчас все это уже в прошлом. И сегодня инспектор прекрасно справился со своими обязанностями, доставив вас сюда.
— Да, — кивнула Лили. — Кстати, почему инспектор уделяет так много внимания моей скромной персоне? Он постоянно крутится вокруг нашего Дома милосердия.
— Первоначально он всего лишь исполнял свои обязанности, согласно которым ему следует докладывать Директории о вашей деятельности. Потом мисс Рита предположила, что вам может угрожать опасность, и инспектор Гривс вызвался вас охранять. Это человек с чрезвычайно развитым чувством ответственности, — добавил Директор. — Привык довольствоваться малым, ограничивать свои потребности и не усложнять простых вещей.
Директор сделал жест в сторону массивной двери, темневшей за спиной Лили.
— Так что неусыпными попечениями инспектора вы обязаны мисс Верити. Мой секретарь относится к вам с большим интересом.
У Лили перехватило дыхание. Смутная догадка, точнее, тень догадки, мелькнувшая в ее сознании, как только она увидела секретаршу Директора, стала более отчетливой. С губ Лили рвался вопрос, но возможный ответ страшил ее. Нельзя бояться правды, сказала она себе. Она так долго томилась в неведении. И теперь наконец у нее появился шанс развеять мрак.
— Скажите, Директор, — начала она, сама удивляясь тому, что с легкостью произнесла слово, внушающее всем жителям Агоры мистический ужас, — у мисс Верити есть… особые причины относиться ко мне с интересом?
Губы Директора искривились. Вне всякого сомнения, он улыбался, но невозможно было понять, какие чувства выражает его улыбка.
— Вы заметили, что между вами существует некоторое внешнее сходство?
Лили кивнула, облизнув пересохшие губы. Сердце ее билось где-то в горле.
Директор покачал головой.
— Нет, Лили, вы ошиблись, — изрек он. — Она вам не мать.
Лили вздрогнула, как от удара. Сокрушаться было глупо. Она впервые встретилась с этой женщиной несколько минут назад. Всю жизнь она обходилась без родителей. И все же она испытывала пронзительное чувство утраты. Когда мисс Верити коснулась ее лица, Лили всем своим существом рванулась ей навстречу. И это удивительное сходство, оно не могло быть простым совпадением. Может быть, Директор говорит ей неправду, пронеслось у нее в голове. Лили сжала кулаки, решив во что бы то ни стало добиться своего и выяснить, почему секретарша Директора смотрела на нее с такой затаенной грустью.
— Но, разумеется, вы не сирота, — донесся до нее невозмутимый голос Директора.
Лили, уже готовая задать очередной вопрос, лишилась дара речи. За последний час на ее долю выпало слишком много волнений, и теперь ею овладела неодолимая апатия. Взгляд, который она устремила на Директора, был так же равнодушен, как и его собственный.
— И где же мои родители? — спросила она.
— Здесь их нет.
— Здесь — это означает в Директории?
Директор покачал головой.
— В данном случае слово «здесь» означает — в мире, который доступен нашему познанию. Ваши родители пребывают за его пределами. За пределами Агоры. За городскими стенами.
— Но я могу их найти?
— Это зависит от многих обстоятельств.
— От каких?
Директор посмотрел ей прямо в глаза.
— Прежде всего, от того, какой вопрос вы зададите сейчас. Предупреждаю, он будет последним.
У Лили глаза на лоб полезли от удивления. Директор предупреждающе вскинул руку.
— Любые возражения бесполезны, — проронил он. — Поверьте мне, мисс Лили, далеко не каждый на моем месте решился хотя бы слегка приоткрыть перед вами завесу тайны. Но я полагаю, мы заключим справедливую сделку. Вы получите маленький кусочек правды, которой так жаждете, мисс Лили. Это будет наградой за то, что вы отдали, сами того не ведая. Итак, задавайте ваш вопрос.
Директор замер в ожидании, соединив кончики пальцев.
От недавнего спокойствия Лили не осталось и следа. Мысли вихрем проносились у нее в голове, лишая возможности сосредоточиться. Внезапно сознание ее озарила яркая вспышка. Прежде, чем завеса тайны опустится навсегда, она должна узнать самое главное.