Оба животных опустились на колени на каменную дорогу. Чудовищный паук крупнее человека навис над ними. Рыча и ругаясь, Хаггар постарался убрать сотворённую им тьму, наколдовав ветер, чтобы сдуть туман и тучи. Но он знал, что сумерки уже начались. Настало время кормёжки тех существ, которые обитали в катакомбах и лесах Сендриана.
Но здесь луна тоже была полной, или почти полной, ярче, чем её сестра в мире смертных. В её свете и в свете, отбрасываемом девушкой, он видел, как паук окутывает жертв бледными путами толщиной с мужское запястье. В другой стороне, по направлению к восточным воротам, путь преграждала нежить, около дюжины, чья побелевшая кожа мерцала в свете луны. Худые, с раздутыми головами и скалящимися зубами, они несли оружие, которого Хаггар никогда не видел, мечи, сияющие как хрусталь, и луки из жёлтого рога. Один из них наложил мерцающую стрелу, и в следующий миг возничий-эладрин рухнул от попадания в глаз.
Снова Хаггар замер, подняв переднюю лапу. Это был не его бой. Но потом он увидел, как другой эладрин падает на колени с мечом в животе. Последний солдат был всего лишь мальчишкой и храбро сражался. Его волосы были испачканы кровью. Но затем одно из бледных существ проткнуло его сзади, и осталась только девушка, увернувшаяся от исполина с топором, резанувшая его по рёбрам и отступившая — её зелёный огонь поблек, почти угас.
Хаггар запрокинул морду и завыл, и единственная молния ударила в шип на топоре существа, отшвырнув его. Удар грома потряс землю, и Хаггар налетел на них, хватая зубами тонкие кости ног скелетов. И когда девушка упала, он схватил её за ворот рубахи, ухватив тонкую ткань узкими челюстями и потащив её прочь. В то же время миазмы тумана поднялись с земли, и существа, растерявшись, начали рубить и колоть тени, пока ледяной ветер окружил их неожиданными порывами снега. Хаггар отступил от них, потащив девушку по ледяным камням до тех пор, пока они не достигли врат у начала улицы — огромной арки из резного мрамора с фресками и изображениями сражающихся зверей, и с плоским каменным орлом на каждом краю крыши.
С другой стороны ворот над кромкой леса высоко висела луна. Не зная, жива девушка или мертва, Хаггар протащил её через ворота, прочь из города, и немедленно обнаружил, что вернулся в свою обычную форму, согнувшегося орка-полуровку, бессильно жестикулирующего своим тотемным жезлом, пока пальцы его другой руки хватались за её разорванный ворот. Под аркой позади он по-прежнему видел метель, но здесь всё было неподвижно.
Или не совсем. Раздался меланхоличный смех. Затем от тени ворот отделился мужчина, и Хаггар инстинктивно понял, что это лорд Каннот, правитель-архифей катакомб Сендриана.
Он был мужчиной среднего роста, смуглым, с тонкими чертами, стройным, одет в жакет из винного бархата. Его единственным оружием был цветок, лилия на конце длинного стебля. Склонившись над лежащей девушкой, он коснулся лилией её лба, её губ. Его голос был тихим и насмешливым.
— Когда я впервые тебя увидел, то принял за врага, которого стоит опасаться, какого-то дикого берсерка-ликантропа из долины Сломанных Камней. Но в свете луны, как ты понимаешь, подобная иллюзия растаяла, и вот мы здесь — простая эладринская дева, съёжившийся орк и я.
Пока он говорил, по другую сторону арки прекратил идти снег. Туман рассеялся, и насколько видел Хаггар, Улица Богов была свободна до самого бассейна с синей плиткой. Следы боя утащили. В свете луны камни были белыми, как мел.
— Скажи мне, — произнёс архифей. — Теперь, когда всё замерло, и ты можешь вспомнить, если тебе хватит разума на разговор, какой импульс начал всё это насилие? Не беспокойся, — сказал он, когда Хаггар наклонился над телом девушки, протянул руку и убрал её. — Она спит, ждёт, пока ты её разбудишь. Это любовь, не правда ли? Любовь начала всё это.
Он не стал отрицать. Во сне, в лунном свете, весь гнев и презрение, которые уродовали её, пропали. Она лежала на спине, и волосы не закрывали лицо.
— А что насчёт неё? Что она чувствует? Орк и фейская дева — должен признаться, подобная история способна тронуть моё сердце.
Хаггар покачал головой. Лорд Каннот улыбнулся.
— Но это может измениться. Не оставляй надежду. Не бойся — она не проснётся, пока ты не поцелуешь её губы.
Хаггар в изумлении посмотрел на печального архифея. Он снова протянул руку и снова убрал.
— Мальчик, — посоветовал лорд Каннот, — это жест моей доброй воли. Но не заставляй меня ждать. Вскоре ты перестанешь меня забавлять.
Так что Хаггар закрыл глаза, подался вперёд и как можно легче поцеловал девушку в губы. Она немедленно проснулась, и когда увидела его, отпрянула, как от ожога. Она повернулась к земле и сплюнула.
— Свинья!
Лорд Каннот рассмеялся.
— Этот мальчик спас тебе жизнь. Будь благодарна, дитя. Гордость — ничто, и красота ничто, в сравнении с добродетелью чистого сердца. Поверь, кому, как не мне, это знать.
Своим жезлом-лилией он отбросил волосы со своего хищного, тонкого лица. Там, где цветок касался кожи, она изменялась. Где кожа была бледной и чистой, она в мгновение ока покрывалась ожогами и рубцами, чудовищными и уродливыми. Жуткие губы растянулись в усмешке.
— Дитя, — тихо сказал он. — Как тебя зовут?
— Астриана, милорд, — буркнула она в землю.
— Астриана. Это название цветка. Прими свою судьбу, Астриана, как я принял свою. Это твой муж. Ты меня понимаешь?
В её глазах блеснули слёзы.
— Да, милорд.
— Произнеси клятву у себя в сердце, чтобы я видел. Хорошо. Тогда всё сделано.
Он встал и отвернулся от них. Луна скользнула за облако. Когда она снова вышла, лорд Каннот исчез.
— Пойдём, — мгновением спустя сказал Хаггар. — Давай покинем это место. Оставаться здесь небезопасно.
В сотне шагов от дороги ждал лес.
— Нам никто не причинит вреда, — буркнула Астриана. — Ты так глуп, что не слышал? Он дал нам слово.
Она плакала в ладони. Она присела у дороги, пока он стоял над ней, испытывая стыд. Воздух вокруг них замер.
— Ты так глуп, что не понимаешь? — продолжила она. — Ты мой муж. Всё, что ты попросишь, я обязана выполнять — особенно этой ночью.
— Это не в обычае моего племени, — сказал он.
Она не услышала, продолжая стонать в ладони.
— Меня хорошо наказали. Все эти месяцы я использовала себя, чтобы зачаровать тебя — всё, чем я являюсь — и знала, что делала. Иначе зачем тебе было приходить.
Когда она подняла взгляд, её щёки были мокрыми, а глаза свирепо блестели.
— Чего ты хочешь? Не томи. Как хорошая жена, я обязана выполнять любую твою прихоть.
Стоя на белой, как кость, дорога, Хаггар прочистил горло. Он начал возиться со своим тотемным жезлом, выковыривая кусочки агата.
— В моём клане, — скромно произнёс он, — хорошую жену определяет другое.
Она бросила на него взгляд неприкрытой благодарности, тут же сменившейся подозрением.
— Легко сказать. Или ты так глуп, что не понимаешь, что я предлагаю?
Он улыбнулся, потому что решил, что понял, как её обезоружить.
— Астриана, — сказал он и увидел, как девушка вздрогнула.
— Женщина, — поправился он. — Вот чего я хочу.
Она снова отпрянула, как от удара.
— Я хочу понять, зачем ты привела меня сюда, в это место. Девять лет ты проделывала путешествие в мой мир. «Поместите его с остальными», ты сказала, когда я лежал в повозке.
Она посмотрела на него долгим, медленным взглядом. Она вытерла нос краем платья и с сухими глазами поднялась на ноги.
— Ты этого хочешь?
— Да. Я хочу этого.
— Клянусь, ты даже глупее, чем я думала, — сказала она, но улыбнулась, когда он расхохотался. — В Фейвайльде мы связаны нашими обещаниями, понял?
Он кивнул.
— Тогда пойдём, — сказала она. — Я расскажу тебе. Для меня прошло не девять лет.
Она свернула с дороги в сторону леса.
— А что насчёт твоих товарищей? — спросил он. — Утром ты вернёшься?
— За кем? — она пожала плечами. — Их больше нет. Я наняла их в деревне.
— Всё равно. Мы должны вернуться. Один из них был ещё совсем ребёнок.
Она бросила на него взгляд, подразумевающий, что его глупость стала сравнима с силой природы, как ветер или океан.
— А кроме того, — сказал он, — у нас нет оружия.
— Это неподходящее место, чтобы его искать, — она взмахнула рукой. Оглядевшись на ворота, он увидел огромную фигуру на дороге там, где перевернулась повозка. Форма была человеческой, но размер — нет.
— У нас нет выбора, — сказала она. — Лорд Каннот забрал всё, все наши силы. Это традиция. Его подарок нам.
Неожиданно она заторопилась. Она повернулась и пробежала по пологому склону, он — следом. Она сказала правду; в нём не осталось сил, ни следа его тотемного животного. Он был тяжелее девушки и с трудом держался вровень, как будто воздух нового мира был слишком густым, чтобы дышать.
После полутора миль она остановилась перевести дух под покровом леса.
— Сколько это продлится? — спросил он какое-то время спустя.
— До завтрашнего рассвета. Это произошло, когда я произнесла клятву. Таков путь эладрин — в ночь венчания вместе обходиться без всяких умений или способностей, как простые мужчина и женщина.
Ему показалось, что она насмехается.
— Хватит так говорить.
— Я не получаю никакого удовольствия, напоминая тебе об этом. Прошло девять месяцев, а не лет. Девять месяцев я забрасывала крючок в этот бассейн. Ты — единственная рыбка, которая клюнула.
— Полагаю, что нет.
Она изучала его лицо, как будто пыталась запечатлеть в памяти его уродство.
— Почему ты не злишься? — спросила она. — Меня бы разозлили вещи, которые я тебе говорю.
Они стояли у каменной колонны на входе в лес. Она отмечала границу, где выбеленный песок дороги и её обочины уступали мраку деревьев. Там, где прекращалась мостовая, и дорога становилась грунтовой, стояли часовыми два огромных дуба.
— Защита Каннота оканчивается здесь, — сказала она. Она пожала плечами. — У меня даже нож похолодел.