– Ищут. Кажется, нередко с помощью синуса, – смутно припомнил я. – Они вроде как напарники.
Феликс начал рисовать на асфальте буквы вытащенным из кармана белым мелком. Они шли по кругу. Завершив его, Рыбкин изобразил внутри окружности дверь, мигом напомнившую мне о старых сказках, и украсил ее схематичным изображением крыла.
– Пс, двигай сюда, – поманил он меня пальцем.
Я же вдруг заметил, как из одного окна смотрит старушка. Она высунулась из него, чтобы полить герань, закрепленную в кашпо на карнизе, и так и замерла с лейкой, разглядывая нас и хмуря брови.
– Феликс, у нас свидетель, – предупредил я, старательно указывая глазами в сторону пожилой дамы.
– Не переживай, – даже не оглянулся он. – Это Петербург. Тут никого не удивишь чертовщиной. Поторопись, а то опоздаешь!
Таинственные буквы уже вспыхивали, одна за другой, сияющим белым цветом. Я еще раз покосился на старушку, но Феликс оказался прав: она перестала смотреть на нас, флегматично вернувшись к поливу цветов.
– Женя, не тупи. – Потребовал Рыбкин, и я, зажмурившись, перемахнул через разгоревшуюся ярким жемчугом границу рисунка-портала.
Вообще, закрывать глаза во время прыжка оказалось плохим решением, потому что я, не рассчитав силу, врезался в Феликса. Да так сильно, что чуть не выбил его из круга. Он только охнул, а в следующее мгновение весь мир вокруг нас пропал.
Мне показалось, что я вижу звезды – такими, какими они предстают перед космонавтами в книгах Роджера Желязны во время фотонного ускорения: то есть не яркими точками, а линиями, текущими по часовой стрелке и против нее. Не успел я как следует насладиться эффектом, как перемещение закончилось, и я упал куда-то – падение было таким резким и болезненным, что я не удержался от крепкого словца. Удивительно, но в иные моменты жизни хорошее ругательство действительно может облегчить боль.
Как выяснилось мгновение спустя, я рухнул частично на пол, а частично – на Феликса.
– Убери локоть с моей селезенки! – прошипел он так, словно был гадюкой, а не золотой рыбкой.
Я поспешил сделать это, а потом сел и осмотрелся.
Мы находились в невообразимо просторном светлом зале. По углам били декоративные фонтаны: каждый охраняли финиковые пальмы в кадках, которые источали сладкий, слегка карамельный запах. Вдоль стен были расставлены низкие мягкие диваны насыщенных цветочных тонов. Но сильнее всего привлекали взгляд стрельчатые окна без стекол, за которыми виднелось ярко-синее небо – и… парящие острова с белоснежными дворцами и роскошными садами. Крохотные пушистые облачка неспешно проплывали мимо них.
У меня отвисла челюсть.
Стоп. Так Небесные Чертоги – это небесные чертоги в прямом смысле этого слова?! Вот прямо дворцы в небе?! Почему я прежде об этом не подумал, несмотря на все намёки Феликса, а-а-а!
Я мог бы с размахом удариться в самокритику, но сейчас моего внимания требовало нечто более важное.
А именно – мы с Феликсом были не одни. Перед нами, в центре пушистого восточного ковра, на мягком пуфе цвета граната сидел ангел.
В отличие от Гавриила – обладателя мягкой улыбки и алебастровой кожи, этот ангел был смуглым и чернобровым, широкоплечим и очень воинственным на вид. Темные волосы были того же оттенка, что и глаза цвета горького шоколада. Белые тога и крылья резко контрастировали с глубокой, какой-то ночной внешностью. Я подозревал, что передо мной – прекрасный боец, и лучше бы не злить его, потому что он извлекать из чужих ртов зубы, даже не будучи стоматологом.
Между тем ангел поднялся.
– Вы прибыли вовремя, однако ваше появление идет несколько вразрез с правилами, принятыми в Ордене Небесных Чертогов, – сказал он.
Его голос напоминал раскаты далекого грома.
– Прошу прощения, Михаил, – вздохнул Феликс, поднимаясь. – Евгений еще не привык к межпространственным перемещениям. Такого больше не повторится.
6. Всё не так просто
Михаил?!
Вот черт. А я-то надеялся, это кто-то из телохранителей, а не сам «шеф шефов», как назвал его Феликс!..
– Прошу прощения, – присоединился я. – Такого больше не повторится.
И тотчас проклял себя за то, что так глупо повторил слово в слово за Феликсом. Когда я волнуюсь, мои когнитивные функции опускаются до нуля, превращая меня в дрожащего первоклашку, выросшего под надзором строгой матери и колкой на язык старшей сестры. Не то что бы Михаил был похож на мою маму, но в нем читалась не меньшая строгость, до сих пор заставляющая меня вздрагивать и молиться о самой высокой из возможных оценок, чтобы дома после школы «не прилетело».
Меня прошибло холодным потом, когда я осознал, что, упав на ковер, выматерился.
Вдруг архангел отрубит мне голову за столь непочтительное появление? Но Михаил не спешил обнажать клинок, покоящийся в ножнах у него на поясе. Он только кивнул в ответ на извинения и пригласил нас пройти в дальнюю часть зала.
Там в окружении разноцветных диванов нас ждал низкий столик, сервированный блюдами с фруктами и орехами. В изящной лодочке курились благовония из сандала. В графине плескался малиновый лимонад с листочками мяты.
Мы устроились на диванах. Я – напротив Михаила, а Феликс между нами, словно рефери, готовый судить раунд рестлинга. Из окна веял легкий ветерок, и вдруг я почувствовал, как от архангела терпко пахнет кофе и… песком. Неужели он настолько стар?
Михаил щелкнул пальцами, и у него в руке появился свиток. Он развернул его и стал читать вслух:
– Евгений Фортунов, 23 года. Родился в Москве, знак зодиака – Весы, в детском саду отличался тем, что послушно съедал на завтрак всю кашу, несмотря на комочки…
Я подумал, что это какая-то шутка и покосился на Феликса. Но тот слушал совершенно серьезно, да и по суровому лицу Михаилу можно было сказать, что он воспринимает информацию как нечто действительно важное.
Впрочем, ему, к счастью, надоело уже на возрасте моих десяти лет. («Первая и единственная драка случилась в пятом классе, когда Евгений Фортунов постарался защитить от хулигана котенка, но в итоге закончил день в медицинском кабинете с разбитым носом и лицом, опухшим от слёз»).
Михаил отложил свиток. Феликс к этому моменту уже снял свой плащ, закатал рукава своего модно-рваного белого лонгслива и съел персик. Я же продолжал сидеть как палку проглотив.
– Итак, вы помогли нашему Ордену в ночь пробуждения Древних и теперь хотите стать стражем, – резюмировал Михаил.
– Да, – подтвердил я.
Архангел задумчиво кивнул. Потом сказал голосом еще более глубоким, чем прежде.
– Евгений, я высоко ценю вашу помощь, однако я не готов предоставить вам должность. Спасибо за проявленный интерес.
Он произнес это так ровно, что я, поднявшийся вслед, в первый момент не осознал смысл сказанного. Зато Феликс, потянувшийся за вторым персиком, вздрогнул столь сильно, что золотисто-медовый плод выпал у него из пальцев и покатился по столу.
– Михаил, вы серьезно?! – опешил Рыбкин.
– А тебе есть, что возразить?
Феликс посмотрел на шефа так, словно тот ударил его ножом в спину.
«Собеседование – чистая формальность» – я вспомнил заверения Рыбкина. Он тогда явно верил в свои слова.
Сейчас же он поймал персик, падающий со стола, и, раздув ноздри, выпалил:
– Да, мне есть, что возразить!
После чего с жаром начал говорить о том, как давно уже следовало бы нанять второго стража для Адмиралтейского и Василеостровского районов. Как много у него работы и как будет здорово, если он её с кем-то разделит.
Бровь Михаила взметнулась вверх.
– Как интересно, – сказал он тоном строгого отца при непослушном, но любимом сыне. – Ты же сам раньше там упорно отказывался от ассистентов. И уже тем более не хотел работать с кем-либо в паре.
– А теперь хочу, – отрезал Феликс.
Их с Михаилом взгляды скрестились.
Меня как руководителя не устроил бы такой краткий и даже грубый ответ подчиненного. Но архангел не возражал. У них точно были какие-то свои тайные подтексты и договоренности. Михаил перевел глаза на меня и внимательно всмотрелся в черты моего лица, после чего опять обернулся к Рыбкину, который отчего-то очень сильно поджал губы.
– Понимаю, – сказал Михаил. Пару секунд помолчал, после чего покачал головой: – Но у Евгения нет ни знаний, ни опыта, которые требуется стражу.
– Он очень быстро адаптируется, – мгновенно ответил Рыбкин. – Обратите внимание, как хорошо он проявил себя в ночь пробуждения Древних. К тому же, вы видели его биографию – он совершенно бешеный отличник, везде, где можно было получить красный диплом, вырывал его с мясом. Женя точно научится всему очень быстро; а учитывая, что он живет со мной, он, считайте, обречен на успех. И, Михаил, самое главное…
Феликс подался вперед, его голос стал ниже.
– Дар Жени невероятен. Вы же согласны с этим, верно? В истории еще не было людей с таким талантом. Неужели вы просто хотите оставить Женю с ним один на один? Пустить всё на самотёк? Вы слишком хороший глава Ордена, чтобы не понимать, что…
Михаил вдруг хмыкнул. Этот хмык заставил Феликса прервать свой поток речи. Лицо Рыбкина вытянулось, и он вздохнул:
– Вообще, да, вы же и впрямь слишком хороший глава… А значит, могли предвидеть все мои доводы еще до того, как я их озвучил. – Феликс откинулся на спинку дивана. – И, раз вы не возражаете, они вас устраивают. Но тогда…
Феликс задумался, а потом тяжело вздохнул и взмолился:
– Михаил, скажите прямо: почему вы не хотите, чтобы Женя стал стражем?
Михаил цокнул языком, как бы подразумевая: «Вот с этого и надо было начинать, Феликс».
– Все просто. – сказал архангел. – Я не хочу брать Евгения, ведь он сам не верит, что эта должность ему по плечу.
Бамммм.
Мне показалось, что меня ударили под дых.
Эти слова были подобны горькой пилюле, которую ты случайно раскусил вместо того, чтобы просто проглотить. Ведь во всё время диалога Феликса и Михаила я как раз думал: «Вот черт. Я зря понадеялся. Конечно, я не подхожу для стража. Как я мог вообще решить, что меня возьмут?»