Феликс ловко поймал одну пролетавшую мимо нас пушинку и скатал ее в комочек.
– А вот многие мистики полагают, что названия нот шифруют в себе не строки молитвы, а… строение вселенной.
Загибая пальцы, он посчитал-продекламировал:– Do – Dominus – Господь; Re – Rerum – материя; Mi – Miraculum – чудо; Fa – Familias Planetarium – семья планет, то есть Солнечная система; Sol – Solis – Солнце; La – Lactea via – Млечный путь; Si – Siderae – небеса.
– Да, об этом я тоже знаю, – я покосился на Феликса, как на умалишенного – настолько далеко мы ушли от изначальной темы разговора.
Возможно, у него тоже было сотрясение мозга, но он просто не дал себя проверить – и на его фоне у Рыбкина начали экстренно развиваться бредовые мысли или что-то вроде того. Поймав мой подозрительный взгляд, Феликс усмехнулся. Несмотря на то, что разница в росте у нас составляла всего сантиметров пять, он всегда умудрялся смотреть на меня так, словно был выше на голову – не «свысока» со всеми причитающимися этому слову коннотациями, а просто… сверху. Я надулся, как рыба-ёж.
– В общем, Женя, мистики не так уж не правы, – подмигнул Феликс. – Конечно, Гвидо из Ареццо в своем XII веке понятия не имел, что такое Солнечная система, но, как и многие гении, предвосхитил будущее. Вселенная и впрямь неплохо раскладывается на семь сфер – считай, семь нот. Так вот, мы все обитаем на третьей ноте – Miraculum, Чудо. А вот наш дорогой гость херувим прибыл к нам с шестой ноты. Царство Lactea Via устроено совершенно иначе, не так, как наш мир. Но его обитатели могут «спускаться» к нам – и делают это периодически для решения тех и других важных задач.
Мне ужасно хотелось спросить, а что происходит на нижних сферах – и можем ли мы спускаться туда, подобно течению в водопаде – но я боялся, что Феликс слишком далеко и надолго уйдет в эзотерический экскурс.
Поэтому я только уточнил:
– И какая задача стоит у прибывшего херувима?
– Церемониально-надзорная, скажем так. Он прибыл, чтобы проверить, как у нас дела, и наградить достойных за их благие деяния на службе у Небесных Чертогов. Собственно, летний бал и посвящен этому. Ты хочешь есть? Нет? Отлично. Значит, мы можем сразу отправиться к швее.
Слово «швея» заставило меня удивленно вскинуть брови.
– Но ведь у нас всего один день до бала, – протянул я. – Разве нам успеют сшить костюмы на заказ? И, да… Что вообще значит этот дресс-код – «Моё сердце под зелеными холмами»?
– Увидишь, – пообещал Феликс.
***
Мы отправились в универмаг Au Pont Rouge, расположенный на пересечении набережной Мойки и улицы Гороховой. Непосредственно у Красного моста, как и обещало название. Мне всегда нравилась его башня с куполом и шпилем, выполненными в стиле модерн. Я считал это здание едва ли не самым красивым в городе, наравне с Зингером.
Стоило нам с Феликсом зайти внутрь, как мы оказались окружены стайкой консультантов, наперебой предлагавших понюхать – ах, простите, послушать – парфюмы. Звонкие и тонкие, как колокольчики, девушки, одетые в цветах рекламируемых брендов, приятно пахли и источали ауру легкости и благополучия.
Меня словно загипнотизировали. Одну руку мне уже брызгали чем-то с провокационным названием Lost Cherry[3], в другую втирали крем с маслом ши, кто-то советовал присмотреться к новой коллекции солнцезащитных очков, которые так подойдут к моим «прекрасным выразительным» глазам… Наверное, я бы задержался там – ошеломленный и дезориентированный – но тут Феликс цокнул языком, разогнал всех какими-то ужасно холодными словами и утащил меня на второй этаж в отдел мужской одежды.
– Они ведьмы? – спросил я, приходя в себя.
– Они женщины. А ты дурак, – прыснул он.
Мы подошли к обшитому дубом стеллажу с платками и запонками. Тут нас тоже поймал консультант – уже юноша. Феликс молча показал ему значок стража, и тот, серьезно кивнув, поманил нас за собой. В дальнем углу он отпер запертую на ключ, совершенно неприметную дверь, и ушел без дальнейших комментариев.
– За дверью – Изнанка? – догадался я.
– Бинго, – поаплодировал мне Феликс.
О том, что такое Изнанка, он рассказал мне на следующее утро после ловли шобла. А лежа в больнице, я смог как следует почитать о ней в присланных Феликсом книгах.
Оказалось, что магический мир – это не только философское и социальное понятие, но зачастую и географическое. Наша планета существует в связке с так называемой Изнанкой – то есть другим измерением, словно продолжающим землю.
В отличие от нашей планеты, Изнанка не едина. Ты не можешь совершить по ней кругосветному путешествие, потому что она составлена из отдельных лоскутов, между которыми лишь пустота. Словно изорванная шелковая подкладка на старой мантии. В каком-то месте Изнанка может быть совсем крохотной: например, представлять собой лишь сырую и пустую пещеру размером в несколько шагов. В другом – быть береговой линией длиной в несколько километров: море, вереск, круглые хижины с островерхими крышами... А в третьем – вмещать целый город.
Небесные Чертоги тоже находятся на Изнанке. Именно поэтому мы попадаем в них сквозь порталы, а не на Боингах-777. Рейс «Москва – Дворец архангела Михаила. В полете вам будут предложены прохладительные напитки и исповедь».
Узнав об этом, я сразу спросил Феликса: а что будет, если упасть с края какого-нибудь из летающих островов? Куда я попаду?
Оказалось, я упаду в магический лес. Потому что «лоскут» Изнанки с городом небожителей настолько велик, чтобы включает и земли под ним: заколдованные рощи, таинственные деревушки и опасные подземелья. Но падать туда придется с высоты в десять километров, так что в финале меня ждёт не приятная прогулка по зачарованным рощам, а плачевная участь лепёшки.
– Держись от края островов подальше, – подытожил Феликс. – Ну а если уж упал, то кричи как можно громче – возможно, кто-то из небожителей услышит и успеет поймать тебя.
Так вот, как я уже сказал, помимо огромных территорий, на Изнанке находится неизмеримое множество более мелких местечек. И, конечно, колдуны и представители магических рас по возможности используют их для своего удобства. Например, заводят на Изнанке уютные домики и сады с целебными травами, или устраивают там тайные собрания. Или – возвращаясь к настоящему моменту – создают волшебные отделы в обыкновенных с виду универмагах.
Феликс открыл обитую дубовой обшивкой дверь и жестом пригласил меня зайти.
Мгновение спустя мы с ним оказались в швейном ателье. Его интерьер выглядел так же респектабельно, как в других помещениях Au Pont Rouge, но кое-что все же разительно изменилось: по залу, расторопно повинуясь приказам пожилой дамы с осанкой балерины, бегали… феи. Большие феи. Не Тинкер Белл!
Стройные и как будто полупрозрачные, со сложенными за спиной крыльями, напоминающими стрекозиные, с длинными волосами и… копытцами вместо ступней. Я открыл рот от удивления, но толчок Феликса под ребро заставил меня быстро его захлопнуть.
– Кого я вижу, молодой господин Рыбкин! – прищурившись сквозь монокль, хмыкнула пожилая дама. – Давно тебя не было в ателье «В руках умелой вилы», однако же. Где гулял?
– Нигде, – слегка поклонился Феликс. Колокольчики на его броши снова мелодично зазвенели. – Потому и не приходил, госпожа Вилерена: ваши наряды достойны только самых изысканных торжеств, а моя жизнь в этот год была полна лишь кровавых битв и неказистой повседневности.
Госпожа Вилерена засмеялась и пожурила его за слишком высокопарный слог. Я вдруг понял, что у нее из-под длинного подола платья тоже нет-нет да покажутся копытца. И седые волосы, собранные в узел на затылке, если распустить их, наверняка окажутся до пола… Только крыльев не хватало для того, чтобы она стала выглядеть точь-в-точь как ее помощницы. Вилы. Точно. Я вспомнил, что в славянском фольклоре этих фей называют именно так.
– Позвольте представить вам Евгения Фортунова, нового стража в наших рядах, – Феликс указал на меня, и я тоже слегка поклонился. – Завтра мы идем на Летний бал. Сможете ли вы помочь нам с нарядами?
– Дресс-код? – уточнила Вилерена, уже деловито обмеряющая меня сантиментром.
– «Моё сердце под зелёными холмами».
– Ах! – она с досадой щелкнула пальцами. – Нет чтобы назвать его в духе наших традиций. Это вечное западничество, скучные аллюзии на Бёрнса[4]… Но в общем и целом тематика бала замечательная. Я с удовольствием возьмусь за работу.
[1]Вслед за Феликсом я стал называть «чудиками» всех мелких, по умолчанию нейтрально настроенных волшебных существ.
[2] «Паломничество Чайльд-Гарольда» – поэма Джорджа Гордона Байрона. Молодой английский аристкрат Гарольд устал от жизни, рефлексирует, меланхолит и влезает в случайные любовные связи.
[3]«Потерянная невинность» (англ.)
[4] Роберт Бёрнс – шотландский поэт и фольклорист.
11. Бал в волшебных владениях
Госпожа Вилерена и её помощницы сшили костюмы с поистине нечеловеческой скоростью: мы забрали их уже на следующее утро. По дороге туда мое любопытство одержало победу над воспитанностью – я не выдержал и спросил Феликса, является ли сама хозяйка ателья вилой, и, если да, где ее крылья.
История, поведанная мне Рыбкиным в ответ, оказалась печальной. Да, Вилерена была вилой. И однажды в неё влюбился человек – желая привязать её к себе и сделать своей женой, он отрезал ей крылья, как велели некоторые старые поверья. Но это не подействовало. Он просто покалечил её – и она всё равно сбежала, однако жить в лесах Изнанки среди подруг ей было стыдно, и поэтому она поселилась в Петербурге, прикинувшись обычной женщиной. А потом открыла ателье для колдунов. Оно стало таким успешным, что другие вилы сами стали приезжать к Вилерене, чтобы поработать под ее началом.
– Получается, магические существа и расы могут сами выбирать, где им жить: у нас в земных городах или на Изнанке? – уточнил я.