– Но почему?..
– Официальная причина отказа – ты слишком взрослый и у тебя нет среднего магического образования, что, конечно, является полным бредом, – лицо Феликса становилось темнее от слова к слову, и я поразился тому, что в предыдущие пару недель он так успешно скрывал от меня это раздражение. – А на самом деле…
Он, шумно выдохнув сквозь ноздри, не договорил.
Я вдруг снова вспомнил диалог с Алекто. И, облизнув пересохшие губы, процитировал демоницу:
– «В Чертогах вам не позволят развивать свой талант; никто не будет учить вас, никто не будет радоваться вашим успехам».
– Обобщать не надо, но… В случае Академии данной ситуации Алекто, кхм, действительно умудрилась попасть в точку, – тяжело вздохнул Рыбкин. – Хотя Михаил – глава Небесных Чертогов, его власть не абсолютна. Принимать кого-то в Академию или нет, решает ректор. Я в частном порядке спросил пару преподавателей, не хотят ли они с тобой позаниматься, но им уже успели разослать служебную записку с приказом не обучать тебя, потому что «пока не представляется возможным оценить, как подобное повлияет на репутацию нашего заведения». Повторюсь: это не значит, что все небожители настроены против твоего дара. Но вот с Академией не сложилось.
Я вздохнул. Слышать это было неприятно. Небесный город, так быстро очаровавший меня, не был очарован мной в ответ, а отвержение мало кому приходится по вкусу.
– Как думаешь, мою репутацию еще можно как-то исправить?
– Конечно. В конце концов, и я, и близнецы же свою исправили.
– А почему вы всё-таки были изгоями? – вспомнил я.
Феликс задумался.
– Думаю, лучше, если ребята сами тебе однажды расскажут. Свою историю я тоже временно отложу.
– Такими словами ты только возбуждаешь мое любопытство.
– Люблю быть интересным, – он самоуверенное улыбнулся. – Что касается тебя: мне кажется, тебе просто нужно действовать по завету старого доброго Марка Аврелия: «делай, что должно, и будь, что будет». Раз ты страж, то тебе нужно защищать людей и раскрывать преступления. Рано или поздно твои поступки зазвучат громче, чем слова и страхи сплетников.
Я решил, что стоит ему поверить.
***
Мы остались в Небесных Чертогах до ночи.
Она тут была безумно красивой. После того, как отзвучала элегия заката, обещанное «тихое облако» опустилось на туристический квартал. Оно обволокло мостовые, превращая улицы в мираж, сотканный из серебра и тумана – так, что только верхние этажи и крыши выглядывали из этой призрачной реки. Небо на её фоне выглядело очень четким: взошедшая луна напоминала жемчуг, и ее свет разливался мягкой дымкой.
Мы с Феликсом, обойдя полгорода, уже снова вернулись на ту же холмистую улицу и теперь сидели за стойкой у окна небольшого бара.
Он назывался «Крыло мечтателя Уриила». Феликс рассказал, что бар принадлежал сироте-колдунье, которую Уриил однажды спас от проклятых тварей, а потом воспитал. На двери висела табличка с цитатой хозяйки: «Под его крылом всегда было тепло и безопасно, так что я сочла, что это лучшее название для бара».
Весь день Рыбкин потчевал меня рассказами об архангелах и колдунах из Ордена Небесных Чертогов.
Теперь я знал, что Уриил среди них – самый молодой и шебутной. Вечно что-то устраивает: от книжных клубов до тотализаторов, а по работе отвечает за безопасность магических животных. Уриил всегда дико восхищался Михаилом и однажды сказал шефу, что мечтает занять его место. Михаил воспринял это как косвенное пожелание смерти – должность-то у него пожизненная. Уриил был в отчаянии больше месяца – его кумир от него шарахается!.. – пока Гавриил не взял всё в свои руки и не прояснил ситуацию. Теперь Уриил снова бегает за Михаилом, как маленький восторженный щенок, а тот применяет разные уловки, чтобы избавляться от его настойчивого обожания.
Услышав все это, я вспомнил рыжего кудрявого ангела на балу, который так сильно хлопал в ладоши во время открывающей речи, что они у него покраснели.
– Это и был Ури, – подтвердил Феликс.
Стены бара, носящего имя архангела, украшали старинные карты звёздного неба, а в воздухе витал запах южных специй и фруктового вина. Свет был приглушен, и здесь не было никого, кроме нас, только тихо играла какая-то условно-средневековая музыка.
В других заведениях к вечеру тоже стало пустынно. Феликс объяснил это тем, что сегодня – пятница. В отличие от людей, небожители предпочитали проводить её дома, из-за чего многие места и вовсе были закрыты.
Феликс покачивал в руках рюмку-кордиал с дынным ликером, чья поверхность переливалась золотыми искрами. Передо мной стояла чашка в форме львиной головы с горячим напитком, напоминающим апельсиновый пунш. Выпив половину, я пригрелся, ленясь лишний раз пошевелиться.
Мы болтали о всякой ерунде, но периодически на Рыбкина находили приступы бурной деятельности. Тогда он набирал салфетки и начинал рисовать на них всякие магические схемы, с жаром объяснять мне протоколы действий в тех и других рабочих ситуациях. Щеки у него горели. Кажется, он слегка опьянел, и, взъерошенный и возбужденный поставленной себе задачей – научить оболтуса!!! – выглядел очень забавно.
И вот во время очередного залпа наставнической активности Феликса (он начал учить меня базовому способу активации порталов) с улицы вдруг донесся истошный вопль.
17. В Зале Мириадов Эха
Мгновение – и Рыбкин уже выбежал из бара, на ходу срывая с вешалки свой плащ. Чуть не сверзившись с барного стула, я помчался за ним.
Улица встретила нас густой и плотной тишиной облака-тумана. Крик больше не повторялся, но Феликс уверенно свернул направо. И вот – в ста метрах от бара мы увидели две… нет, три фигуры.
Первыми были Инга и Эрантис. А третьей – ангел, который лежал на земле. Его крылья были беспорядочно раскинуты, всюду – перья. Лицо ангела заливала кровь. Инга сидела на корточках и держала пальцы на его шее, ища пульс. Стоявший за ней Эрантис молча приложил палец к губам, когда мы приблизились: это было явно что-то вроде «Т-с-с, не мешайте госпоже».
– Фу-у-у-ух, слава небу, он жив! – наконец воскликнула Инга, убирая пальцы.
– Что тут случилось? – Феликс опустился рядом с ней.
– А фиг его знает. Мы выходили из Академии, когда услышали крик. Прибежали за несколько секунд до вас. Похоже, кто-то напал на беднягу.
Рыбкин цокнул языком и, убрав волосы раненого, обнаружил рану у него надо лбом – это из нее вытекло столько крови. Инга же протянула руку назад.
– Эрантис, подай тонизирующее зелье, которое я сегодня купила у Луки.
– Да, моя госпожа.
Когда он протянул ей изящный сиреневый флакон, она капнула его содержимое в рот ангелу. Я наблюдал за их с Феликсом слаженной работой по приведению пострадавшего в чувство, параллельно отмечая то, как из тумана к нам приближается несколько испуганных небожителей.
Это были: сторож Академии в форменной синей тоге и с мечом на поясе, наш бармен и цветочница из ближайшей лавки. Расспросы о том, что случилось, закончились здравым решением позвать целителя и полицейских, которых здесь называли астиномами[1]. За ними побежала цветочница, а сторож вдруг охнул, припомнив, что ангел на мостовой – один из сотрудников Академии: во всяком случае, он ежедневно в нее приходит.
Между тем, усилия Инги и Феликса окупились. Ангел слабо застонал и открыл глаза.
– Хей, как вы себя чувствуете? – Инга осторожно взяла его за руку. – Целители скоро прибудут. Вы видели, кто напал на вас?
Кое-как сфокусировав взгляд на нас, раненый сказал, что это был человек в темно-зеленой мантии.
– Я шел по улице, когда вдруг почувствовал, что кто-то пытается вытащить у меня связку ключей из кармана. Как только вор понял, что я засек его, он со всей дури ударил меня кастетом по лбу! Пепел… Как же сильно он меня ударил!..
– Эрантис, дай мне обезболивающее зелье.
– Вы сегодня купили всего одно такое, госпожа. Оно стоит сто золотых. Это слишком много для такой малой раны.
– Ой, да, пофиг, еще заработаю. Давай сюда, видишь: ангел страдает.
– Мне кажется, госпожа, ему просто нравится, как нежно вы поглаживаете его по руке. Он хочет еще вашего внимания, а вовсе не зелье.
– Эй!! – раненый ангел настолько разозлился, что даже сел, после чего Инга передумала тратить на него лекарство.
Феликс между тем спросил:
– Что за ключи были у вас в кармане?
– От Зала Мириадов Эха.
Рыбкин нахмурился:
– Это же тот, в котором хранится опустевшее проклятое оружие?
– Да, – кивнул ангел.
Я вспомнил, что Рыбкин рассказывал мне об этом зале.
Как известно, колдуны создают проклятое оружие создают под особые случаи и для особых врагов. После использования его магия рассеивается. Повторно зачаровать оружие, уже однажды бывшее в бою, еще труднее, чем сделать это с нуля, однако иногда это стоит того. Ведь если вложить в оружие такие же характеристики, как и в первый раз, то оно ещё станет сильнее, чем прежде.
Поэтому многие колдуны продают своё использованное проклятое оружие Небесным Чертогам, и те хранят его, пока не появляется нужда в действительно могущественном артефакте.
И хранят как раз в этом Зале Мириадов Эхо.
– Так, я побежал за преступником, – Феликс поднялся. – Инга, оставайся с пострадавшим.
– Хей, стоп! – ведьма, вскочив, потянула его за рукав. – У тебя же нет соответствующих полномочий в Чертогах!
– И что? Сколько времени пройдет, пока астиномы доберутся сюда и услышат историю? Еще не хватало, чтоб злоумышленник успел стащить какой-нибудь серьёзный артефакт!
– Может, он украл ключ на будущее?
Рыбкин фыркнул.
– Ангелы, по-твоему, идиоты, чтобы не поменять замки после кражи ключа? А вор – кретин, чтобы не понимать этого?
– Ты меня только что косвенно дурой назвал, получается? – Инга всплеснула руками.
– Даже лучшие из нас иногда тупят, – нетерпеливо отмахнулся Феликс. – Если вора в хранилище не окажется, я с распростертыми объятиями встречу там астиномов и удалюсь в закат.