И вот – Ашхаар все-таки достала его. Её чудовищный хвост полоснул не успевшего отскочить Феликса по ногам. Отлетев, Рыбкин со всей силы врезался в сетку. Я вскрикнул.
С исказившимся от боли лицом Феликс сполз на пол. Ашхаар не дала ему передышки. Одна из голов изогнулась, схватила его за плечо зубами и, как тряпичную куклу, швырнула через всю арену. Он опять ударился о сетку, опять рухнул на пол – но на этот не вставал.
Меня чуть не стошнило от страха.
Я вдруг понял, что во всё предыдущее время был почему-то абсолютно уверен в том, что Рыбкин победит. Эта уверенность была сродни предчувствию неуязвимости главного героя в прикольной новелле. Как бы персонажа ни трепала жизнь, он выберется, ведь читателю полагается хэппи-энд и доза эндорфинов. Поэтому я всей душой верил, что рано или поздно мы выйдем из «Муладхары» с Феликсом-победителем, после чего он объяснит мне, что это вообще было.
Но мы-то не в книге.
Рыбкин не вставал. Ашхаар, трепеща языками, медленно, триумфально подползала к нему, и её когти скребли по полу, издавая звук, от которого сводило зубы.
Несмотря на липкую жару и духоту, мне окатывало волнами холода.
Что делать? Что, чёрт возьми, мне делать?!
Эта тварь – не проклятая. Мой дар бесполезен. Даже если я достану свой рояль и жахну тут самую гениальную импровизацию в мире, я не смогу ничем помочь!
Я вскочил на ноги.
– Эй, обзор закрываешь!!! – зарычал на меня мужик сзади и, стукнув по спине, попробовал усадить обратно.
– ФЕЛИКС, ВСТАВАЙ! – заорал я изо всех сил. – ВСТАВАЙ, ИДИОТИНА!!!
Две головы змея склонились над неподвижным телом.
Сидящие рядом со мной девушки переглянулись и вдруг тоже начали кричать:
– ВСТАВАЙ! ПОДНИМАЙСЯ!
– ВСТА-ВАЙ! ВСТА-ВАЙ! ВСТА-ВАЙ! – поддержали и другие зрители.
Затихла музыка – и только скандировал хор голосов.
Мое глубочайшее разочарование в человечестве дало трещину.
И тут Феликс шевельнулся.
Когда одна из змеиных голов уже опустилась, чтобы нанести смертельный укус, он перекатился в сторону. Челюсти сомкнулись на пустоте. А Рыбкин под рёв всего клуба – и змея заодно – вскочил на ноги. Он выглядел ужасно, из правой половины тела хлестала кровь. Но в его глазах горел бешеный огонь решимости и сосредоточенности.
И в тот момент, когда вторая голова развернулась к нему, он сделал то, чего никто не ожидал. Вместо того, чтобы отступить – как требовали инстинкты – он бросился ей навстречу и запрыгнул сверху. Феликс побежал прямо по вытянутой шее монстра, как по мосту, уворачиваясь от зубов первой головы.
Добравшись до массивного туловища, он вонзил свой короткий нож в сочленение, откуда росла когтистая лапа. Ашхаар взвыла – обеими головами сразу. Оглушительный, полный гнева и боли рёв змея ударил по ушам.
Чудовище забилось в ярости. Феликс, едва не сорвавшись, извернулся и вонзил нож снова, глубже, проворачивая его. Монстр взмахнул хвостом, пытаясь сбросить Рыбкина, но Феликс уклонился и кое-как удержался на месте, вцепившись, как клещ, в крупную чешую.
В слепой ярости одна голова Ашхаар попыталась укусить наглеца на своей спине, но промахнулась и вцепилась мёртвой хваткой в шею второй головы. Вторая взревела и в ответ укусила первую. Началось безумие. Две головы одного чудовища дрались друг с другом, забыв про маленького человека на своей спине.
А Феликс, воспользовавшись моментом, из последних сил добрался до места, где шеи соединялись с туловищем, и начал бить уже туда. Снова, и снова, и снова; в одну и ту же точку.
Я вдруг вспомнил, как читал в одной из энциклопедий: там, где сходятся шеи, у многоголовых чудовищ расположено энергетическое ядро. Раздави его – и убьешь монстра.
И вот, с хриплым, булькающим стоном, змей замер и тяжел рухнул, поднимая тучи пыли.
Тишина над ареной длилась ровно пять секунд. А потом зрительские ряды буквально взорвались от рёва.
Мне казалось, у меня лопнут барабанные перепонки. Кто-то, свистя и распевая, обливал наш рядом пенящимся пивом. Девушка по соседству бросилась мне в объятия, и, вопя от радости, с какой-то радости целовала меня то в щеку, то куда-то в шею. Если бы я был чуть больше в себе, я бы попросил её отстраниться. Но так я просто стоял, ошарашенный, и смотрел, как Феликс, шатаясь, спрыгивает с поверженного монстра.
Он встал посреди арены, весь залитый своей и чужой кровью, и попробовал поднять руку – левую, потому что правая висела плетью. Толпа взвыла еще громче, теперь к ней присоединился орущий в микрофон ведущий и полный беспредел от ликующего клипмейкера на экране, уже сделавшего нарезку боя.
А Феликс поднял голову, нашёл меня взглядом в толпе и чуть заметно кивнул. Только тогда, кажется, я заново смог дышать.
***
Я нашел Феликса уже в кабинете Сигила.
Он был избит так сильно, что у пересохло в горле. Рыбкин сидел на диване, полуприкрыв глаза, а вокруг него суетились целители, вооруженные дикой смесью земных и магических медицинских приспособлений.
Сигил был рад.
– Ты заработал нам кучу денег! – удовлетворенно кивнул он, не отрываясь от планшета. – Поистине, триумфальное возвращение.
Один из целителей прижал к разбитой губе Рыбкина тампон с какой-то шипящей мазью. Феликс поморщился.
– Мне нужен ключ от подвала, – с трудом выговорил он.
– Держи, – Сигил достал ключ из верхнего ящика стола и, видя, что руки Феликса заняты, кинул его мне.
– Я вызову колдунов из Ордена после полуночи, – предупредил Феликс, когда целитель отошёл. – Дэн может попрощаться с братом. Он бился за него, как зверь: и заслужил хотя бы разговор.
– Какой ты благородный, – хмыкнул Сигил, наконец подняв взгляд. – Прямо слеза прошибает. Не хочешь вернуться навсегда, кстати? С тобой тут повеселее.
Феликс покачал головой.
– Ты же знаешь: я поклялся служить Небесам.
Сигил скривился так, будто ему лимоном в лицо брызнули.
– А как насчет твоей цели? Ты все еще мечтаешь достичь ее?
Рыбкин какое-то время молчал.
– Да, – произнес он наконец.
– Значит, не такой уж ты и праведный, – рассмеялся глава «Муладхары», и Феликс, не возражая, закрыл глаза.
***
Только час спустя, когда целители – уже не в кабинете Сигила, а в больничном отсеке при клубе – на удивление качественно привели Феликса в порядок, мы покинули логово красной банды.
Однако вышли мы не в Петербург, а на Изнанку.
Здесь уже стоял поздний вечер. В фиолетовых сумерках рассекали прохладный воздух стрекозы. Откуда-то доносились запахи карамели и жареных каштанов. На узких мощеных улицах волшебного города иногда встречались прохожие, но в целом тут было довольно пустынно.
Лицо Феликса было щедро украшено пластырями, рука висела на перевязи, а сам он утопал в позаимствованной у кого-то из Муладхары огромной футболке. Я шёл рядом, плохо представляя, куда мы, собственно, направляемся. За всё время, что прошло после боя, мы не сказали друг другу и двух слов.
– Я в итоге всё испортил, да? – вдруг мрачно сказал Феликс.
– Ты о чём? – не понял я, замедляя шаг.
Он остановился под уличным фонарём, свет которого делал его лицо ещё бледнее.
– Ты теперь будешь меня остерегаться, – взгляд Рыбкина блестел, как лезвие. – Одно дело – думать, что твой сосед – классный, пусть и придурковатый, колдун, и совсем другое – узнать, что он – бывший преступник.
– Действительно преступник?.. – помедлив, уточнил я. – Настоящий?
Рыбкин кивнул.
И, пока мы брели по каменной улице, дома на которой были увиты зелеными плющами и светло-сиреневыми вьюнами, он рассказал мне, как в тринадцать лет сбежал из детского приюта.
– Помню, я решил, что тринадцать – уже достаточный возраст для вступления в самостоятельную жизнь, – говорил Феликс. – Сирот на Изнанке хватает, мест, где можно спрятаться – тоже, особенно если наловчиться проходить с кем-нибудь за компанию сквозь порталы. Но была и серьезная проблема –деньги. Я почему-то думал, что меня, такого распрекрасного, обязательно наймут в помощники хозяева каких-нибудь магазинчиков или гостиниц, на крайний случай – пастухи в Весенних горах. Что я смогу обменивать на деньги зверей, на которых буду охотиться в лесу. Но ни черта подобного. Люди почему-то не нуждались в дешевой рабочей силе. Плюс, мне каждые двенадцать часов нужно было превращаться в золотую рыбку – а значит, искать место работы рядом с каким-то водоемом, в котором при этом нет риска быть выловленным в сети, пока я сплю. В итоге я пошёл по кривой дорожке – начал воровать.
Сначала у Феликса всё складывалось хорошо – насколько это возможно для карманника – но как-то раз он попробовал стащить кошелек не у того человека. Тот сам оказался преступником – и поставил мальчишку перед выбором: лишиться большого пальца или придумать, как возместить ущерб сторицей.
– Я могу поохотиться для вас, – сказал Рыбкин. – Принести вам свежего мяса.
– Это мне не интересно, – отмахнулся преступник. – А вот если передашь моему другу одну небольшую посылку от меня – так и быть, прощу. Но не вздумай заглядывать внутрь: тогда не то что палец, руку тебе отрежу.
И Феликс стал курьером у того человека. Будучи хорошеньким златовласым мальчишкой с лучезарной улыбкой, которую он умело складывал даже в самые паршивые дни, Рыбкин не вызывал подозрений у стражников. Но постепенно хозяин поручал ему все более сложные доставки, и, бывало, он выбирал пройти через густой лес, болота или горы вместо того, чтобы сокращать путь по городу – так казалось безопаснее.
В подобных краях водились нежить и чудовища. Заработанные деньги Феликс всё чаще тратил на оружие и амулеты, которые позволяли ему справляться с этими неожиданными врагами.
В какой-то момент он понял две вещи.
Первая вещь: сражаться с монстрами ему нравится гораздо больше, чем участвовать в омерзительном преступном бизнесе. Более того, в битвах он становится сильнее – а именно это было очень важной для него целью.