– Да, я люблю это утро. Оно словно собрало в себе всё самое прекрасное, что может быть на свете. Чувство от хорошо проделанной работы. Радость расцветающего дня. Красочное лето. Вкусную еду. И…
Я хотел добавить: «прекрасную компанию», но тут мой взгляд зацепился за женщину с коротким светлым каре, быстро идущую к нам от памятника Николаю I.
– …И сюрпризы, – рассеянно закончил я.
Не уверен, что так уж их люблю, но моя реплика не должна была повиснуть в воздухе.
Женщина пересекла дорогу, игнорируя красный свет и получила в спину негодующий сигнал вынужденного затормозить автомобиля. Не замедляя шага, она обернулась и показала водителю средний палец. Такое грубое поведение контрастировало с ее черным деловым костюмом и кейсом в руках.
Это была Нина, помощница Клугге.
– Ну слава Богу, кто-то уже разукрасил твоё отвратительное лицо, и я могу этим не заниматься, – без приветствий заявила она Феликсу, водружая кейс прямо на центр нашего стола.
Её появление заставило вновь было приблизившуюся официантку утанцевать обратно. Боюсь, теперь мы выглядим не знаменитостями, а мафиози.
– Не изменяешь себе, незабвенная… – Рыбкин тяжело вздохнул и все-таки надел очки. – Только не говори мне, что Клугге решил передать мне ещё одно своё дело.
– Нет. Помощь требуется мастеру Веналайнену.
Нина так и стояла, сложив руки на груди. Феликс подался вперед.
– Да ладно?! – выдохнул он так изумленно, будто упомянутый мастер был, по меньшей мере, Папой Римским. – Мир что, перевернулся?! А при чем тут этот кейс?
– У Веналайнена нет твоего адреса, поэтому он прислал улики по делу Клугге. Тот уже попросил меня принести их вам.
– А что там внутри? – заинтересовался я.
Мой зрительский опыт подсказывал, что в подобных кейсах должны храниться либо деньги, либо бриллианты. На крайний случай, чьи-нибудь отрезанные уши. Так или иначе, открывать его в ресторане не казалось хорошей идеей.
Но Нина считала иначе.
Она раздвинула посуду, положив кейс плашмя, ввела код и откинула крышку… Я поперхнулся. Феликс зашипел и захлопнул кейс, чуть не прищемив Нине пальцы.
Внутри лежали драгоценности. Несколько старинных медальонов с крупными камнями – каждый в своём отделении – так блеснувшими на солнце, словно снайпер с винтовкой нацелился мне прямо в сердце.
Казалось, кто-то ограбил Эрмитаж. Даже мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что эти драгоценности были достойны по меньшей мере Екатерины II и графа Орлова.
Более того – от них так и веяло магией.
Но не воздушным Изнаночным волшебством, которым были пропитаны Небесные Чертоги, а тем давящим, пахнущим старыми благовониями и ночным озером колдовством, которое практиковал Феликс, отправляясь на битвы с проклятыми.
Вокруг каждого амулета, словно круги по воде, расходились магические эманации.
– Наверное, нам стоит обсудить детали в более тихом месте, – Феликс убрал кейс со стола и приготовился встать, но Нина жестом остановила его.
– У меня нет времени прохлаждаться с вами. Обсуждать особо нечего, потребуется всего пара минут. Puis-je prendre cette chaise, s'il vous plaît[1]? – она демонстративно взялась за спинку пустого стула у соседнего столика.
Сидящие за ним французы спешно закивали. Думаю, они согласились бы, даже если бы Нина попросила у них кошельки или по фунту плоти, как шекспировский Шейлок[2].
Она подсела к нам, и я, сколь бы меня ни пугал неукротимый нрав помощницы Клугге, вежливо придвинул к ней свою пока не использованную чашку и налил гибискусового чая.
– То, что Веналайнен просит о помощи, как-то связано с моим к нему письмом месячной давности? – спросил Феликс.
Нина кивнула.
– Да. Он готов обучить твоего мальчишку вопреки всем запретам. Он давно уже не в штате Академии Звёздного Света, поэтому ему наплевать на истерическую панику ректора, который боится Жениного дара.
Я распахнул глаза.
Ух ты! Наконец-то!
Всё время, прошедшее с дела о двух бандах, я, как псих, без устали учился сам, да и Феликс жертвовал часами сна и почти всем своим досугом, чтобы тренировать меня – но всё же наши занятия не могли идти ни в какое сравнение с работой под началом мастера. Мы занимались только «обычным» колдовством, в котором специализировался Рыбкин, но оба понимали – сфера моего развития лежит в овладении моей особой техникой.
Но тут нужен был настоящий учитель.
– Конечно, речь идёт не о полноценном наставничестве, а только о небольшой помощи, – Нина слегка обрезала мне крылышки воодушевления. – И это будет не бесплатно.
– Какова же цена? – прищурился Рыбкин.
– На Ладожском озере происходит какая-то чертовщина, и Веналайнену она не нравится. Нужно разобраться.
– Без проблем, я решу это дело.
Феликс был весьма безмятежен и самоуверен, но тут Нине удалось его удивить.
– Не ты, а он, – она кивнула в мою сторону.
– В смысле?! – хором ахнули мы.
– И Клугге вместе с ним.
Тут уже опешил только я, а Феликс сменил аханья на хохот.
– Что за безумная парочка это будет!.. Но почему такой странный выбор исполнителей?
– Не знаю, сами спро́сите у старого маразматика. Вернее, ты спросишь, – она посмотрела на меня своими удивительно ясными для такого колючего человека глазами. – Клугге заедет за тобой вечером, вы отправляетесь уже сегодня.
Так и не глотнув чая, Нина поднялась.
– А с кейсом-то что? – крикнул ей вслед Рыбкин.
– Пусть Женя отвезёт его обратно. Понятия не имею, зачем Веналайнен его прислал. Похвастаться, наверное.
И она удалилась так же стремительно, как и пришла; сея хаос и смятение в рядах голубей, курлыкающих на солнышке.
Мы с Феликсом переглянулись.
– Учёба – это круто, – сказал я. – Но совместное дело с Клугге... Я не готов. Более того, я даже не знаю, к чему я должен быть готовым!
– Ну, ты ведь сказал, что любишь сюрпризы? – Рыбкин развел руками.
Я только вздохнул, а потом снова откинулся на спинке стула и стал намеренно интенсивно любоваться сквером, и солнцем, и лицами людей, позволяя мирной субботней красоте утешить меня – напоследок.
[1] «Я могу взять этот стул, пожалуйста?»
[2] Герой пьесы «Венецианский купец» Уильяма Шекспира.
25. Путь в Кирьявалахти
У меня было столько вопросов.
Утешало лишь то, что Феликс тоже находился в неведении относительно «чертовщины на Ладожском озере». На душе как-то спокойнее, когда ты не один такой тупой. Хотя, по логике, было бы выгоднее, если бы мой старший напарник знал обо всём на свете и щедро одаривал меня своими знаниями.
А так – мы вместе недоумевали.
Я собирал вещи в недавно купленный чемодан. Феликс сидел перед открытым кейсом, код от которого Нина прислала ему смской. Он рассматривал амулеты, колдовал над ними и периодически что-то гуглил.
– Если ты ничего не знаешь о предстоящем деле, то, может, расскажешь мне об этом мастере Венаналайнене? – попросил я.
– Есть люди, ко встрече с которыми подготовиться невозможно, как ни старайся, – отозвался Феликс, не отрываясь от телефона. – Но если вкратце, то Веналайнен – эксцентричный карельский шаман, который когда-то преподавал в Академии Звёздного Света. А потом переехал в глушь и уже лет двадцать берет только личных учеников.
– Карельский шаман!.. – вздрогнул я. – Надеюсь, не безграмотный автор дневника, которым ты пытал меня в мае?
– Нет-нет, тот мёртв уже добрых два века, мир его праху, – успокаивающе отмахнулся Феликс.
А потом неожиданно вскрикнул и подался ближе к экрану ноутбука.
– Кажется, теперь я знаю, что это за амулеты!
Я со стопкой одежды в руках подбежал к нему.
На экране была открыта статья о секретах и легендах Ладожского озера. В частности, раздел, повествующий о сокровищах, якобы спрятанных на дне.
Чаще всего их называли «сокровищами волхвов». Предание гласило, что в 988 году, после Крещения Руси князем Владимиром, две дюжины языческих жрецов решили утопиться в Ладоге, забрав с собой на дно монеты, кубки и прочие драгоценности. Их души не отправились дальше, как это обычно бывает после смерти, а навсегда остались там, на дне озера – сторожить хотя бы свое богатство, раз религию они сберечь не смогли.
В годы правления Екатерины II среди российской знати, интересующейся оккультизмом, неожиданно появилось поверье: если принести этим мёртвым волхвам дары, то они благословят тебя на свой языческий манер. «Никакое благословение лишним не бывает!» – полагали аристократы, а иногда и члены императорской семьи. И в дни свадеб и рождений велели слугам сбрасывать в озеро драгоценности, сопровождая их торжественным чтением обращений и просьб к «уважаемым господам волхвам».
– От этих сокровищ так и тянет озерной магией, это наверняка они, – Феликс кивнул на содержимое кейса.
– Но в чем заключается чертовщина, о которой сказала Нина?
– М-м-м, тут сложнее, – он вел пальцем по сенсорному экрану, листая страницы с поисковыми выдачами. – Но я вижу, что чаще всего сокровища волхвов упоминают в связи с ладожским кораблем-призраком, чей капитан, швед по имени Юхан Сигвард пропал в тридцатых годах XX века… Возможно, это как-то связано.
Я оглянулся на свой чемодан.
– Как думаешь, мне стоит положить в багаж плавки?
– Ты собираешься догонять корабль-призрак кролем? – рассмеялся Феликс. – Положи, конечно. Ладожское озеро – прекрасное место. Грешно будет не искупаться. Ты бывал там когда-нибудь?
– Не доводилось.
– Думаю, оно тебя не разочарует.
***
И вот ближе к вечеру за мной заехал Клугге.
Я понятия не имел, на сколько по времени уезжаю. Феликс сказал, что всё будет зависеть от решений мастера Веналайнена: может, на пару дней, а может, на три недели. То, как тщательно Рыбкин подбирал слова, говоря о старом шамане, заставляло задуматься. Даже об архангеле Михаиле он не отзывался так осторожно. Напротив, любил подтрунивать над шефом и теми бытовыми, забавными невзгодами Небесных Чертогов, которые как из рога изобилия сыпалились на плечи архангела.