управлять ими, а не просто превращать их культ поклонения себе, любимому. Всё. С остальным справишься на самостоятельных тренировках.
– Хорошо, спасибо. А вы могли бы еще научить меня быстро призывать рояль, пожалуйста? – я указал на перстень на своём пальце. – У меня получается очень медленно. Я боюсь, что однажды меня просто съедят, пока он материализуется.
– Ну-ка покажи, как ты это делаешь.
Я, поднявшись на алтарь, призвал магический инструмент. Рояль разместился на камне идеально. Казалось, тут нам с ним самое место: можно созвать лесную публику и устроить концерт.
– Красивое шоу. – Веналайнен как-то отнюдь не восхищенно закатил глаза. – Тебе его херувим подарил, говоришь? М-да. Ты, конечно, очень миленько стоишь среди всех этих кружащихся синих лент и серебряных искр, но… Думаю, такой энчантикс больше подходит мультфильмам, чем реальной жизни.
– Такой что? – не понял я.
– Энчантикс, – шаман посмотрел на меня, как на идиота. – Внучка бабы Хтоши говорит, что вроде бы так в одном модном детском сериале называется процесс, когда главная героиня трансформируется в фею.
– Но я не фея.
– А как докажешь? – Веналайнен пакостно захихикал. – Волшебный инструмент есть. Волшебный дар тоже есть. Музыка во время преобразования не пойми откуда слышится. У тебя даже одежда меняется. Самая настоящая фея!
– Какая еще одежда?! – возмущенно взвыл я и вдруг осознал, что действительно стою в вечернем костюме…
Он был выполнен в том же фейри-стиле, в каком были сшиты наряды для бала в Полуночном замке. Имелись даже белый бант на груди, медальон с синим камнем и отороченная золотом накидка.
Что за дела?.. Ведь в предыдущие разы я оставался в своей одежде!
Я растерянно деактивировал рояль. Костюм сменился на мои черные джинсы и футболку с джемпером. Я достал рояль. И снова появился костюм…
Итак, я реально фея.
Приплыли.
– Некоторые артефакты не сразу раскрывают весь свой потенциал, – отмахнулся-объяснил Веналайнен, продолжавший тихонечко и вредно хихикать. – Возможно, потом тебе перепадет еще какое-нибудь обновление. Крылышки, призрачный товарищ-музыкант с треугольником или что-нибудь эдакое.
Я содрогнулся.
– А от этого как-нибудь можно отказаться?..
– Спроси херувима, мне-то откуда знать? Хотя по опыту, как ни бегай от обновлений на том же компьютере, они тебя рано или поздно все равно догонят. А у магии с техникой много общего, это еще Артур Кларк заметил.
Шаман пожал плечами.
– А что касается опасений насчет того, что тебя сожрут, пока ты преображаешься, то увы – здесь я ничем помочь не могу. У каждого Ахилла есть своя пята, у каждой особой техники – уязвимость. Твоя – вот такая медлительность при активации.
Я тотчас задумался о техниках других колдунов.
– А какая уязвимость у Клугге?
Веналайнен погрозил мне крючковатым пальцем.
– А что если я тебе скажу, а ты потом укокошишь моего любимого ученичка, а?! Впрочем, ладно, если ты с ним справишься, то это его проблемы. Клугге владеет теневым оружием. Догадайся, в чем слабость?
Стоило мне задуматься, как ответ пришел почти мгновенно.
– Свет! Если со всех сторон на Клугге будет падать свет, неоткуда будет взять тени.
Шаман одобрительно кивнул – и тотчас предупредительно раскрыл ладонь, останавливая мои следующие расспросы.
– Солнце уже высоко, а мы толком не начали. Давай, покажи мне, как ты призываешь проклятых!
Я хотел спросить о том, где, собственно, нам взять этих проклятых, как вопрос отпал сам собой. Ведь Веналайнен поднялся ко мне на камень-алтарь, ударил посохом, и…
...Боги, мой энчантикс не шел ни в какое сравнение с тем, что тут началось!
Вся пещера засветились сине-зеленым, задрожала, а затем преобразилась. Каменный пол стал песчаным… И весь этот песок начал стремительно осыпаться, закручиваясь спиралью, словно пещера была раковиной, из которой вытащили пробку.
Неподвижными остались только стены и алтарь, оказавшийся скалой, теперь уходящей отвесно вниз. Веналайнен и я стояли на ней, а вокруг открывалась бездна.
Её наполнял густой туман муренового цвета, перекатывающийся, словно волны. Из глубины слышались холодящие сердце шепоты, хрипы и тяжелое дыхание. Голоса множества сущностей! Казалось, все они пытаются выбраться наружу, карабкаясь вверх по стенам.
И действительно – из тумана вынырнула когтистая лапа, тянущаяся к краю алтаря. За ней последовала было вторая, но... Проклятая тварь с взвизгом сорвалась вниз; туман щупальцами плеснул от ее падения. То же самое повторилось на другом конце пещеры.
– Это место называется Бездна Дремлющих, – объяснил Веналайнен, стоящий рядом со мной в позе гордого первооткрывателя. – В ней заключены проклятые, которым давным-давно местные жители умудрялись поклоняться, словно богам. Они приносили в этой пещере человеческие жертвы и просили о защите – ведь в лесах водились какие-то невидимые сущности, поедавшие путников. Бедные селянам было невдомек, что их боги и есть их враги! Много времени прошло, прежде чем в этот край занесло одного шамана, который понял, что тут происходит. Ему бы не хватило сил уничтожить местных проклятых, ведь они были очень сильны, однако его особая техника – управление камнями – позволила ему создать эту бездну. Он явился в пещеру якобы как новая жертва, и когда проклятые поползли к алтарю, обрушил под ними пол. С тех пор они так и заперты там, во тьме Бездны Дремлющих. А шаман остался жить в деревне. Когда он состарился, то создал этот посох.
Веналайнен ударил посохом по очередной когтистой лапе, сбивая ее обладателя вниз.
– По сути, это проклятое оружие, которое позволяет открывать и закрывать Бездну. Тот шаман вручил посох своему преемнику, оберегающему этот край, а тот – своему. И вот однажды он перешел ко мне.
Я смотрел на сине-зеленый туман Бездны и вслушивался в хрипы, стоны и шепоты проклятых там, на дне. От их ужасных голосов меня мутило. Давление в пещере, казалось, росло от минуты к минуте, а температура – наоборот, падала. Даже солнечные лучи, заливавшие алтарь, стали тусклее.
– Но почему за все эти столетия никто просто не убил проклятых на дне?
– Ты думаешь, кому-то хочется спускаться в неизвестность и, рискуя жизнью, сталкиваться с бесчисленными чудовищами?! – Веналайнен всплеснул руками. – Их там очень много, глупое ты дитя!
– Прямо много? – я напрягся. – Несметное полчище?
Шаман кивнул.
– Именно. И я хочу посмотреть, сможет ли твоя музыка заставить их наконец заткнуться. А то, может, и подстегнет их к тому, чтобы выстроиться акробатической пирамидой, дабы верхний смог вылезти и заглянуть в лицо своего бога. Ведь теперь не наши предки поклоняются им. А они – тебе.
Мурашки побежали у меня по спине.
– Не ссы, юнец, если они начнут вылезать, я столкну их обратно, – утешил Веналайнен. – Это – Спарта! В смысле, Кирьявалахти.
– Хорошо.
Я сел за рояль и начал играть.
Как всегда, моя музыка успешно зачаровала проклятых. Очень скоро их повизгивания и крики сменились полной тишиной, а потом – шепотами «отец… отец». Затем эти шепоты слились воедино, и вот уже по всей пещере хором разносилось:
– Отец! Снизойди, отец!
Проклятые твари уже не просто выли. Они пели.
Чудовищная многоголосая молитва – прямиком из бездны, обращенная ко мне.
Удивительно, но я уже привык к этому дерьму. Я совсем не волновался, моё сердце билось в нормальном темпе. По сути, это была штатная ситуация: я и мой фан-клуб из проклятых, чье развитие я твёрдо намерен поощрять.
Учитывая, что я играл одну из своих любимых мелодий, я даже испытывал наслаждение. Никогда не думал, что на нее может так хорошо лечь хоровое пение.
Проклятые твари начали постепенно выкарабкиваться из пропасти: причем уже не одиночками, как раньше, а парами и тройками. Тощие и толстые, странно перекрученные, чересчур длинные, с мордами, будто вырезанными наугад. Они медленно поднимались над краем алтаря, не переставая петь.
Веналайнен проворно сбивал их посохом обратно.
В какой-то момент всё это стало похоже на игру. Как в автомате с выскакивающими из отверстий привидениями, которых надо лупить молоточком: только теперь эти привидения были живыми, звали меня отцом и ползли ко мне с песней на устах, а молоточек находился в руках эксцентричного шамана.
Я даже почувствовал что-то вроде азарта.
Интересно, как много тварей я смогу поднять из Бездны?
Я играл всё громче, экспрессивнее; проклятых появлялось больше; Веналайнен двигался быстрее – четкие, отточенные, зрелищные движения!.. Я перешёл на музыку в стиле Ханса Циммера: мне казалось, я исполняю саундтрек к фильму о каком-нибудь герое с мечом, защищающем родную гору от захватчиков.
И вдруг: шаман крутанул посохом так, что тот засиял, и выкрикнул заклинание, после чего все-все видимые над Бездной твари дружно попадали вниз. Веналайнен повернулся ко мне и, положив мне руку на плечо, резко сказал:
– Хватит. Остановись, Женя.
Он впервые назвал мое имя.
Я оборвал мелодию – и хор проклятых умолк вместе с ней. Бездна Дремлющих погрузилась в тишину. Наверное, твари устали. Им нужно отдохнуть, прежде чем снова пытаться выбраться.
Я сложил руки на коленях и в ожидании посмотрел на шамана.
Ну? Что скажете?
– Едрыть-колотить, ты действительно жуткий, – Веналайнен утёр каплю пота со лба, и я вдруг заметил, что его руки дрожат, а кожа – бледнее, чем прежде.
Меня тотчас словно окатило ледяной водой. Сердце пустилось вскачь.
СТОП! Серьезно?!
Это я сейчас так увлёкся, что загонял несчастного старика? Но… Черт! Как я мог?! Я был обязан понять, что ему может не так просто даваться вся эта беготня, а не чувствовать азарт в такой ситуации! И я точно не должен был думать, что гребаный хор чудовищ – отличное дополнение к моей музыке!
Я вскочил на ноги и стиснул рубашку на груди.