Дотягиваюсь рукой до волос, и мне кажется, что они всё ещё тёплые от того давнего маминого прикосновения.
Задумывался ли я прежде, какое у меня самое заветное желание? Заработать побольше денег? Чепуха полная! Никого ещё деньги не сделали счастливым… Жить в большой квартирке в центре Тель-Авива, Москвы или Нью-Йорка? Мне хватает и той, в которой я живу. Наоборот, меня сегодня всё чаше тянет на природу, на чистый воздух, где тихо и спокойно… Любимая работа? Так ведь ею, как правило, оказывается та, которую больше всего ненавидишь, но и жить без которой уже не можешь… Остаются мамины руки – память детства, светлые слёзы, запоздалое счастье убедиться, что только в детстве тебя любят по-настоящему – искренне, беззаветно, навсегда… И так отчего-то печальна эта главная вселенская любовь…
Однако… этот голос. Неужели он мне приснился? Я же его слышал раньше!
Пытаюсь встать, но голова кружится, хоть и не болит. Лишь в виске бьётся и пульсирует моя старая неразлучная приятельница – беспокойная жилка.
…Мне нужно снова попасть на каменистую дорогу, которая ведёт сквозь туман к замку на скале. И чтобы где-то недалеко дышало море с пенными барашками волн. Как на картине, нарисованной авиаконструктором Бартини. А потом – увидеть белое полыхающее пламя на шпиле самой высокой башни замка.
Ноги подкашиваются, и я сажусь, покачиваясь, на край кровати. Перебираю в темноте руками по простыне и вдруг натыкаюсь на свою одежду, которую незаметно принёс и положил Шауль Кимхи. Ах, да, я же сам просил его сходить за ней.
В кармане брюк нащупываю крохотную серебристую заколку, в которую вделан кусочек сияющего кристалла. Даже в темноте он сверкает и переливается разноцветными лучиками.
Это же осколок от того великого кристалла, что сиял белым пламенем на верхушке замка «Стражей Времени»… Бартини просил передать его сыну. Словно снял со своей картины и отдал мне.
И всё-таки я, чего бы мне это ни стоило, обязан сейчас встать и подойти к сыну. Медленно поднимаюсь с кровати и – словно очередной раз погружаюсь в туман. Под ногами камни… Откуда они здесь, в больничной палате?
Туман обволакивает меня, но я иду. Могу даже закрыть глаза, потому что дорогу знаю наизусть. Дыхание учащается, шаги становятся уверенней. Оживаю и дышу полной грудью…
Со всех сторон на меня неожиданно обрушиваются сотни звуков – какие-то птицы поют на невидимых деревьях, ветер шумит среди одиноких валунов на обочине, прибой шипит песком на далёком морском берегу. И мне уже ничего не страшно – ни эта бесконечная дорога, ни этот крутой подъём, который всегда необходимо пройти в одиночку, ни страх перед неизвестностью.
– Сын, – говорю я и касаюсь его руки, – мне нужно передать тебе…
Вкладываю кристаллик в его ладонь, и происходит очередное чудо – хотя я уже знаю, что оно непременно должно случиться. Пальцы сжимаются, ощупывая кристаллик, и сын открывает глаза.
– Папа? – шепчет он, и лицо его даже в темноте заметно розовеет. – Ты со мной? Ты здесь?
– Здесь, сынок.
– Всё будет хорошо, папа. Всё теперь будет хорошо. Ты меня слышишь?..