Оставалось только выпросить у строптивой дочери мобильник, который ей презентовали в честь поступления в вуз. Здесь Любочка не особенно надеялась на успех, поскольку с телефоном Настя не расставалась никогда, ночью клала его под подушку и даже в туалет порой отправлялась, не отнимая трубку от уха.
У Любы и Паши, вопреки поголовной моде, мобильников не было. Паше он ни к чему — за рулем автобуса все равно не поговоришь. А Любочка обычно бывала лишь в тех местах, где есть стационарная связь — в салоне или дома у клиенток. К тому же оба они были не великие любители телефонной болтовни. То ли дело Настя!..
Любочка решила рассказать дочери все как есть, воззвав к ее милосердию. Не допустит же она, чтобы мать одна, без всякой связи с внешним миром, блуждала по сельским дорогам.
— А зачем тебе ехать одной? — недовольно спросила Настя.
Любочка терпеливо объяснила, что никто не может составить ей компанию.
— А ты у всех спрашивала? — иронически поинтересовалась Настя. — У меня, например? Какой район, ты говоришь? Звенигородский? Оттяг!
Далее несговорчивая хозяйка мобильника предложила план, который на первый взгляд показался Любочке просто идеальным. Заключался он в следующем.
Конечно, Настя телефон не отдаст, она ждет массу важных звонков, и вообще. Вместо этого мама возьмет в машину дочь, ее приятеля с курса и парочку этюдников. Когда мамины отстойные дела закончатся, а может, и пораньше, если встретится классный пейзаж, юные художники остановятся и порисуют раннюю осень. От матери требуется лишь доставить их на место, а потом забрать. Годится?
— Годится, — согласилась Любочка, хотя по зрелом размышлении в Настином плане обнаружилось много спорных моментов. Например, сколько ей придется ждать, пока творческий процесс завершится? И не опасно ли оставлять ребят одних в каком-нибудь дальнем лесном уголке, пусть и средь бела дня? И наконец, неизвестно, когда они вернутся в город, а Паша придет с работы голодный и усталый. Это, конечно, не смертельно, обед он разогреет и сам, но в свой выходной день Любочка всегда старалась его побаловать — приготовить что-то особенное, нарядно сервировать стол. Если она была занята, то эту почетную миссию брала на себя Настя. Теперь же получится, что Паша возвращается, а дома, несмотря на воскресенье, никого нет. Нехорошо.
— Чем-то придется пожертвовать, — назидательно сказала Настя.
И Любочка, поколебавшись, решила пожертвовать своим временем и Пашиным праздничным обедом.
Только в ночь накануне поездки ей пришло в голову, что она наконец увидит Настиного мальчика. До сих пор приятели дочери редко появлялись у них в доме, и немудрено — в крошечной двушке даже втроем было негде повернуться. Одноклассники заходили к Насте ненадолго, обычно компанией, и разобрать, кто тут с кем, было трудно.
Сейчас у девочки новые друзья в вузе, и возможно, уже появился кто-то особенный, к кому она испытывает повышенный интерес. Вот и представится случай на него посмотреть, а то ведь от Насти ничего не добьешься. Любочка сама была такой, но лишь потому, что ее мама слишком настойчиво вмешивалась в личную жизнь дочери. Любе казалось, что сама она ведет себя с Настей совсем по-другому — не лезет в душу, не читает нравоучения, — но девочка все равно не любила с ней откровенничать. Такой уж характер, не иначе — в отца, которого дочь никогда не видела и, даст бог, не увидит.
А вдруг Настин избранник похож на Стаса? Эта мысль окончательно прогнала сон. Любочке совсем не хотелось встретить юное подобие своего бывшего мужа и окунуться в прошлое, которое она так старалась забыть. Еще меньше она желала Насте пройти через испытания, которые выпали на ее долю.
Она никогда не рассказывала дочери, как тяжело было ей, необразованной парикмахерше, среди приятелей Стаса, богемных художников, поэтов и просто бездельников. Бездельником был и сам Стас, даром что с утра до вечера он писал свои гениальные картины, и тогда можно было умереть у его ног, он бы не заметил. Муж ценил Любочку за то, что она была похожа на молодую Джульетту Мазину (это отмечали и его друзья), но прежде всего — за покладистый характер и обожание себя, любимого. Когда Любочкина покладистость дала трещину, он начал жену бить и уходить из дома. Дело кончилось тяжелым, мучительным разводом, и от этого безумного брака у Любы осталась только красавица Настя, а больше ей ничего и не было нужно.
От одного предположения, что дочь может хоть отчасти повторить ее судьбу, у Любочки заныло сердце. Ерунда, успокаивала она себя, девчонке всего семнадцать, до серьезных отношений далеко, еще столько мальчиков будет вокруг нее крутиться. И с чего ты взяла, что ее друг непременно похож на Стаса? Хватит переживать из-за проблемы, которую сама себе насочиняла — тоже мне, умная Эльза! Но заснуть она все равно не смогла, так и проворочалась почти до утра.
Слава богу, он совсем не напоминал Стаса. Но Любочке он все равно не понравился. Такой прилизанный красавчик с ангельскими кудрями и капризным ртом, сразу видно — воображала и маменькин сынок. Одет весь в «фирму», как будто не за город отправляется, а на дискотеку. Настя одевалась не хуже, не зря Любочка по нескольку раз в год ездила на международные конкурсы парикмахеров-стилистов — не столько за призами, сколько за тряпками для дочки. Только этим летом она привезла ей из французского Анси такой костюм, какого здесь и на Тверской не найдешь. Так что одежкой Настя не обижена. С жильем, правда, проблема, да и машина уже старая. Но ничего, и на машину заработаем, будет наша невеста с приданым.
Любочка в верхнее зеркало поглядела на спесивого «ангела», который с отсутствующим видом смотрел за окно. Поверх потертой куртки долларов за сто пятьдесят у него болтался пульт от новомодного плеера (Настя такой просила), на голове наушники. А дочь у другого окна, со своей музыкой в ушах.
Жаль, Люба рассчитывала, что по дороге ребята будут болтать и она разберется, какие между ними отношения. Но Настя и Денис (так представился ангел) лишь перебросились парой фраз и отгородились наушниками друг от друга и от всего мира. Это что же, такое общение сейчас у молодых? Наташа рассказывала: приходят к ее Никите друзья, садятся за компьютер, двое играют, остальные смотрят. Разве ж это дружба — ни поговорить, ни подраться.
Но ближе к Звенигороду детки повынимали «из ушей бананы» и стали выбирать стоянку для этюдов. Любочка сбавила скорость — места вокруг и правда были сказочные.
— Вон там! — вскрикивала Настя.
Денис морщился, и они ехали дальше. Любе он нравился все меньше, но вдруг она подумала, что может воспользоваться случаем и получить ответы на кое-какие свои вопросы, не даром же она работает сегодня извозчиком.
— Молодежь, — сказала она бодрым голосом, — вы про Третью стражу что думаете?
— Пурга, — после паузы процедил Денис. Видно, его удивило, что Настина мамаша тут не только руль крутит, но и вопросы задает.
— Опа! — не поняла Любочка. — Ну-ка переведите.
— Плохой фильм, мама. Глупый и скучный, — снисходительно объяснила Настя.
— А я слышала, что многие его любят. И даже будто бы настоящая Третья стража в Москве появилась. Или кто-то играет в нее.
Настя пожала плечами. Ей эта тема была явно не интересна.
— Да, некоторые фанатеют, — лениво сказал Денис, — в инете[3] там разные форумы: Третья стража, черная сила, белая сила — полный отстой. Собираются и друг перед другом выделываются: мол, я Стражник, я Колдун. Есть такие тусняки. Скукота, для школьников.
«Сам-то давно ли из школы вышел», — с растущей неприязнью подумала Люба.
— Я и фильм не смотрел, времени жалко, — продолжал Денис. — Вот на что бы сходил, так это на спектакль «Чапаев и пустота». Смотрела? — бросил он Насте.
Та отрицательно помотала головой.
— Давай сходим. Я уже два раза смотрел, вот это — класс. Гоша Куценко играет. Ты вообще-то читала Пелевина? — подозрительно спросил он.
Любочка в зеркале отследила Настин кивок и поняла, что с Пелевиным у дочери не сложилось. Беда, надо срочно попросить почитать у Наташи. Люба вспомнила, сколько книжек проглотила залпом во время романа со Стасом, чтобы не выглядеть дурочкой. Ах, Настя, ты все-таки повторяешь мамины ошибки, раскатываешь губу на то, что не по тебе и не для тебя. Ничего хорошего из этого не выйдет, разве что рассосется по молодости лет.
— Здесь! — воскликнула Настя, указывая на рощицу с заросшей травой опушкой, где солнце полосами высвечивало густую сосновую зелень и пожелтевшие пряди берез.
— Клевое место, — одобрил Денис.
Любочка остановилась, дети вышли и выгрузили из багажника этюдники. Настя милостиво отдала маме свой мобильник и на всякий случай вывела на дисплей номер Дениса. Они сговорились, что ребята позвонят, когда закончат рисовать, и Люба за ними заедет.
Любочка отъезжала от красивой рощицы в невеселом настроении. С одной стороны, хорошо, что малолетние художники занялись этюдами по дороге туда, а не обратно — тащить их к Клавдии Важовой ей было совсем не с руки. Да и с телефонами придумано удачно: теперь Любочке не придется торчать в машине, она подождет звонка у Клавдии или погуляет в осеннем лесу.
И все же что-то ее беспокоило, какое-то чувство скрытой опасности, как будто она оставила Настю не с симпатичным однокурсником, а с хитрым оборотнем. Никакой угрозы мальчик, конечно, собой не представляет, просто сама ситуация безнадежная. Гнилая, как сказала бы Настя. Совершенно ясно, что дочь влюблена в этого ангелочка, а он безраздельно обожает лишь самого себя.
Надо же, Любочка всегда считала, что ироничная самолюбивая Настя больше похожа на Стаса, чем на нее, и не будет наступать на те же грабли. Но оказалось, что в женских делах девочка вся в мать. А что гордая, так это еще хуже — сильнее переживать будет.
Думая о дочери, Любочка едва не заблудилась — свернула раньше времени, сделала круг и потом с трудом нашла маленькую деревушку, чудом сохранившуюся среди пышных коттеджных поселков, окруженных глухими заборами.