— Марат, — кивнула Любочка. — Это они его убили?
— Не знаю. Но не думаю, что они стали бы его убивать — это ведь не бандиты. Кроме того, им нужен был сам Али-баба, а не его разбойники. Понятно, что во главе всей системы стоял умный и расчетливый руководитель. Вот его-то и искали. Рядовых исполнителей вполне можно было поймать при желании, но что с ними потом делать? Пытать, допрашивать? Повторяю, первая Третья стража — люди совсем другого сорта. Можно сказать, аристократы духа.
Но в окрестностях той малины они наткнулись на других фигурантов, юношу и девушку странного вида, несомненно прежде принадлежавших к банде. Возможно, они и убили своего бывшего подельника по приказу свыше.
— О господи, Ленка! — прошептала Любочка, уразумев, какая опасность грозила подруге, которую она так легкомысленно послала на разведку в притон Третьей стражи.
Леонид Матвеевич замолчал и посмотрел на нее выжидательно, но Любочка помотала головой и сделала ему знак продолжать. Если она начнет сейчас рассказывать, как они с девочками пытались поймать Стражников, и объяснять, что Лена с Алешей Марата не убивали, то ее собеседник никогда не дойдет до конца своей истории.
Журналист не настаивал.
— Очевидно, Главный Стражник избавился не только от явки, но и от команды, чтобы набрать новую. Юноша и девушка выглядели очень испуганными. Дальше их следы на время исчезают. («Ленка смыла ведьмин грим, а Алешку спрятал Саша в армянском общежитии», — догадалась Любочка.) Но прежде они успели вывести своих преследователей на некую парикмахерскую. Я узнал об этом уже после того, как вы мне позвонили. И с этого момента знал, что главное действующее лицо — вы.
— Но почему же я?
— Не бойтесь, Люба, я не подозревал вас в этих грабежах и убийствах. Просто вы уже второй раз оказываетесь рядом с таинственными событиями. А я в совпадения не верю. Я проанализировал нашу первую встречу, ваши вопросы. И понял, что вы в некотором роде мой коллега. Вы тоже собираете информацию. Но непонятно зачем. Неужели из чистого интереса?
Любочка кивнула.
— Так я и думал. Люди в этом мире не умнеют. Вы пошли по правильному пути: позвонили мне, а получив отлуп, стали самостоятельно изучать прессу. И довольно скоро, что было для меня неожиданностью, появились здесь.
— Это была случайность, — пояснила Люба. — А вы уже знали про Шипова?
— Не знал, но догадывался. Чувствовал, что Влад играет с огнем. Доказательств у меня не было, ведь про общение с колдунами и призраками пишут сотни придурков. Поэтому Стражники, которые шли по его следу, не обращали внимания на желтую прессу. Они считали это потерей времени — и ошибались. Вы оказались умнее, или просто вам повезло. Однако Влад не был придурком, поэтому его увлечение мистикой казалось мне странным. Да и Заатар выглядел глупее, чем его создатель. Его образ был гораздо примитивнее, чем можно было ожидать от Влада с его бойким стилем, — зато очень достоверным. То есть автор придумывал своего колдуна с какой-то целью, а не просто чтобы кормить публику страшными сказками.
— А как вы поняли, что Влад и Заатар — один и тот же человек? Вернее, что Влад его придумал?
— Ну, вы меня обижаете, милочка. Во-первых, я не верю в эту чушь про Стражников, а следовательно, знаю, что их нет. Во-вторых, общеизвестно, что подобную галиматью ведущий рубрики всегда сочиняет сам. Как и большинство так называемых писем читателей. Самым трудным было узнать настоящее имя Влада Шипова. Я горжусь тем, что мне это удалось. Хотите, похвастаюсь? Я знаю на собственном опыте, как придумываются псевдонимы, а потому начал искать в Интернете журналистов с ассоциативными фамилиями. С чем у нас ассоциируются шипы? Правильно, с розами. Розанов, Розов, Розин. Сравнить стили было уже делом техники. Владимир Розин несколько лет прожил в Америке (кстати, там он именовался Розеном), поэтому здесь его никто не знал. Жаль, хорошее перо — не упусти он время, был бы сейчас большим российским журналистом.
— Но если он действительно был журналистом… и хорошим, как вы говорите… то зачем ему это все понадобилось? Преступления, Третья стража?
— Я ведь уже объяснял вам, Люба. Все что угодно — ревность, зависть, обида. В данном случае, думаю, это завышенные амбиции. Есть люди, одержимые жаждой власти. Из них получаются либо правители, либо преступники. Иногда это сочетается. Вероятно, вернувшись в Россию, Влад решил, что попал в страну слепых, где одноглазый сразу становится королем. Есть такая английская пословица. Что ж, у него были основания презирать своих соотечественников. Взять хотя бы фанатов Третьей стражи… И он захотел стать повелителем этих мальчиков и девочек, мороча им голову всякой мистикой. Но фантазии ему не хватило, поэтому Шипов скоро скатился до банального криминала. А потом понял, что манипулировать даже примитивными людьми довольно сложно. Они ведь только кажутся дураками, но они не роботы. Бог создал человека со свободой воли и выбора… И тогда Главный Стражник разогнал свою самодеятельную команду и окружил себя настоящими бандитами.
— Откуда вы знаете?
— Видел, Любаша. Видел, какие люди к нему приходят. Мне ведь все видно отсюда, моя комната прямо над подъездом, и я люблю смотреть в окно. Мне нравится этот двор, а кроме того, в нем можно увидеть много интересного. Например, я наблюдал за развитием романа Влада и Софьи.
— Софьи?
— Это главный редактор журнала. Вы думаете, кому попало дадут целый раздел и позволят писать там всякий бред? Софья неглупая женщина, но Влад ее быстро приручил.
Потом я видел, как вы пришли в первый раз, а за вами следил мальчик немного очумелого вида. Наверное, это был тот самый герой из нехорошей квартиры.
— Алеша за мной следил?
— А как вы думаете? Алеша или кто-то еще следил за вами, а мои знакомые — за ним. Я дал им только один совет — не упускать из виду парикмахерскую. И оказался прав. Мальчик появился именно там. Так они и вышли на Шипова.
«Наверное, Ленка рассказала Алеше, что я взялась за расследование, вот он и стал меня караулить, — про себя прокомментировала Любочка. — Или через Карину и Сашу до него дошло, какой крутой сыщик Люба Дубровская.
Но если он следил за мной, если знал, что я встречалась с Шиповым, он бы и его выследил. Хотя бы увидел в лицо и узнал в журналисте своего бывшего повелителя Вольдаса. А Ленка говорила, что он все собирался сразиться со Стражниками, повторял: или они, или я. Так что же получается — Алешка мог убить Шипова? Нет, ну это бред какой-то. А потом откуда у него пистолет, или из чего там стреляли в Рыцаря Заатара… Хотя пистолет при желании, наверное, можно где-то достать…»
Стоп! Любочка даже подскочила на стуле. А ведь до сих пор неизвестно, кто убил бывшего «подвального» сторожа Марата. Леонид Матвеевич говорит, что Стражники-мстители этого не делали. А Алешка почему-то оказался рядом с трупом. Рыцарь Луны… Лена считала, что он просто нервный мальчик, которого какие-то негодяи запутали и напугали. А какой он на самом деле, никто не знает. Ну и что, что молодой…
— Вам что-то пришло в голову, Люба? — спросил Померанец, глядя на нее испытующе.
— Да… Не знаю… Я потом об этом подумаю. — Она решила сначала вытянуть у своего собеседника все, что возможно, о Третьей страже. — Значит, Алексашин тут ни при чем?
— Алексашин… Вам так хочется, чтобы он оказался при чем? Впрочем, это же ваша версия, вам жаль с ней расставаться, понимаю… А что вы думаете о несовместимости гения и злодейства?
— Я думаю, что они прекрасно совместимы, — твердо сказала Любочка. — И Пушкин так думал. А разве Алексашин — гений?
— Бедный Александр Сергеевич, — вздохнул Померанец, — он, очевидно, сейчас переворачивается в гробу. Хотя ему еще и не то приписывали… Нет, Алексашин, конечно, не гений в том смысле, какой вкладывал в это понятие Пушкин… или вы, Люба. То есть не Моцарт, несомненно. Но он талант, и очень сильный талант. Его литературных достоинств я бы не принижал.
— А я не принижаю, — возразила Любочка, — но не понимаю, почему вы пытаетесь внушить мне, что он ни в чем не виноват, и в то же время не говорите об этом прямо. Вы это знаете или не знаете?
Леонид Матвеевич поджал губы.
— Люба, вы читали в детстве книжку «Тимур и его команда»? — ответил он вопросом на вопрос. — Или в ваши годы она уже устарела вместе со всей партийно-советской литературой?
— Читала, — сказала Любочка. — У меня родители до самой смерти состояли в КПСС.
— А вам известно, как это произведение было написано? Думаете, с натуры? Увы! Никакого Тимура, никаких команд в то время и в помине не было. Преобладали либо хулиганы Квакины, либо румяные, откормленные пионерчики с советских плакатов. Аркадий Петрович Гайдар, он же Голиков, был человек живой, заводной, и его эта картина огорчала. Кроме того, он понимал, что грядет война и тыл без хороших, энергичных мальчишек — это очень плохо. Так он придумал Тимура. Придумал — и сам влюбился в него, даже сына своего назвал этим именем.
— Но Тимур… — начала Любочка.
— Тимур — добрый, честный, помогает старушкам, вот что вы мне хотите сказать. Но каждое время рождает своих героев. Послушайте же, что было дальше. После выхода повести тимуровские команды стали расти как грибы по всей стране. Говорят, Гайдар даже у себя на чердаке обнаружил самозваного Тимура. И эти ребята действительно принесли большую пользу во время войны… Но это уже к делу не относится. Вы меня все пытаете за Алексашина. Собственно, я не имею права вам об этом рассказывать, но вы заслужили. Подождите-ка, примем меры безопасности. Береженого бог бережет.
Он прошел к двери и выглянул в коридор. Любочка нетерпеливо ерзала, пока Леонид Матвеевич неспешно возвращался и усаживался за стол, прикуривал, затягивался вонючей сигаретой. Ее опять стало познабливать, но уже не от страха, а от любопытства.
— Юра Алексашин придумал Третью стражу просто так, для собственного развлечения. У него богатая фантазия и редкий литературный дар. Видимо, уже написав книгу, он понял, что из Третьей стражи можно сделать игру. Но не компьютерные глупости и не