«Слайс из райт» был мне, в некотором смысле, даже больше домом, чем наш собственный особняк из оранжевого кирпича, потому что с тех пор, как отец попал в тюрьму, «Слайс» был единственным источником нашего заработка. Тогда я ещё не полностью осознавала это. Я только замечала, что мы проводили много часов в ресторане, и что моя мама была там счастливее, чем дома. Дома отсутствие отца было заметно в каждой комнате — два столовых прибора на ужин, вместо трёх, непрочитанная стопка журналов «Спорт в иллюстрациях» и «Уолл-стрит», которые скапливались, пока не истёк срок абонемента, по утрам тишина вместо смеха и щекоток. «Слайс» же, напротив, был так переполнен и оживлён, что можно было работать целую смену и не замечать, что чего-то не хватает. Постоянные клиенты всегда были рады видеть кого-то из нас, особенно, если им приносили полный чайник кофе и кусочек тёплого пирога.
Ресторан всегда был царством моей матери. Вот уже двенадцать лет она отдавала всю себя, чтобы дела в нём шли хорошо. Я была её дочерью, но «Слайс» был её ребёнком.
Обрамленная прямоугольным окошечком обслуживания, между кухней и пространством у стойки, моя мама с кем-то возбуждённо и сосредоточенно разговаривала. Заинтригованная, я вытянула шею, чтобы посмотреть, кто же её так развеселил.
Эльза Страттон? Мой бывшая адвокат решила сделать нам визит? Как-то мне не особо верилось в то, что она пришла только для того, чтобы сделать очень своевременный заказ к Дню Благодарения. Звон столовых приборов по фарфоровой посуде и шум других гостей помешал мне подслушать что-либо ещё, кроме нескольких последних слов.
— Конечно же свяжусь с вами, как только узнаю больше деталей, — сказала Эльза.
Даже с другой стороны комнаты я видела, что щеки моей матери покраснели от возбуждения, когда она и Эльза пожали друг другу руки. После того, как Эльза ушла, я прошла в раздвижную дверь.
— Что здесь нужно было Эльзе? Это про дело Верити? — Кода меня допрашивала полиция после смерти Верити, мой дядя попросил Эльзу сопровождать меня. Она была таким типом адвоката, которые вдохновляют людей на злые шутки и за один час зарабатывали больше денег, чем я за целый месяц. Я была очень рада, что она была тогда на моей стороне, а не моим противником.
— Привет, милая! — проворковала моя мама. Она вышла из-за стойки, чтобы заключить меня в объятья, перед тем как снять фартук. — У тебя был хороший день?
— Почему Эльза приходила сюда?
— О, это долгая история, а мне ещё надо в банк, а потом сделать доставку в «Шеди Акрес». Давай поговорим об этом дома.
— Хорошо.
Я должна была знать, что она никогда не разговаривает о чём-то важном в присутствии гостей.
— Я и Лена, возможно, останемся завтра в школе подольше, чтобы поработать над нашим рефератом по истории.
— Почему ты не пригласишь её сюда? Вы же можете занять один из задних столиков и позаниматься.
— Она очень занята. — И слишком наблюдательна. Если она придёт в «Слайс», то, вполне возможно, встретит моего дядю. И насколько я знала Лену, она начнёт спрашивать о вещах, которых я не смогу объяснить. Пригласить её домой казалось мне менее проблематичным. — Но она, возможно, переночует у нас в пятницу, если можно.
Если я правильно помню, Лена тоже ещё ни разу не приглашала меня к себе домой. Возможно, все её вопросы были её методом, отвлечь внимание от себя.
Я подливала в стаканы воды, а в чашки кофе, в то время, как моя мама рассчитывалась на кассе.
— Мне бы хотелось, чтобы ты попросила войти сюда Колина, — сказала она, посмотрев в окно. — Это неправильно, оставлять сидеть его там снаружи.
— Но ему так нравиться. Он говорит, что для него здесь внутри слишком шумно.
Кроме того, так ему будет легче заметить, если вдруг появятся неприятности.
Она покачала головой.
— Тогда тебе следует, по крайней мере, отнести ему немного кофе. И что-то поесть. Сегодня на десерт — «груша в бренди». Или хороший кусок мясного пирога. Ему наверняка понравится.
Я поморщилась.
— Мам, мясные пироги никому не нравятся, кроме возможно людям из «Шеди Акрес».
У нас был хороший бизнес с местным пенсионом для пожилых, который находился всего в нескольких кварталах, как с клиентами, которые могли прийти, так и с доставкой на дом. Я ещё ни разу не видела, чтобы кто-то заказывал мясной пирог, если у него не было скидки для пожилых людей.
— Тсс. — Она обеспокоенно огляделась, не обидела ли я кого-то из толпы, что приходила сюда из «Шеди Акрес», но единственным человеком у стойки была какая-то девушка моего возраста.
— Отнеси ему немного пирога, пока мы не закрылись.
На какую-то долю секунды я думала возразить. Пирог не поможет решить наши проблемы. Вместо этого я спросила:
— Кто прислал эти цветы?
Рядом с кассой стояла ваза с весёлыми, оранжево-жёлтыми подсолнухами, которые, в немного сонной атмосфере «Слайс», казались наэлектризованными. Моя мама бросила взгляд в их сторону, перед тем как пойти на кухню.
— О, ты знаешь, я не уверена. Они просто появились из неоткуда. Разве они не очаровательны?
Я вытерла мокрые руки о фартук.
— С ними была открытка?
— Я ничего не заметила. Увидимся дома. И не забудь о мессе сегодня вечером.
Я была так сосредоточена на цветах, что совсем не услышала, что она ушла. Я поискала между блестящей зеленью и огромными цветками, но моя мама оказалась права — никакой карточки. Я порылась в заднем кармане штанов в поисках рисунка, который нашла ранее, и вытащила его. Внезапно, ни набросок, ни букет больше не казались мне очаровательными. Кто-то вломился в мой шкафчик и положил карточку в сумку? Мне вспомнился Ник Пэтрос, его странный, пронизывающий взгляд, которым он окинул меня во время курса по журналистике. Может и цветы от него? Он дал мне свою визитную карточку на глазах у всего курса. У него не было причин вести себя так загадочно.
И вдруг меня осенило, будто завеса спала с глаз. Тот старикашка, в которого я врезалась по пути в библиотеку, моя сумка, упавшая на пол… как он настаивал на том, чтобы поднять её для меня… У него была возможность спрятать рисунок в ней. «Я нашёл кого искал», сказал он тогда.
Он имел в виду меня. Каким-то образом, он незаметно пробрался в Св. Бригит и нашёл меня. Он разыскал меня и здесь, но зачем? Он Дуга? Один из деловых партнёров Билли? Это случалось уже не в первый раз, что они пытались передать мне какое-то послание.
Большое окно в «Слайс» показалось мне вдруг зловещим — оно идеально подходило, чтобы выставить меня на всеобщее обозрение…, и я боролась с желанием позвонить Колину и попросить его зайти внутрь. Однако, если пожилой мужчина Дуга, мне принесёт больше пользы, рассказать о нём Люку. Колин доложит обо всём Билли, и я потеряю даже ту малую свободу, которая у меня ещё осталась. Ещё хуже — Колин переключиться в режим телохранителя и ещё больше отдалиться от меня. Если старик пытался показать мне, что за мной наблюдают, то он не сказал ничего нового. Я находилась под постоянным наблюдением с тех пор, как умерла Верити.
Я засунула рисунок обратно в карман, заставляя вести себя естественно. Дуга или Плоский, я не хотела выказывать испуг перед кем бы то ни было. Вместо этого я обошла мои столики, подлила кофе и убрала тарелки. Девушка у стойки всё ещё сидела там и ела яблочный пирог как воробушек. Мороженное растаяло, и она раздавила корочку вилкой, превратив всё в месиво из корочки, яблока и сливок.
— Хочешь я уберу это?
Девушка удивленно посмотрела на меня орехового цвета глазами.
— Похоже, я всё-таки не голодна.
— Нет проблем. Ещё кофе?
Белый стаканчик был пуст, хотя я наполнила его, когда пришла. Но судя по дрожи в её руках… — У меня есть без кофеина.
— Это была твоя мама? — она кивнула в сторону кухни.
Да. Это семейное предприятие, — сказала я и попыталась улыбнуться, в то время как во мне медленно расползалась усталость.
— Ты Мо.
Я присмотрелась повнимательней. Потрескавшиеся губы, беспорядочный, русый конский хвост и вызывающий тон в голосе. Ещё одно послание от старикашки? Или игрушка Серафимов?
Я настороженно провела пальцам по запястью, задаваясь вопросом, может ли она чувствовать мою связь с Люком. Если да, тогда, возможно, она не станет нападать сразу, не в том случае, если я могу так быстро позвать его.
Я указала на мою именную табличку из пластики.
— Похоже на то, не так ли?
— Мо Фитцжеральд.
Я поставила кофейный чайник на стойку.
— Я так и не поняла, как зовут тебя.
Она убрала прядь волос с лица.
— Дженни Ковальски, — сказала она, подняв голову и пытаясь выглядеть смелой. — Мне кажется, ты знала моего отца.
Вот черт. Не магия, так другие неприятности.
Глава 9
— Ты Дженни?
Теперь и я сама это увидела, по форме носа, цвету волос, и глаза были тоже немного похожими. У неё была натренированная, мускулистая внешность бегуньи на длинные дистанции. Возможно она унаследовала её от своей матери, поскольку Джозеф Ковальски был крепким малым, чьи мускулы за проведённые им двадцать лет в полиции Чикаго, растворились в слое жира.
Я сглотнула и опустила взгляд на стойку.
— Мне действительно жаль насчёт твоего отца. Он был хорошим полицейским.
— Он был замечательным полицейским. И замечательным отцом. Ты знала, что он скоро должен был выйти на пенсию?
— Он упоминал об этом.
Он рассказывал, что хочет отправить свою младшую дочь в колледж, а затем переехать с женой во Флориду и рыбачить в Мексиканском заливе. Никакой рыбалки больше для Ковальского. Он не увидит, как Дженни ступит на сцену, чтобы получить аттестат об окончании. Он больше ничего из этого не сделает.
Потому что Джозеф Ковальски умер при попытке спасти меня.
И никто этого не знал.
Официальная версия звучала так: он приехал к чикагской водонапорной башни, чтобы проверить там утечку газа. Никто не упоминул, что эта водонапорная башня находилась не на его участке и что в тот вечер он был не на службе. Он случайно оказался поблизости, когда об этом сообщили по радио и решил проверить. И поэтому он оказался в водонапорной башне, когда та взорвалась.