— Прямо в точку, — сказал он. — В таких делах лучше иметь много места. Если что пойдёт не так, то нам, по крайней мере, не придётся переживать, что мы задели прохожих или повредили имущество.
— Ты думаешь, что пойдёт что-то не так?
Он остановился. Под светом уличного фонаря его волосы блестели, в то время, как глаза скрывала тень, но он коснулся губами моей руки. В его голосе слышался намёк на напряжение.
— Я не допущу, чтобы хоть что-то причинило тебе вред, — сказал он. — Независимо от того, что ещё ты обо мне думаешь, это ты должна знать.
— Я знаю.
Одно короткое мгновение я тешила себя надеждой, что он говорит обо мне, о Мо, а не о Сосуде, но я даже не была уверенна в том, может ли он отделить одно от другого.
Мы пошли дальше.
— Чего хочет Паскаль?
— Попробовать несколько идей.
— Я что, подопытной кролик?
— Мне больше нравится смотреть на тебя, как на единственную в своём роде, — ответил он. — Если бы всё было по-другому, тебе бы, возможно, понравился Паскаль. Он был учёным, прежде чем его назначили Патриархом. Он всё ещё тот, к кому мы обращаемся, когда у нас возникают вопросы о том, как функционирует магия.
Я вполне могла представить себе Паскаля в качестве учёного, но мысль о том, что он хочет провести надо мной эксперимент, всё же не особо мне нравилась.
— Собственно, как выбирают кого-то в Кварторы? Ты наследник своего Дома, не так ли? Значит ранг Квартора передаётся по наследству?
— Это очень сложно, — сказал Люк, пока мы ждали, что переключится светофор. — Чаще всего ранг Квартора передаётся по наследству кровному родственнику. Иногда появляется пророчество, но это редкость. В случае с Евангелиной нет никаких очевидных наследников, поэтому кандидатами могут стать разные люди. Дом проведёт церемонию, и магия направит их, чтобы они сделали правильный выбор.
— Значит Паскаль не хотел становится членом Кварторов?
— Это произошло ещё до меня, — ответил Люк. — Но учитывая всё то, что рассказывал мой отец, думаю, что Паскаль не особо обрадовался.
Внезапно я почувствовала себя ближе к Паскалю.
Несколько минут мы шли молча. Иногда я бросала взгляд на мой сотовый, чтобы посмотреть, пришло ли сообщение от Колина, но экран оставался пустым.
— Проблема с Куджо?
Я прикусила губу.
— Почему ты спрашиваешь?
— Почему ты отрицаешь это? Я ведь не слепой. Ходишь, как будто тебе кто-то рассказал, что дед Мороза не существует. А он смотрит на тебя, как…
— Как на что?
Казалось он подбирает слова.
— Как на что-то ценное. На что-то тонкое и хрупкое, как фарфор. Он ужасно боится, что может тебя разбить.
Он замолчал, а я уставилась в землю, потому что не хотела смотреть ему в глаза.
— Он не единственный, кто на тебя так смотрит. Просто он первый добрался до цели, вот и всё.
Я ничего не могла на это возразить.
Его голос был нежным.
— Может будет лучше всего, если вы оба сейчас расстанетесь. Ты не предназначена для него.
Я засунула руки в карманы и пошла быстрее.
— Не начинай с этим говном про судьбу. Я не ты, Люк. Я не собираюсь всё в моей жизни подстраивать под глупое пророчество.
— Даже если это правда?
— Пророчество касалось Верити.
— Оно касалось Сосуда. А это ты, нравится тебе или нет. Ты ведь не видела, чтобы я когда-нибудь жаловался.
— Потому что ты не сопротивляешься судьбе.
— На земле происходят ужасные вещи. Ты можешь ругаться по этому поводу, но в этом нет смысла. Судьба допускает эти вещи по определённой причине, и иногда они могут принести с собой и что-то хорошее.
Он говорил гневно, со своего рода отчаянным убеждением, что напомнило мне о том, что сказала Маргерет, когда я встретилась с ней в первый раз. «Он показывает своё горе не так, как большинство. Он настолько сдерживает свои эмоции, что я не уверена, знает ли он, какой это причиняет ему вред.»
Мне хотелось переспросить, чтобы узнать больше, но какой-то инстинкт удержал меня. Вместо этого я остановилась и провела пальцами по его скуле, казалось высеченной из камня. Он сглотнул, как будто пытался подавить печаль и прижал губы к шраму, который пересекал мою ладонь. Тепло его дыхания притягивало меня.
— Ты смеёшься над судьбой, — хрипло сказал он. — Ты не веришь в неё, но она существует. Ты веришь в притяжение земли. Ты веришь в кварки и в Бога, в тёмную материю и в планеты, которых никогда не видела. Ты веришь в магию. Почему ты не веришь в меня?
— Я верю.
Слова зависли между нами, как облако пара от дыхания в ночном воздухе.
— Почему тогда ты так чертовски упорно сопротивляешься?
Я внезапно почувствовала усталость, как будто совсем не спала, как будто бежала вечность — с тех пор, как увидела его в первый раз. Может пришло время занять позицию.
— Потому что это не твоё решение. Ты никогда не ставил под вопрос пророчество. Никогда не спрашивал себя, какой была бы твоя жизнь без него. И если тебе говорят, что я та, кого тебе определила судьба… ты не думаешь про себя: ей, может я не хочу провести остаток моей жизни с девчонкой, которую почти не знаю. Ты просто подчиняешься тому, что от тебя ожидают.
Я отстранилась и потёрла большим пальцем место, которое он поцеловал.
— Не то, чтобы ты принял решение любить меня Люк. Ты просто выполняешь свой долг. Я не хочу быть для тебя обязательством.
Он провёл пальцами по волосам.
— Скажи, как мне тебя убедить в том, что я чувствую больше, чем обязательство.
— Я не могу сказать тебе того, чего не знаю.
Он взял меня за руки, прежде чем я успела сбежать, а его глаза вспыхнули зелёным в свете уличных фонарей.
— Ты думаешь, что ничего для меня не значишь, но это не так. Если хочешь, чтобы я доказал тебе это, тогда готовься.
Моё сердцебиение ускорилось и стало таким громким, что я была уверенна в том, что Люк может его слышать. На одно мгновение его слова были скорее захватывающими, чем страшными.
— К чему готовится?
— К тому, что я собираюсь сделать.
Глава 23
Если уж собираешься играть с силами, которые могут сровнять с землёй целый квартал, тогда Беверли Кантри клуб самое прекрасное для этого место в Чикаго: лучшее поле для гольфа, которое находится в центре города, с одной стороны примыкает к железнодорожным шинам, а с другой к лесному заповеднику. Моя мать запретила мне ходить туда. Я не была уверенна, переживала ли она больше из-за слухов, что там, якобы, живут дикие собаки, или из-за диких вечеринок.
Сам БКК был прямоугольным участком с пышной растительностью, окаймлённый деревьями, с большими открытыми площадками, чью систему безопасности было легко обойти. Как меня уверил Паскаль, территория идеально подходила для эксперимента, который он задумал.
Если посмотришь на Паскаля, то не догадаешься, что он Дуга, не говоря уже о том, что он их лидер. Щупленький и слегка растрёпанный, он казался мужчиной, который более комфортно чувствует себя в химической лаборатории, а не правит тайным сообществом. Мне было интересно, в чём именно состояла роль Эванджелины, и кто теперь займёт её место.
Паскаль полностью впал в роль рассеянного профессора, что-то бормотал себе под нос, в то время как пробегал глазами заметки в толстой книге в кожаном переплёте и время от времени останавливался, чтобы сощуриться и сосредоточиться на чём-то, чего я не видела.
Когда нас связали друг с другом, Люк дал мне кольцо, которое должно было помочь остановить Разрушительный поток. Кольцо позволяло мне видеть Лей-линии, пересекающие мир. Позже Эванджелина забрала у меня кольцо. Я ощущала Линии, как тёплый поток в холодном озере, но не могла видеть их самостоятельно.
— Я уже давно хотел у тебя кое-что спросить, — сказал Паскаль и поднял взгляд.
— Как ты себя чувствуешь?
Я сомневалась, что он хотел услышать подробности моей личной жизни.
— Думаю хорошо.
— Никаких последствий после того, что случилось на днях? Головная боль, головокружение?
Я сняла шапку и скрутила её обеими руками.
— Откуда вы знаете?
— Это только теория, — ответил Паскаль — Кровотечение из носа?
— Пару раз. Почему?
— Я же это вылечил, — сказал Люк, рассматривая меня так пристально с головы до ног, будто пытался проникнуть взглядом сквозь кожу. — И всё исправил.
— Какова ваша теория? — спросила я Паскаля.
— Ну, это только идея, понимаешь? Ты полная аномалия.
Я знала, что что-то не так. И Паскаль явно тоже это знал. Даже у Маргарет возникло подозрение, но она не упомянула о нём перед Люком. Почему?
— Что с ней не так? — вспылил Люк. — Ты знаешь, что, ты всегда обо всём в курсе. Прекрати ходить вокруг да около.
— Когда грубая магия во время Разрушительного потока пронеслась через тебя, она каким-то образом соединилась с тобой. Теперь магия использует твоё тело, как любую другую Линию и пытается через тебя течь.
Он покачал головой, было ли это удивлением или жалостью, я не смогла понять.
— Но ты никогда не была предназначена для того, чтобы творить магию. Твоё тело не может справиться с ростом энергии, поэтому оно восстаёт. Кровотечение из носа, головная боль… это всё симптомы давления, которое нарастает в тебе.
Когда Дуга использует линию, находящуюся рядом с тобой, магия реагирует в тебе и прорывается наружу. Она усиливает действие заклинания, но в тоже время и твои симптомы.
— Как во время скрепления соглашения, — сказал Люк. — Вот почему всё произошло так бурно — вы усилили магию.
— Да. У меня нет оборудования для диагностики, но я думаю, что метод рентгена, который используете вы Плоские, покажет изрядное количество внутренних повреждений после каждого столкновения.
Воспоминание о Ковальски, пойманного во взрыве грубой магии, снова обрушилось на меня, я едва удержалась на ногах.
Люк притянул меня к себе, опустив подбородок на мою макушку.
— Исправь это, — приказал он. — Сделай так, чтобы с ней всё было в порядке.