Но ведь стрекоза не могла меня найти! У неё нет такого «зрения» и датчиков, чтобы определить, где я, но она меня нашла! Я не знала, что не так с этой стрекозой.
«Её кто-то из наших привел!» — обрадовалась я, встав и осматриваясь по сторонам. Но никого из ребят на склоне не было. Но зато был сеп, стоявший метрах в ста выше по склону. Вернее, он уже не стоял — я его заметила лишь из-за движения, когда он развернулся и тут же скрылся за камнями. Но это был сеп — я заметила. Я ощупала взглядом то место, где только что мелькнул силуэт, но там всё было неподвижно.
Когда я нырнула назад в яму и опять наклонилась к чемоданчику, монитор уже не светился.
И что делать? Жабы, сеп, стрекоза, беглец, наши… Я не знала ни о чём и ни о ком — где они, что они — и мне уже очень хотелось выбраться из этой ямы и очень хотелось при этом остаться живой. Ждать ещё? Или идти вниз с горы, назад? Только я не знаю, куда… Или идти вверх, на базу? А если сеп, или жабы, или беглец меня убьют? Надо найти кого-нибудь из нашей группы… Сепа я боялась больше всего.
Подъем на базу дался мне тяжело. В одной руке я несла чемоданчик, в другой флягу с водой — на ней не было чехла — а сетку накинула на себя, как плащ-палатку. Рюкзаки остались в яме и я даже не попыталась заглянуть хоть в один из них. Не сообразила. Ни стрекозу, ни сепа я не видела. Карабкаясь по склону, я наконец-то выбралась на остатки ведущей на базу дороги. В конце подъёма виднелась вышка и заросшая чем-то ползучим глухая бетонная стена КПП. Подниматься по дороге было гораздо легче. На КПП, кроме заросшей стены, всё было развалено. База за ним тоже выглядела апокалиптически заброшенной. Зная, что жабий велик стоял где-то слева от КПП, я инстинктивно повернула направо. Мне хотелось найти тот гараж или бокс, где вчера укрылся беглец. Я шла по пустынным проездам базы. В швах между плит всюду росли трава и кусты, под подошвами шуршали листья и хрустел мусор, хоть я и старалась ступать как можно тише. Руки были заняты флягой и чемоданчиком и мне очень хотелось бросить всё и достать из кобуры пистолет, чтобы не чувствовать себя такой незащищенной, но я понимала, что в случае нападения пистолет мне ничем не поможет, а воду и МКР бросать нельзя.
Впереди показалась насыпь, похожая на железнодорожную и пересекающая мой путь. Насыпь тянулась вправо и влево довольно далеко, и мне не хотелось обходить её и подниматься наверх, а проезд уходил под насыпь, в подземный переход со ступенями по бокам. Я спустилась в переход. Он был совсем не длинный и я, идя по нему, могла одновременно видеть ступени, по которым спустилась, и ступени, которые впереди ввели вверх, и света в переходе вполне хватало.
Когда я почти миновала туннель и поднималась по заваленным мусором ступеням, то услышала сзади, в туннеле, шум — фук-фук-фук — эхом запальное дыхание с хрипом, и когти по бетону — клац-клац-клац. Я оглянулась, но ничего не увидела, так как уже высоко поднялась и пришлось наклониться очень низко и даже назад шаг сделать, чтобы открылся темный туннельный зев и, на том конце, светлая слепящая дыра. Но того, кто там был, я не разглядела — лишь большое черное пятно и фук-фук-фук, клац-клац-клац. По извивающимся движениям я решила, что это чундра! Господи! Опять?! Она не рычала, не лаяла и казалось, еще мгновенье, и она выпрыгнет из темноты и вцепиться в меня, и тогда я, развернувшись, бросила чемоданчик и флягу, и рванула наверх, да так резко, что пришлось несколько раз отталкиваться от ступеней руками — на карачках рванула, так испугалась!
Наверху открылась площадка, заставленная брошенными контейнерами и ещё черте чем. По бетону несло листья и трепало какие-то рваные пластиковые лохмотья, слева темнели деревья, а прямо перед переходом зияли большие выбитые окна то ли склада, то ли магазина. Всё вокруг покрывала стекольная крошка, а внутри угадывалось нагромождение мятых и опрокинутых стеллажей вперемешку с коробками, тележками и мусором.
Нужно было где-то укрыться! Где-то, куда она не сможет проникнуть. Но соваться в хаос щитов, металлических рам, мятых упаковок не было смысла — там не убежать! Я бежала по тротуару, по стеклу вдоль витрины и высматривала двери, ворота, в которые можно проскользнуть и захлопнуть их за собой, ведь эта тварь не умеет открывать замки и задвижки.
В глубине помещения я увидела окно грузового желоба, наполовину закрытое ролставней, но как раз достаточно, чтобы протиснуться по желобу!
На бегу оглянувшись, краем глаза уловила у перехода стремительное движение — что-то темно-коричневое мелькнуло за парапетом, большое и страшное, и оно было уже совсем близко и двигалось очень быстро!
Я с разбега нырнула в окно, оборвав с шеи сетку и больно ударившись левым боком и ободрав предплечье об острую кромку ролставни. Желоб шел вверх и потому инерция прыжка быстро погасла и я даже не оказалась внутри — ноги остались снаружи и я с ужасом дергала ими и всем телом, пытаясь влезть в окно. Руки скользили по гладкому металлу желоба и я никак не могла ни за что ухватиться и втянуть себе внутрь.
Снаружи под лапами твари зазвенели осколки стекла — она была уже здесь! Я, наконец, смогла перевернуться на спину, упереться ногой в стену у окна и протолкнуть себе глубже! Внизу, в окне виднелся гладкий бетон, блики света на нём и расплывчатая темная тень — она было всего в нескольких шагах. Ещё мгновение и она впрыгнет в окно!
Ударами ноги я пыталась сдвинуть ролставни вниз, но они не поддавались! Металл сотрясался, всё кругом грохотало, сверху сыпался мелкий мусор, попадая на лицо и в глаза, и, полуослеплённая, я уловила движение в окне и ударила ногой туда, в морду, может быть даже прямо в пасть! Я не видела, но почувствовала удар и почувствовала, что её отбросило, а я по инерции всё с той же отчаянной силой ударила в полосы ставни и ставня просела! Она не закрылась полностью, но у меня уже не хватило воли бить ещё и я снова перевернулась на живот и, упираясь локтями и коленями в боковые стены желоба, с грохотом поползла прочь от окна. Было видно, что дальше метрах в трёх желоб кончается!
«Мамочка моя! Мамочка моя! Мамочка моя!» — бездумно твердила я, слыша, как она позади пытается протиснуться в окно и её когтистые лапы с визгом скребут желоб…
Доползя до конца, я перевалилась через край и упала вниз с высоты метров двух на покрытый мусором и разным хламом пол, больно ударившись всем телом. Дух из меня вышибло и я, не в силах вдохнуть, пыталась подняться на четвереньки и встать. Про пистолет я даже и не вспомнила. Мне нужно было подняться и бежать куда-то дальше, ведь я слышала, как в окне чундра рвётся, пытаясь протиснуться в створ между ставнями. Подняться с пола у меня никак не получалось и тут я услышала какой-то рык, потом удар, визг чундры, резкий скрежет металла и звон стекла. Я замерла, слыша, как там за стеной что-то тяжелое размётывает всё вокруг себя, потом ненадолго стало тихо, а потом раздались неторопливые шаги по хрустящим осколкам. Шаги сначала будто бы стали отдалятся, а потом переместились влево. Я повернула голову с ту сторону и увидела за желобом проём в стене — целые ворота, а в проёме стоял сеп и смотрел на меня, а на морде и на клыках его были видны блестящие красно-зеленоватые пятна крови. Над сепом в проеме висела стрекоза — я даже услышала, как стрекочут её почти невидимые крылья.
Забыв про боль и невозможность вздохнуть после падения, я, наконец, смогла сесть и у меня невольно вырвалось:
— Б…ь, что здесь происходит?
Сеп трусцой бежал впереди. Я за ним еле поспевала, стараясь глубоко не дышать из-за боли в боку и из-за исходящего от сепа сильного специфического запаха. Ещё та вонища. Он явно знал, куда идти. И ладно бы, это был лес или какая-то другая природная местность, но сеп меня вёл по запутанным подземным и наземным переходам, то и дело сворачивая то направо, то налево, и обходя завалы и обрушения.
Левый бок болел страшно. Может быть, при падении с желоба я сломала ребро или несколько рёбер — я не знала. Не ломала я раньше ничего и потому по своим ощущениям судить не могла.
Стрекоза по переходам летела за нами где-то позади меня — иногда я её слышала, если она была совсем близко.
При выходе из здания на открытку нас атаковал дрон, но я об этом узнала позже. Сеп, идущий впереди, вышел из-под перекрытия на свет и остановился, осматриваясь. Я шла сзади, и тут раздался взрыв. Меня отбросило и ударило об стену, и я отключилась.
Очнулась на полу в помещении с частично обрушенным потолком, лежа спиной и головой на откосе кучи песка. Надо мной стоял беглец, а над ним, сквозь ржавые и мятые прутья арматуры виднелось ржавое и мятое небо. Голова у меня была тяжелой и в ней звенело.
— Ты меня слышишь? — спросил беглец по-русски.
Я утвердительно моргнула и потом прошептала:
— Слышу.
— Ты вроде целая. Тебя оглушило или контузило. Дрон сбросил.
Я, преодолевая головокружение и тошноту, попыталась сесть. Он мне помог.
— Где болит?
— Везде.
— Это хорошо, что нигде конкретно, — сказал беглец.
На зубах скрипел песок. Я сплюнула, пошевелила ногами, руками, отерла лицо, ощупала себя — пистолета в кобуре не было.
— Пистолет у меня, — сказал беглец, увидев, как я ощупываю пустую кобуру.
У одной из стен стоял ржавый стеллаж. Беглец шагнул к нему, что-то там взял и повернулся ко мне:
— Это тоже твоё? — у него в руке затрепыхала крыльями стрекоза.
Я, было, протянула руку, чтобы взять, но отдернула.
— Нет, не моё. Я думала, это ваше.
Он опустил стрекозу на пол. Она, трепеща крыльями, стала медленно переползать с места на место.
— А ты знаешь, что это вообще такое?
— Знаю. Стрекоза. Робот-наблюдатель.
— Этой стрекозе крыло при взрыве повредило, — сказал беглец. — Я её рядом с тобой нашёл.
— Там ещё сеп был, — сказала я.
— Вот как… — беглец будто бы задумался. — Тебя как зовут?
— Татьяна. А вас?.. А попить есть?
Меня сильно мутило.
Он, взяв со стеллажа, подал мне флягу. Точно такая, как у Олега.