Из соседнего кабинета вылетела кадровичка Витуля. По-приятельски кивнула и унеслась, цокая каблучками. Болтающийся за спиной девушки длинный хвост с разноцветными прядями дивно гармонировал с этим цоканьем: стипль-чез в Битце. Скачки с препятствиями — всеми, кто жаждет прояснить судьбу своего летнего отпуска. Витуля преодолевала настырно домогающиеся «препятствия» с виртуозной прыгучестью кобылки-рекордсменки.
Юлька ещё разок огляделась и юркнула в кабинет. Заперла дверь, прислушиваясь: не собираются ли её атаковать толпы зомби? Те не собирались, и она расслабилась. Добралась до кресла и упала в него, отмахиваясь от разъедавшего мозг окончательного вердикта: ящерица точно вознамерилась её укокошить. Да у неё на морде написано: беспринципная дрянь и злодейка. Одни глазищи чего стоят.
Поговорить бы о ней… С кем? Понятно, что с тем, кто знает её, как облупленную — недаром первым на ум пришёл Даяша. Или с Машкой, раз она единственная подруга — других не нажили. Эти двое знают о ней даже такое, о чём она сама не догадывается.
С другой стороны, у неё теперь есть Кирилл. Как-то некрасиво получается: живёт с ним, а за помощью побежит к бывшему мужу. Почти бывшему — о разводе так и не собрались поговорить. Он её не торопит, а она… Странно прозвучит, но как-то не задумывалась — поймала себя Юлька на подозрительной несуразице. Хотя Кирилл уже закидывал удочку по поводу оформления отношений.
Что же с ней происходит? Не считая ящерицы-убийцы.
А происходит с ней не что иное, как «расшатывание устоев» — только-только обретённых, новеньких, как с иголочки. Над созданием которых, можно сказать, корпела день и ночь три месяца. Обустраивала новую жизнь и всё насмарку: бывший прилип. Как банный лист.
Впрочем, тут нечему удивляться. За семнадцать лет с Даяном она обзавелась неистребимой привычкой прятаться за мужскую спину. Даже в мелочах, в самооценке и в сомнениях, от которых никак не отбрыкаться. Спина мужа укрывала от любых невзгод.
Кирилл стоял на той же «платформе» самца, неукоснительно оберегающего самку с детёнышами — этого у него не отнять. Иной мужчина просто не имел шанса покорить её сердце — как поётся в романсах. Беда в том, что желание то и дело сигать ему за спину отчего-то никак не возникало.
Понятно, что Юлька не успела пока там обжиться, испытав «укрепрайон» его «заспинья» на прочность. Ожидала сей знаменательный приход безусловного доверия со дня на день. А пока чувствовала себя голой, лишившись привычной защиты.
Отчего в глубине души всё чаще возникало желание навестить сына с бывшим. Севка — зараза такая — наотрез отказался поселиться «во дворце хахаля» сбрендившей мамаши. В принципе, Юлька и не ожидала от чадушки настолько неоплатного одолжения. Она сама-то начала чудить лет с восьми-девяти. А её оболтусу уже шестнадцать — взрослый мужик, как не посмотри. Особенно при нужде смотреть глаза в глаза, для чего приходилось задирать голову.
И в кого такой вымахал? Она, можно сказать, середнячок. Даянчик выше всего на полголовы. Зато коренастый и крепкий, как статуя атлета — не устанешь любоваться. А Севка у них дрищеватая колонча…
— Привет, — ударил в ухо сосредоточенный голос Даяна.
Юлька отняла смартфон от уха, изумлённо уставившись на экран. Когда успела набрать его номер? Не собиралась же.
— Ю-ю, ты в порядке? — пока только удивился бывший. — Что сопишь? Натворила чего?
— Хочу в гости! — опомнившись, выпалила она, припечатав сотовый к щеке.
— И? — понукнул Даян не развозить кашу по тарелке. — В чём проблема? Не приглашают? Или выбор слишком широкий? Не знаешь, куда кидаться?
— Хочу домой, — машинально брякнула она и тотчас осеклась.
— Не тушуйся, — усмехнулся Даянчик. — Скоро отвыкнешь его так называть. И с каких пор тебе понадобилось официальное приглашение? Здесь пока ещё твой дом.
— Да нет! — окончательно встряхнувшись, досадливо шикнула Юлька. — Хочу с тобой поговорить.
— Когда?
— Сейчас! — ляпнула она, покосилась на безликие настенные офисные часы и уточнила: — Сегодня.
— Вечером не могу, — извинился он голосом без малейшего сожаления. — Едем с Галкой на юбилей. На три дня. Прости, но это в Байкальске. Я специально выторговал отгул.
— На три дня? Среди недели?
— Ю-ю, сегодня четверг, — мягко напомнил Даян. — Завтра пятница. Ты так и не ответила: с тобой всё в порядке?
— Да-да, — поторопилась она откреститься от назревающего дотошного допроса. — Просто заработалась.
— Можем встретиться в обед. Я подскочу.
— А Севка?
— Едет с нами. Ты реально заработалась. Завтра первое ноября.
— Анжуру сорок! — выдохнула Юлька, наконец-то уяснив, что юбилей в Байкальске.
— Я передам ему привет, — намекнул Даян, что ей не стоит идти на поводу у внезапного порыва навестить старого друга.
Ну да — согласилась Юлька — он едет к Анжурчику со своей женщиной. А Кирилл останется дома со своей.
— Обязательно, — уныло протянула она, не в силах изображать вежливое равнодушие человека, которого «не взяли». — Подари ему нарды.
— Не жалко? — подкусил Даянчик, не скрывая сочувствия к воистину эпохальной потере.
Янтарные нарды ручной работы не просто дорогостоящая штукенция. Для них это память о первой в жизни покупке предмета роскоши «на свои». В то время, когда на новую пару обуви приходилось копить три месяца. Если не облизываться на что-то шикарное. И есть приходилось всякую полуфабрикатную дрянь — не считая Севкиного рациона. И молиться на единственные джинсы: только бы ещё с полгодика послужили.
Как же здорово они тогда жили. Аж слёзы на глаза наворачиваются. И когда успели всё профукать?
— Конечно, жалко, — разворчалась Юлька, борясь с жабой. — Ты помнишь, сколько они стоили? Потому и подари. Анжуру нельзя дарить всякое барахло. Я его люблю.
— Я тоже, — усмехнулся Даян. — Севке позвони. Вдруг настроение поднимется?
— Позже, — решила Юлька, что сначала нужно взять себя в руки.
А то чадушко, как пёс чувствует малейшие занозы в её самочувствии. Обсуждать же с ним свои глюки она бы стала в последнюю очередь. Только в психушке через решётку в часы посещений пациентов.
Ещё раз машинально глянула на часы и опомнилась: дел невпроворот, а она расселась, как барыня! Оглядела себя: кошмар! Чёрный костюм категорически не предназначен для подметания полов. Хотела же серый — ела себя поедом, стаскивая пиджак — так нет же. Теперь костюм так просто не отряхнуть — только грязь развезёшь на радость офисным сплетникам. Будут неделю злословить: как шеф и где валяет свою пассию?
Юлька вздохнула и потянулась к внутреннему телефону.
— Марин, ты уже у себя?
— Знаю, — деловито отрезала их юристка. — Занесу минут через десять. А сейчас нужно сделать звонок. Извини.
Пик-пик-пик.
— Через десять, — передразнила её Юлька, ставя трубку на базу. — А ты тут сиди, как…
Не найдя подходящего сравнения, потелепалась к шкафу. Скатала пиджак и сунула в пакет, обругав себя за несдержанность. Радоваться должна, что у Маринки в кабинете целый деловой гардероб. Для каждой встречи или судебного заседания эта вечно занятая суховатая женщина выбирала свой прикид — исходя из каких-то политических соображений. Так что могла выручить в случае форс-мажора. Если хотела.
К Юльке она благоволила. Не в целях подлизаться к шефу, а просто так. В подруги не набивалась, но изредка заглядывала накоротке поболтать. О разнообразных исторических событиях — хобби такое. Юлька тоже любила погружаться в прошлое разных народов: там уйма всего интересного. И поучительного — заметила она, решив пока не снимать юбку. А также не отпирать дверь и попить чайку.
Чаепитие затянулось на полчаса. Юристы — люди подневольные: по звонку делают стойку, как по свистку. Проигнорируешь мелочь, проиграешь всё — как-то объяснила превосходство профессионального над личным Марина Сергеевна. Типичный девиз махрового карьериста, каковым она себя провозглашала, не скатываясь до унизительного лицемерия. Невинная женская слабость — у некоторых баб слабости куда разрушительней. К примеру, бросать мужей.
Наконец, дверь снаружи толкнули:
— Открывай, подпольщица!
Юлька сорвалась с места, и через пяток секунд в кабинет порывисто вступила Маринка. Сунула ей прямо на пороге плечики с серым брючным костюмом — прямо, как на заказ.
— Откуда ты?… — удивилась Юлька такой оперативности.
— Про твоё падение с лестницы уже знает весь город, — проинформировал её юрист высшей марки и помаршировал прочь, бросив на ходу: — Умойся. Запасной физиономии у меня нет.
— Трепачи, — проворчала Юлька под нос, собираясь закрыть дверь.
И тут в коридоре материализовалась ящерка. Кинулась, было, вслед Маринке. Метнулась обратно и снова за удаляющимся человеком. Теперь уже совершенно очевидно: за потенциальным убийцей.
— Что? — злорадно прошипела Юлька. — Прошляпила? Зараза! Будешь знать, — и захлопнула дверь прямо перед носом ящерки.
Та, впрочем, беспрепятственно прошла сквозь преграду. И закружила вокруг своей жертвы, как мотылёк вокруг вожделенной копеечной лампочки. Юлька демонстративно не замечала паршивку: пускай бесится. То ли ещё будет. Если продолжится в том же духе — мысленно пообещала она белой твари — я научусь справляться с твоими происками. Вот увидишь. Человек ко всему привыкает — если ты ещё не знаешь.
Ящерка зависла перед лицом — на её бесстрастной мордахе Юлька явственно прочитала удивление. Или поблазило — отмахнулась она от ненужной мысли, и бросила костюм на стол. Время шло, а у неё ещё куча дел.
Которую разгребала до обеда в рекордном темпе строителя первых пятилеток — как любил приговаривать её отец. Захватила и обеденный перерыв: навёрстывала упущенное. Работа спорилась, и он чуть не забыла о приглашении Ильи Моисеевича почаёвничать. Можно, конечно, отговориться занятостью — старик поймёт и не обидится. Но Юльке отчего-то захотелось к нему сходить. Потянуло с неодолимой силой.
А когда женщину куда-то тянет с неодолимой силой, ей лучше сразу туда направиться. Не углубляясь в сомнения и не кочевряжась. Спокойная ходьба позволяет внимательней смотреть под ноги и вокруг. Если же засидишься в сомнениях, а после рванёшь, дабы не опоздать, обязательно прощёлкаешь и влетишь в засаду. Ладно, если морду разобьёшь, а если голову оторвут?