– Не понимаю, каким образом твой поступок, Клэр, может оказаться грехом, – сказал он наконец, положив руку мне на ногу. – Ведь я тебе законный муж, каким и он был когда-то или будет. Ведь ты даже не знаешь, вернешься ли к нему. Возможно, попадешь еще дальше в прошлое или, наоборот, в будущее время. Ты поступала так, как считала нужным, и это самое лучшее решение.
Он посмотрел мне в глаза, и взгляд этот проник до самой глубины души.
– Я достаточно честен, чтобы признать: меня не волнует, что правильно, а что нет, Клэр, пока ты со мной, – тихо добавил он. – И если считаешь, что, выбрав меня, совершила тяжкий грех… Что ж, тогда пойду к самому дьяволу и благословлю его за то, что склонил тебя к этому.
Он поднял мою ногу и нежно поцеловал кончики пальцев.
Я положила руку ему на голову; короткие волосы были жесткими и мягкими одновременно, как иголки у молодого ежика.
– Я не думаю, что сделала что-то плохое, – мягко сказала я. – Но если это так… тогда я пойду к дьяволу с тобой вместе, Джейми Фрэзер.
Он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в ногу. Я не пыталась высвободить ее.
– Тогда почему, Джейми? Почему ты решил оставить Джека Рэндолла в живых?
Он еще сжимал мою ногу, но открыл глаза и улыбнулся.
– Я много передумал в тот вечер, англичаночка, пока ходил взад-вперед. Я понимал, что ты будешь страдать, если я убью этого грязного подонка. Так что же должно перевесить: твоя совесть или моя честь? Так нельзя.
Он снова покачал головой.
– Каждый из нас отвечает только за то, что он сам сделал, только за свою совесть. То, что я делаю, не может быть отнесено на твой счет, независимо от последствий.
Он заморгал от попавшей в глаза пыли и провел рукой по волосам, тщетно пытаясь их пригладить. Хохолок на макушке продолжал торчать.
– Тогда почему? – потребовала я ответа, подавшись корпусом вперед. – Ты перечислил мне все причины, по которым нужно его убить. Что же тебя остановило?
Он несколько мгновений колебался, потом посмотрел мне прямо в глаза.
– Все из-за Карла Стюарта, англичаночка. Мы вроде бы перекрыли все пути, но эта сделка… из-за нее он, возможно, еще возглавит армию. И если это случится… Ты сама хорошо знаешь, что может случиться, англичаночка.
Я знала, и мысль об этом наполняла меня ужасом. Я без конца вспоминала описание поражения горцев при Куллодене, сделанное одним из историков: «Окровавленные трупы громоздились в четыре яруса под проливным дождем…»
Горцы, голодные и неорганизованные, но сражающиеся до конца, будут разбиты за какие-нибудь полчаса. Они будут брошены под холодным апрельским дождем. Дело, за которое они боролись в течение ста лет, умрет вместе с ними.
Джейми взял меня за руку:
– Я думаю, этого не случится, Клэр. Мы его остановим. Даже если нет, то я не думаю, что со мной что-нибудь случится. Но если все же…
Он был очень серьезен, говоря горячо и убежденно:
– Если это случится, я хочу, чтобы ты была обеспечена. Я хочу, чтобы кто-то позаботился о тебе, если я… не смогу заботиться о тебе. Я бы хотел, чтобы это был мужчина, который тебя любит.
Он крепче сжал мои пальцы, и оба кольца вонзились мне в плоть.
– Клэр, ты знаешь, чего мне стоит сохранить жизнь Рэндоллу? Я это делаю для тебя. Обещай мне, что, если время придет, ты вернешься назад к Фрэнку.
Он смотрел мне в лицо, его глаза были синими, как небо за окошком кареты.
– Я уже дважды пытался отправить тебя обратно. Слава богу, что ты не ушла. Но если наступит третий раз, обещай мне, что вернешься к нему – вернешься к Фрэнку. Вот почему я дал Джеку Рэндоллу отсрочку на год – ради тебя. Обещай мне, Клэр!
– Но-о! Пошли! – кричал кучер сверху, щелкая кнутом.
Мы подъезжали.
– Хорошо, – ответила я наконец. – Обещаю.
Конюшни в Аржантане были чистые и просторные. В них пахло летом и лошадьми. В открытом стойле Джейми, как слепень, кружил вокруг першеронской кобылы:
– О! Какая красивая девочка! Иди сюда, милая, дай-ка мне посмотреть на твой красивый круп. Ммм, да, это великолепно!
– Хотела бы я, чтобы мой муж говорил мне то же, – заметила герцогиня де Нев, вызвав смешки других дам.
– Он бы, наверное, так и говорил, если б ваш задик вызывал у него те же чувства. Но, возможно, мнение вашего мужа не совпадает с понятиями нашего дорогого лорда Брох-Туараха о красиво очерченном крупе.
Граф Сен-Жермен позволил себе окинуть взором мою фигуру, явно получая от этого удовольствие. Я старалась представить те же глаза, глядящие на меня сквозь прорези в маске, и почти преуспела в этом. К сожалению, оборки рукава закрывали его кисть и я не могла увидеть, есть ли отметина у большого пальца.
Услышав его слова, Джейми перегнулся через широкую спину лошади, так что над массивным корпусом першеронской кобылы виднелись теперь лишь его голова и плечи.
– Наш дорогой лорд Брох-Туарах ценит красоту во всем, господин граф, в животных и женщинах. Но в отличие от кое-кого я все же делаю различие между теми и другими.
Он с холодной вежливостью улыбнулся Сен-Жермену и похлопал лошадь по холке. Дамы у изгороди засмеялись.
Джейми взял меня за руку и повел в другую конюшню. Все присутствующие медленно потянулись за нами.
– Ах! – Он глубоко вдохнул запах лошадей, навоза и сена, словно это был фимиам. – Как я люблю запах конюшни! Всегда вспоминаю Шотландию…
– Не очень-то похоже на Шотландию, – заметила я, щурясь от яркого солнечного света, когда мы вышли из конюшни на воздух.
– Ты права, но это деревня. Здесь чисто, зелень вокруг, в воздухе нет дыма, а под ногами – нечистот. Если не считать конского навоза, а я его нечистотами не считаю.
Летнее солнце золотило крыши домов Аржантана, раскинувшегося на живописных зеленых холмах. Королевские конюшни располагались за городом и представляли собой гораздо более солидные строения, чем дома королевских подданных. Они были построены из камня, крыты черепицей и содержались в идеальной чистоте, превосходившей в каком-то смысле даже чистоту «Обители ангелов».
Тут за углом послышались громкие крики. Из-за поворота, словно выпущенный из пращи, на нас вылетел Фергюс, за ним по пятам неслись двое парнишек-конюхов, оба намного старше. На лице одного из них красовалась зеленая полоса от свежего навоза, что, видимо, и составляло причину преследования.
Фергюс, сообразив, где искать убежище, шмыгнул в середину толпы и спрятался за килт Джейми. Видя, что их намерениям не суждено сбыться, преследователи испуганно посмотрели на надвигающиеся ряды придворных в роскошных нарядах, повернули назад и удрали.
Убедившись, что они удаляются, Фергюс высунул голову из-за килта и выкрикнул им вдогонку что-то по-французски, за что Джейми щелкнул его по уху.
– Хватит, – строго сказал он. – И ради бога, не бросай конских яблок в людей, которые больше и сильнее тебя. А сейчас ступай и держись от них подальше.
Он сопроводил свой совет хорошим шлепком и подтолкнул мальчика в сторону, противоположную той, куда побежали его преследователи.
Я сомневалась, разумно ли будет брать Фергюса с нами в эту поездку, но большинство дам взяли с собой мальчиков-пажей – бегать по поручениям и носить корзины с едой. К тому же Джейми хотелось, чтобы парнишка побывал в деревне, устроить ему каникулы. Все бы хорошо, но Фергюс, который никогда в жизни не выезжал из Парижа, совсем ошалел от свежего воздуха, солнечного света и огромных красивых лошадей и постоянно доставлял нам беспокойство.
– Одному Богу известно, что он еще натворит, – мрачно предрекала я, глядя на удаляющуюся фигурку мальчика. – Наверное, подожжет стог сена.
Джейми не был обеспокоен моим предположением.
– Ничего не натворит. Все мальчишки кидаются навозом.
– Правда? – Я повернулась и стала разглядывать Сен-Жермена, в одежде из белого льна, белой саржи и белого шелка.
Он вежливо выслушивал герцогиню, медленно прогуливавшуюся по сенному двору.
– Ты, может быть, и кидался, – сказала я. – Но не он. И не епископ, я полагаю.
Я спрашивала себя, стоило ли ехать на эту экскурсию, во всяком случае мне. Джейми прекрасно разбирался в першеронских лошадях, и герцог явно нуждался в нем, что было нам на руку. У меня же от тряски в карете ужасно разболелась спина, а туфли безжалостно жали.
Джейми посмотрел на меня, улыбнулся и стиснул мне руку:
– Недолго осталось, англичаночка. Нам хотят показать помещения, в которых ведется работа по разведению. А затем ты вместе с другими дамами сможешь пойти посидеть на лужайке и закусить, пока мужчины будут горячо обсуждать размеры своих мужских достоинств.
– Это что, обычная тема для разговоров после наблюдений за работой по разведению? – удивленно спросила я.
– У мужчин – да. Уж не знаю, как это действует на женщин. Навостри ушки, потом расскажешь мне, о чем они говорят.
Среди участников пикника действительно повеяло каким-то сдержанным возбуждением, когда мы все втиснулись в отгороженную часть сарая. Сложенный из камня, как и другие конюшни, этот сарай имел не отдельные стойла по обе стороны, а одно большое, перегороженное решетками, которые можно было поднимать и опускать, как ворота. Само здание было светлым и просторным благодаря огромным окнам с двух сторон, сквозь которые виднелись загоны, поросшие зеленой травой. В загоне паслись несколько больших першеронских кобыл. Они вели себя беспокойно, то пускаясь в галоп, то снова переходя на рысь или шаг, трясли гривами и пронзительно ржали. В ответ на их ржание из закрытого стойла донеслось громкое ответное ржание, и перегородка затряслась от мощных ударов копытами.
– Он готов, – пробормотал кто-то за моей спиной. – Кто же эта счастливица?
– Та, что ближе всего к воротам, – предположила герцогиня, всегда готовая держать пари. – Ставлю пять ливров на эту кобылу.
– Ошибаетесь, мадам. Она слишком спокойна. Это будет вон та малышка, что стоит под яблоней и стреляет глазами, как заправская кокетка. Смотрите, как она трясет гривой! Я ставлю на нее.