— А кто такой Дьяк?
— Забыла?
— Понятия не имею!
— Рука у тебя красивая. А я такой коварный, что самому тошно, — сказал Максим, застегивая на точеном запястье стальной браслет.
— Чтоб тебя вырвало! — взвизгнула Алла.
— Да, пойду, займусь этим. Ты пока подумай.
Максим пристегнул ее к дверной ручке и направился к Шаркову, возле которого находились Лиза и Зыков.
— Да не знаю я, кто это такая! — заявил Лева. — Подошла, спросила четырнадцатый дом. Я сказал…
— Куда она тебя приглашала? — с ходу спросил Юрьев.
— Хотела, чтобы я показал ей этот дом…
— Макс! — Капитонова потрясенно смотрела на его машину.
Он обернулся и увидел Аллу, которая, сняв туфли, со всех ног убегала через двор. Недолго думая, Максим рванул за ней.
Рука у нее не просто красивая, но еще и тонкая в запястье. Капитан этого не учел. Впрочем, он достаточно быстро исправил свою ошибку.
— Куда ты, дура? — схватив Аллу за руку, спросил Юрьев.
— Куда-куда!.. Ты же не мент! — хныкающим голосом сказала она. — Имею право!..
— А кто я тогда?
— Ты же в кино снимаешься. А я актрисой хочу стать. Вот и побежала. А ты догнал. Когда нас в кино показывать будут?
— А когда ты Дьяка сдашь, тогда и покажут. — Максим усадил Аллу на скамейку на детской площадке.
— Дьяка?.. Ну да, знаю такого.
— Знаешь. Ты с ним сегодня обедала.
— Да, что-то припоминаю.
— А завтракала с кем?
— Вон ты какой! Хочешь, чтобы я и с тобой позавтракала? Ладно, если ужином накормишь.
— А в тюрьме сейчас ужин, макароны, — голосом Василия Алибабаевича сказал Юрьев.
— Не хочу я в тюрьму! — заявила Алла.
— Тогда рассказывай.
— Что рассказывать?
— Погода сегодня хорошая, сидим тут, солнышко светит, ветерок приятный. Можешь об этом рассказать.
— А оно тебе нужно?
— Нет. Поэтому ты расскажи мне про то, как вы Клавдию Михайловну убивали.
— Кто такая Клавдия Михайловна?
— А того, что вы убивали, ты не отрицаешь?
— Никого мы не убивали!
— Дьяк сейчас гуляет на свободе, да? А может, он показания подписывает, уже рассказал, как отмашку на Шаркову давал?.. Угадай, кому именно?
— Ты меня на понт берешь, да? — спросила женщина.
— Думай, Алла. Сломается Дьяк, и все, поскачет твоя душа по колючкам.
— Кто сломается?! Дьяк?! Да никогда в жизни!
— Не расскажет, как тебе Шаркову заказывал?
— Я Дьяка знаю!
— Мы видели, как ты с ним сегодня обедала, отчитывалась. Шаркову вы сделали, а ее племянника не успели, да? А ты молодец. Дьяка мы повязали. Тебе бы на дно лечь, а ты Леву под монастырь тащишь. Почти уговорила. Где вы собирались его замочить?
— Что ты такое несешь, звезда экрана?
— Дьяк-то, может, не расколется, а вот твой дружок… — Максим повел взглядом в сторону машины, в которой находился бритоголовый тип.
— Даже не знаю, о чем разговор.
— И не надо. Твой дружок нам все расскажет.
— Мой дружок знаешь где?.. — Алла заметно занервничала.
— Давай без интима. — Максим поморщился.
— А чего так? Ты же любишь порочных женщин. Может, и со мной закрутишь? Лучше меня в постели никого нет!
— Все-то ты знаешь. Дьяк тебя против меня накручивал или сама?
— Не любит он тебя. Но мне-то ты дорогу не переходил. Мы с тобой подружились бы. Ты сейчас один живешь?
— Не с тобой же.
— А можно и со мной. Я тебе обузой не стану. Как только надоем, так сразу же и отвалю. Я не навязчивая.
— Чтобы охладеть, нужно воспылать, а этого нет.
— Да на меня все мужики ведутся! — заявила Алла.
— Да, Шарков повелся. Он же не знал, что в твоей красоте костлявая живет.
— Какая костлявая?
— Та, которая с косой. Как ты Шаркова убивать собиралась?
— Не собиралась я!
— А как дальше жить хотела? Убил бы Леву твой дружок, но ты все видела бы. Грех остался бы на тебе.
— Не видела бы я.
— Он сам все сделал бы?
— Эй, о чем это ты, капитан? — встрепенулась Алла.
— О том, о чем твой дружок сейчас расскажет.
— Да он и не знает ничего.
— Пошли! Послушаем, как он это ничего сдавать будет. — Максим взял Аллу за руку, но она не захотела подниматься.
— А если я тебе расскажу? — спросила женщина и скривилась, прикусив себе от волнения губу.
— Рассказывай. Только прямо сейчас. Вдруг твой дружок быстрей окажется.
— А мне это зачтется?
Глава 3
Дьяк угрюмо глянул на Максима, зыркнул по сторонам в поисках Танакова.
— Игорь Андреевич арестован, — невозмутимо заявил Юрьев.
— Да ну!
— Дело в том, что Клавдия Михайловна умерла.
Максим снова соврал, но на этот раз его голос заметно дрогнул. Ему пришлось идти против совести. Нельзя накаркивать беду на живого человека.
— И что?
— А кто такая Клавдия Михайловна? — спросил Юрьев.
— Э…
— Тебе Танаков про нее вчера сказал. Вернее, про Шаркова, которого я отпустил. Неплохо было бы меня проучить, да? Если Шарков свою тетю грохнет, то я буду виноват. Твоя Алла Мутусова все организовала. Нашла человека, который хату вскрыл и Шаркову по голове молотком ударил. А с парнем не сложилось. Он куда-то пропал. А тут и тебя повязали. Но Алла твоя привыкла доводить дело до конца, поэтому добралась-таки до Шаркова. Еще чуть-чуть, и вывезли бы его в лес. А там в петлю. С молотком в руке. Этот инструмент мы в машине у Казакова нашли. С его пальчиками. Как думаешь, Казаков сразу раскололся или пять минут продержался?
На этот раз Максим говорил правду. Молоточек действительно нашли. В машине Казакова, с которым Алла Мутусова приехала похищать Леву Шаркова. Дамочка знала свое слабое место, поэтому и раскололась. Она ненамного опередила Казакова, который, как оказалось, и ударил Клавдию Михайловну по голове.
— Я Шаркову не заказывал, — сквозь зубы процедил Дьяков.
— Да ну!
— Ее не должны были мочить.
— Зачем же тогда Казаков к ней забрался?
— Как можно с бакланами дела иметь?
— Что такое?
— Я им велел с Шарковым поговорить, намекнуть ему, чтобы он потерялся. А Казачка замкнуло. Замок там хлипкий. Он хату вскрыл. Думал, там рыжья немерено, а тут эта тетка. Не заказывал я мокрое, и не надо мне шить.
Примерно так говорил и Казаков. Мутусова предложила ему поговорить с Левой, он пришел к нему домой, позвонил. Никто не открывал, а замок очень слабый. Дверь плевком распахнуть можно. Вот и дернул его черт.
Дьяка Казаков не сдавал. Но Мутусова сказала про него пару слов. Да, Дьяк действительно хотел, чтобы они всего лишь поговорили с Шарковым. Нужно было заставить его исчезнуть. А Казачок вроде как умел убеждать.
— А с Левой зачем говорить нужно было? Чего ради ему исчезать?
— Это наши дела, воровские.
— Нет, ментовские. Танаков попросил тебя с Шарковым решить. Ты и рад стараться. Ждет тебя дальняя дорога в казенный дом, Дьяк. Вопрос в том, кем ты туда пойдешь, дамой или королем. Ты на мента работал, братва тебе этого никогда не простит.
— Кто на мента работал? Я?! Да это ваш Танаков на меня шуршал как мышь амбарная!
— А как же Шарков?
— Танаков всего лишь спросил, кто такой этот фраер. Я сказал, что не в курсе. А когда узнал, понял, что тебя, мусор, подставить можно.
— Понятно, петух.
— Я не петух! — вскинулся Дьяк.
— Но так и я не мусор.
— Не надо так со мной!
— И со мной так не надо.
— Ладно. — Дьяк пожал плечами. — Может, и не мусор. Недооценил я тебя, Костин.
— Юрьев.
— А я тебя Костиным помню. Бегаешь по экрану, кричишь, стреляешь, воров строишь. Круче только яйца. Я смотрю и думаю, попался бы ты мне. Так оно и вышло.
— Кто-то попался, кто-то попал.
— Да, удалась тебе роль.
— Это не роль, Дьяк, а жизнь. Не Костин я, а Юрьев. Стреляли в меня по-настоящему. Один раз ты палил.
— Надо было в упор.
— И за решетку.
— А потом хоть потоп!
— Убить мента — дело почетное. Тебя сразу короновали бы, да?
— Нет, не сразу.
— Это настоящую корону сразу не дают. А за киношного мента полагается картонная. Был бы ты фальшивым законником.
— Зато ты сейчас настоящий мент.
— Но тебе меня уже не достать.
— Пять-шесть лет для меня не срок. Выйду, поговорим.
— Зачем ты мне угрожаешь? — спросил Максим.
— Я предупреждаю.
— Теперь я должен тебя бояться.
— Бойся.
— Когда боятся, глупые вещи делают. Как бы ошибочка с тобой не вышла.
— Не пугай пуганого.
Дверь в помещение для допросов открылась, появился Зыков, глянул на Дьяка и спросил:
— Ну и как?..
— Сейчас под протокол поговорим, и все будет путем.
— Не будет под протокол, — сквозь зубы процедил Дьяк. — Без адвоката слова не скажу.
— И не надо, — громко сказал Зыков и тихо добавил: — Танаков Анисимову нажаловался. Нас на разбор ждут.
Дьяк его услышал, дернулся, волком глянул на Максима. Оказывается, Танакова никто не арестовывал.
— Извини, я слегка опередил события, — сказал Юрьев.
Дьяка увели, а Максим отправился в кабинет начальника ОВД.
Подполковник Анисимов был младше Максима по годам, но старше по должности и званию, поэтому держался с ним как павлин перед зеркалом, при каждом удобном случае распускал хвост. Ухоженный, свежий как огурчик, молодцеватый как солдат с агитплаката. Стрелки на брюках острые как лезвия, коснешься и порежешься. А важности в нем как молока в недоеной корове.
Зато Танаков выглядел как петух после душа. Вроде бы и с шампунем его вымыли, перья причесали и высушили, но нет боевого блеска в глазах. Голова втянута в плечи больше, чем это нужно.
Помазов сидел за столом, на своем постоянном месте, рядом с начальником криминальной полиции. Он смотрел на Максима хмуро, но с надеждой. Он знал, что они с Зыковым провернули большое дело, но вдруг им не хватит аргументов, чтобы придавить Танакова?
Анисимов позволил Зыкову сесть, а Максима удержал движением руки.