— Что скажете по делу Шарковой, капитан?
— Я хотел бы спросить об этом у подполковника. — Максим кивком показал на Танакова.
Тот усмехнулся, выразительно глянул на Анисимова. Дерзит подчиненный. Как с таким работать?
— Но я думаю, что подполковник Танаков не хотел мне зла. Он просто спросил у Дьяка про Шаркова, а тот неправильно все понял. Видимо, Дьяк решил, что это намек, руководство к действию, — заявил Юрьев.
— Что вы такое говорите, капитан?
— Нападение на Шаркову раскрыто, виновный задержан, он дал показания.
— Задержан?
— Да, вместе с гражданкой Мутусовой. Любовницей Дьяка. Сначала они отправили в больницу Шаркову, а затем занялись ее племянником. Возможно, собирались убить его.
— Возможно?
— Мутусова в этом не призналась. Зато сказала, что за покушением на Шаркову стоял Дьяк, которого вчера освободил подполковник Танаков.
— Подполковник Танаков руководствовался интересами службы, — не очень уверенно, но весьма напористо сказал Анисимов.
Танаков кивнул, огнедышаще глянул на Максима.
— Так никто и не спорит. Я даже в курсе, что это за интересы. Подполковник Танаков хотел узнать, кто такой Шарков. Как глубоко мафия, возглавляемая им, запустила щупальца в нашу среду обитания.
— Какая у него мафия? — спросил Анисимов.
— Именно это подполковник Танаков и хотел узнать. Поэтому он и попросил у Дьякова навести справки. Тот навел. Вернее, довел. Женщину до больничной койки. Накладочка вышла.
— Не было бы никакой накладочки, если бы вы, товарищ капитан, не отпустили Шаркова.
— Так точно, не было ничего! — подтвердил Максим. — Я должен был задержать Шаркова, закрыть его в камеру и стать на охрану. Тогда я не пошел бы домой. На меня не напал бы Дьяков. Не пришлось бы его задерживать.
— Ну, напал или нет… — Анисимов качнул головой, озадаченно глянул на Танакова.
— Как это не напал?
— Рапорт вы не написали.
— А без рапорта мне верить нельзя? — Капитан удивленно вскинул брови.
— Совсем вам доверять я бы не стал.
— Почему?
— Я не знаю, кто вы такой, капитан Юрьев. Со службы вы давно уволились, в кино больше не снимаетесь, вдруг объявились у нас. А к кому вы приехали? К женщине, которая была киллером, занималась отстрелом людей за деньги.
— Предположительно.
— Да, вы правы, капитан, предположить можно все, что угодно. Даже то, что вы тоже состояли в этой организации.
— Очень интересно.
— Я служу закону! — с пафосом выдал Анисимов. — И не привык делать выводы, не получив доказательств. Но дело по Маргарите Кустовицыной не раскрыто. Возможно, факты еще всплывут.
— Какие факты?
— Вредительства и саботажа.
— В чем это проявляется?
— В том, что вы настраиваете отдел уголовного розыска против своего начальства.
Капитан удивленно посмотрел на Помазова, и тот отрицательно качнул головой. Нет, мол, против меня Максим никого не настраивает.
— Я имею в виду подполковника Танакова.
— Ничего подобного!
— Капитан Юрьев, боюсь, что я вынужден буду наложить на вас взыскание. Возможно, предупредить о неполном служебном соответствии.
— Может, мы подождем, чем закончится история с Шарковой? Вдруг выяснится, что подполковник Танаков причастен к покушению на ее жизнь?
— Что?!
— А подполковник Танаков просил Дьякова навести справки насчет Шаркова? — в раздумье осведомился Анисимов.
— Дьяков у нас в изоляторе. Вы можете с ним поговорить.
— Поговорю. — Анисимов посмотрел на часы. — Завтра.
Максим хотел вслух усомниться в том, что Дьяка до завтра не выпустят. Но сдержался. Потому что у него возник план.
В камере пахло свежей краской, но Максим думал вовсе не о ремонте, который собирался провести в своем доме, а о превратностях судьбы, которые могли отправить его на тюремные нары. Сейчас он сидел в засаде, но завтра мог оказаться здесь по решению следователя. Как ни крути, а капитан настроил против себя серьезных людей, от Танакова и выше, вплоть до начальника ГУВД. Рука руку моет. Как бы его голова не оказалась на плахе.
— Может, мы зря здесь торчим? — тихо спросил Бочкарев.
— Тебя никто не держит. — Зыков тяжело глянул на него.
— Стас, лучше молчи, — заявил Помазов.
— Все, молчу. Просто спрашиваю, — буркнул Бочкарев, лег на шконку, вытянулся во весь рост и забросил руки за голову.
Максим молчал, но душа его шумела. Это была идея Юрьева — организовать засаду перед камерой Дьяка. Чтобы поймать на горячем своего начальника. Пока все шло по плану. Время уже позднее, скоро полночь, а Танаков и не думал уходить домой.
— Если Танаков клюнет, это будет бомба, — заявил Зыков.
— А рванет она? — спросил Бочкарев непонятно кого. — Если мы Танакова на подлете возьмем, то ничего не будет. Скажет, поговорить с Дьяком пришел.
— А зачем нам его на подлете брать? — тихо спросил Максим. — Пусть поговорит с ним. По-мужски.
— Мокрое дело нам не нужно, — сказал Помазов.
— Дьяк отморожен на оба полушария. Он не успокоится.
Максим видел, какими глазами смотрел на него вор, когда угрожал расправой. Этот человек действительно мог убить. Тем более что попытки уже были. Очень хорошо, если Дьяк станет жертвой своих дружеских отношений с подполковником Танаковым.
— Пока не упокоится, — заявил Бочкарев.
— Мы ввязались не в драку, а в самую настоящую войну. Или мы, или нас!.. — проговорил Юрьев.
— Это война, — согласился Помазов.
— Или мы, или нас, — едва слышно сказал Зыков. — Я тоже против мокрого дела. Но ведь мы никого не убиваем.
— Началось! — прошептал Максим.
Сначала к камере Дьяка подошел дежурный прапорщик, а затем и сам Танаков. Тихонько открылась дверь, и подполковник скрылся из вида. Все это снималось на видеокамеру. А вот о том, что происходило сейчас в камере, можно было только догадываться.
Не исключено, что Танаков пришел к Дьяку, чтобы поговорить с ним, заставить молчать. Тогда уголовный розыск выстрелит вхолостую.
Танаков провел в камере минут пятнадцать, потом вышел, настороженно глянул по сторонам. Тут и настало время убедить его в том, что боялся он не зря.
— Понеслась!
От волнения Максим переоценил свои возможности. Тяжелая дверь открывалась с трудом. Ему пришлось изо всех сил упереться в нее, и она едва поддалась его усилиям.
— Подполковник Танаков! — не своим голосом крикнул он, выходя из камеры.
Тот дернулся, развернулся к нему лицом, подался назад и встал, преграждая своим телом путь в камеру Дьяка. Оно у него мощное, тяжелое. На своих двоих он держался крепко, как в землю врос.
— Это что за цирк? — Танаков с удивлением посмотрел на оперов, которые окружали его, прижали к двери камеры.
— Что вы здесь делали, подполковник Танаков? — спросил Максим.
— Дьякова убивал. Ты это хотел услышать, капитан?
— Мы должны осмотреть камеру.
— Жив Дьяков. Ты с ним поговоришь, когда окажешься на его месте. Дежурный! — во весь голос крикнул Танаков.
От волнения Максима шатнуло. Кровь прилила к голове. Воображение высветило перед ним мрачную картинку. В изолятор врывается группа захвата. Бойцы валят его на пол, надевают наручники. А Танаков хохочет, наслаждаясь его унижением.
Но к подполковнику подошел всего лишь тот самый дежурный прапорщик, который впустил его к Дьяку.
— Закрой камеру!.. А этих ко мне в кабинет! — резким властным голосом распорядился Танаков.
Он решительно шагнул на Бочкарева, тот дрогнул, отошел в сторону, освобождая проход. Смутился и Помазов.
Прапорщик сунул ключ в замочную скважину, чтобы закрыть дверь.
— А вот это лишнее! — заявил Максим, оттолкнул прапорщика, ворвался в камеру и увидел Дьяка.
Тот лежал на полу. От его шеи к выступу на решетке тянулась простыня, скрученная в жгут. Петля туго стягивала горло вора. Пульса не было. Вне всяких сомнений, Дьяка убил Танаков. Он сделал это умело, имитировал суицид.
Помазов понял все правильно, распорядился задержать Танакова, но, увы, тот ушел от погони. Сел в машину и умчал в ночь. Однако его карьера закончилась. Во всяком случае, Максим очень хотел на это надеяться.
Подполковник Анисимов с трудом скрывал тревогу за свою шкуру. Если его опера смогли вывести на чистую воду одного гуся, то им ничего не стоило взять за шею и другого.
— А вы уверены, что это сделал Танаков? — спросил он.
— В этом уверен он сам, — сказал Помазов. — Иначе не сбежал бы.
— А сбежал ли? Может, он просто спешил?
— Тогда почему его нет дома и не отвечает телефон?
— Да, это серьезно. Но, может, он просто решил, что его обвинят в убийстве?
— Сегодня весь изолятор спал мертвым сном, — с усмешкой сказал Максим.
Анисимов вздрогнул, услышав его голос. Он посмотрел на капитана с обычной неприязнью. Но в этот раз в его взгляде присутствовал и страх.
— Заключенных усыпили, — продолжал Максим. — В том числе и Дьякова. А потом его убили.
— Ваше предположение к делу не пришьешь.
— Для этого есть рапорт прапорщика Дряблова. Он докладывает, что подполковник Танаков лично распорядился подмешать в чай какой-то порошок. Экспертиза определит это, установит и время, когда наступила смерть. Но уже есть предварительное заключение. Дьяк скончался в тот самый момент, когда в камере находился Танаков.
— Что теперь делать? — нервно сжав кулаки, спросил Анисимов.
Максим удивленно глянул на него. Помазов повел бровью. Это они должны были задать такой вопрос, никак не наоборот.
— Я в том смысле, что меня по головке не погладят. — Анисимов поморщился. — Могут и следующее звание зарезать. Нельзя ли как-то замять это дело?
— Как? Все уже в отделе знают.
— Наверх еще не докладывали. — Анисимов пронзительно посмотрел на Максима.
Он отчаянно нуждался в его поддержке или проверял на вшивость.
— Это вам решать, — сказал Юрьев. — Если не боитесь взять на себя ответственность, то пожалуйста. Наше дело прокукарекать, а солнце в небо выкатывать вам. Или не делать этого.