– Что-то припоминаю… Персей у них ещё глаз украл! – вспомнила я мифы.
– Не Персей, а я! – усмехнулся Амур. – В мифах небольшая неточность. И не украл, а выменял, на мою божественную надбавку к пенсии для каждой.
– А ты разве на пенсии? – удивилась я.
– Нет, конечно! Молод ещё, рано мне, – успокоил меня Амур. – Но нам, жителям Олимпа, полагаются такие выплаты, вот на них я и обменял глаз Грай. С его помощью можно разглядеть всё скрытое.
Говоря это, он продолжал рассматривать кусты, а мне пришлось дожидаться результатов осмотра. У ведьм-свах существовало заклинание «Мартышка и очки», но использовать его сейчас было опасно: свашную магию было легко отследить. Её применение – это как сигнал маяка для ракшасов, дескать, идите сюда, я здесь!
– Вижу её! – сказал Амур, а потом вдруг выронил ключ и закрыл глаз рукой.
– Что случилось?! —Я бросилась к нему.
– Что-то в глазах потемнело, – пробормотал Амур.
– Жён чужих кто смотрит, враз получает прямо в глаз! – неожиданно донеслось из кустов, а потом снова послышалось фирменное хихиканье.
Мало того, что эта загадочная незнакомка шишкометательница и шутница зловредная, так ещё и поэтическая натура к тому же! Я взяла ключ от измерений, выроненный Амуром, и сама взглянула через глаз Грай в направлении раздававшихся звуков. Логика была проста: я тоже женского пола, поэтому мне на чужих жён глядеть не возбраняется. Зловредная поэтесса обнаружилась не сразу, видно, глаза мне отводить пыталась, да не на ту напала, я и сама в этом деле была мастер – Витюня обучал. Кстати, эта рыжая использовала те же самые приёмчики, что и я, так что распознать её было парой пустяков. Вскоре, моему взору предстала мелкая хрупкая тётка с бледной кожей, копной рыжих волос и длинным носом; кажется, ещё у неё были небольшие рожки и острые уши. Ко всему этому прилагалась ещё хитренькая насмешливая улыбка.
– Я вас вижу! Выходите! – сурово сказала я. – Или я за себя не ручаюсь!
– Ишь, какая ты редиска, сложно девушке без риска! – ответила мне рыжая худышка и, хихикая, бросилась бежать, хрустя ветками.
– От редиски слышу! – насупившись, парировала я.
В это время Амур прозрел – наверное, потому, что эта сущность удалилась, ослабив магическую хватку, но периодически потирал глаз рукой.
– За ней! – сказал он, вставая, и двинулся вперёд, предварительно задействовав складной механизм для нашей велосипедной колесницы, чтобы уменьшить в размерах это творение научно-магической мысли нагов и положить его в карман.
– А как же Шеша и все остальные? Мы их потеряем в лесу! – сомневалась я, высматривая рыжие волосы, мелькавшие вдалеке.
Надо отметить, что атаковавшая нас вреднюга, бежала довольно медленно, часто останавливаясь, чтобы перевести дух, будто специально нас поджидала.
– Шеша меня найдёт, – спокойно сказал Амур. – Мы с ним названые братья, у нас астральная связь, да и химеры друг друга почуют. А эта рыжая бестия не зря здесь появилась.
– А вдруг она из ракшасов? – не унималась я. – Специально нас заманивает!
– Ракшасы не стали бы кидаться шишками. Это ребята серьёзные и мрачные, ты сама видела: даже от муляжей дух захватывает. Минимум кирпичом по лбу бы мне прилетело, – усмехнулся Амур. – Да и сила у этой рыжей, как бы это сказать, местная, природная, что ли. Она из этого мира. Сущность не злобная, но и доброй не назовёшь тоже.
Пока мы бежали в темноту, переговариваясь на бегу, нас настигли две собаки-химеры, которые были запряжены в нашу колесницу: видимо, нашли нас по следам. Так что теперь нас стало четверо. Рыжая бестия привела нас в заброшенную деревушку. Большинство людей боялись посещать эти места (кто-то верил в страшные рассказы о разной нечисти, селившейся здесь испокон веков, кто-то опасался мародёров), а мне нравилось бродить по заброшкам. Каждый дом скрывал свою историю и казался порталом в прошлое. Правда, ночью в заброшенные сёла мне попадать не приходилось, поэтому сейчас пейзаж обретал некий мистический колорит, но бояться тех, кто мог таиться внутри тёмных покосившихся от времени построек, не было времени: знай успевай за рыжей. Я успела заметить, что она юркнула в один из заброшенных домов и исчезла – всё-таки отвела мне глаза, стоило немного замечтаться!
Химеры забежали вслед за ней и тоже исчезли. Мы с Амуром осторожно отправились следом. Он держал наготове свой лук, а я – дуэльный пистолет с любовными пулями, запас которых всегда держала при себе. Как только мы сделали первый шаг под провалившуюся крышу тёмного заброшенного дома, появилось ощущение, что прошли сквозь какой-то занавес, отделявший нас от замаскированной реальности, где горела уютным тускловатым огоньком керосиновая лампа и стоял стол с немудрёной снедью, а за ним восседал… Я чуть не расплакалась от радости.
– Витюня! – воскликнула я, увидев моего ненаглядного бородатого домового.
В этот момент дом наполнился знакомым зловредным хихиканьем, а за спиной у Витюни материализовалась та самая рыжая бестия и возложила руку ему на плечо, как на старинных семейных фото прошлых веков.
Неужто мой обожаемый домовой успел жениться на этой кикиморе?! А, впрочем, что ж тут удивительного? Имеет право: встречаться они начали ещё до моего рождения, так что чувства проверены и перепроверены не один раз!
– Фиска! – радостно воскликнул Витюня и почти мгновенно оказался рядом со мной.
Мы обнялись, а потом сели на резную лавку, заботливо укрытую полосатым домотканым ковриком с незнакомыми узорами. Наверное, Кики старалась создавать уют, ведь руку Витюни я бы узнала: ткал точно не он.
– Как тебе удалось спастись от бабая и Матильды? Я так за тебя переживала! – сказала я.
– Кики помогла! – с гордостью и теплом в голосе пояснил домовой. – Я её недавно научил пользоваться лопатой, чтобы она могла лунки в огороде копать, так она прорыла тайный лаз под землёй: подарок мне готовила на день рождения, чтобы я не смел больше под дождём и снегом, обернувшись филином, в заброшенную деревню летать. Очень она о здоровье моём печётся, Кикуля моя ненаглядная!
Кики, приосанившись, гордо взглянула на меня и снова захихикала. Вот какие они, кикиморы: для близкого да любимого всё сделать готовы, а кого невзлюбят – пиши пропало!
– Надеюсь, обошлось без жертв? Или всё-таки кому-то поправили корону лопатой? – весело спросил Амур, с опаской взглянув на Витюнину избранницу и, на всякий случай, прикрыв глаз рукой, как пират капитан Дрейк перед королевой Елизаветой.
– Было дело! – кивнул Витюня. – Матильда-то сама убежала, как только самодвижущуюся лопату в темноте увидела, а вот бабай… Он, бедняга, лично на Кикусю нарвался.
– Тут она его и порешила, – пробормотала я себе под нос.
– Стал бабай неравнодушен, как узрел у Кики уши, про любовь свою шептал и по носу схлопотал! – выдала кикимора, под общий смех.
Похоже, у этих сущностей, как и у бабаев, было принято высказываться в рифму, хотя, я была почти уверена, что Шеша подвёл бы под эту одарённость идею реинкарнации душ. А что? Вдруг в Кики возродилась, например, Зинаида Гиппиус, а то и сама Страстная Сапфо из Древней Греции. Ну а бабай как презренный графоман и любитель ушей не устоял перед заострённой красотой кикиморских органов слуха, за что и пострадал. Но ведь был ещё и третий, тот, кто побудил Матильду выступить против меня, не заходя в дом, и остался в саду в ночь нашего с Амуром побега. Кто-то из ракшасов, или всё гораздо сложнее?
– Я тут с друзьями была… – начала я, думая, как в двух словах пояснить домовому суть моей новой миссии.
– Знаю, знаю! – перебил меня Витюня. – Про вас только и разговоров теперь! Очевидцы так расписывали ваш выезд на колесницах, что я не поверил своим ушам, но сейчас вижу: всё правда!
Домовой, кажется, имел в виду мой яркий макияж, оставшийся от умопомрачительного образа эпической воительницы в сари.
– Это просто мейкап такой, – пояснила я.
– Я понял: боевой раскрас! – перебил меня Витюня, в результате чего у меня сразу возникли ассоциации с индейцами, а где индейцы, там и до индийцев рукой подать, как сказал когда-то Христофор Колумб.
– Я что тебе рассказать-то хотел… – подытожил домовой. – Я посоветовался с разными знающими, специально за тридцать три версты летал (у нас тут много таких гуру развелось: Леший Свами в лесу, Вася Дева Дас – луговой местный, а ещё в соседнем районе есть банник Махендра – он к нам из страны нагов по обмену попал). Так вот, они говорят, что Венец Разума нужен ракшасам, чтобы воскресить их царя Равану, которого уничтожил в незапамятные времена друг принца Шеши Рама, и о нём тогда сложили эпос «Рамаяна». Царь возглавит их войско, поэтому позволить им завладеть Венцом никак нельзя.
– Так мы и не дадим! Где он у тебя? – спросила я, ожидая, что Витюня вернёт мне светящуюся соломенную шляпу, как в кино с Андреем Мироновым в главной роли.
– А вот Венца-то у меня и нет… – развёл руками Витюня.
– Как нет?! – воскликнули мы с Амуром.
– Венец в доме остался, – виновато сказал Витюня. – Он же домовых как класс не признаёт, только тебе доверился. Я хотел его вынести, на голову себе нацепил, перед тем как в лаз с Кикулей спуститься, а Венец возьми да и слети на пол и покатись в комнаты. Я – за ним, но найти уже не смог. Это артефакт капризный, с собственным сознанием и интеллектом: сменил внешность, и ищи-свищи его. Может чем угодно в доме прикинуться и кому угодно глаза отвести.
– Значит, он в доме… – пробормотала я.
– И ракшасы где-то рядом, – добавил Амур. – Надо Шешу предупредить! Как бы он в дом не сунулся!
– Принца-то мы потеряли! – сказала я, вспомнив, как мы разделились в лесу.
– Прынц ваш у сестёр Кикишиных в гостях, – сказал Витюня, а кикимора снова захихикала, да так, что мне стало тревожно за Шешу. – Это я попросил Кики вас с ним развести, потому что из достоверных источников знаю: среди вас есть шпион. Вы с Анфисой исключаетесь из шпионского списка, а вот…
– Не может быть! – пылко перебил его Амур. – Я за Шешу, как за себя, ручаюсь! И кадрова