Вот незадача! Ярко выраженного мастера мыслеобразов, готового конкурировать с самим Гермесом, среди нас не оказалось, поэтому было решено, что каждый попробует себя в этой роли. В результате вся поверхность сферы, внутри которой находился наш необычный пленник, была испещрена разными рисунками, с точки зрения авторов, отображающими разные вопросы, призванные вывести на чистую воду невротического «шипиёна». Чего здесь только не было: мрачный философский неосюрреализм, вышедший из-под кисти Шеши, соседствовал с милой лубочной живописью Кики и набросками в стиле абстрактного экспрессионизма, характерными для Фейора, остальные рисунки являли собой потрясающее воображение смешение различных стилей.
– Что ты тут накалякал? – удивлённо спросила я, заглядывая через плечо на шедевр потомка Орфея.
Его мыслеобраз состоял и трёх набросков: первым был кот, одетый как грузин, в приталенную чоху с чехлами для патронов и лохматую папаху, за котом располагался круг с нарисованными внутри силуэтами человечков, попадающих в разные передряги, как, например, падение с лестницы, и этот круг был перечёркнут наискось, а следом изображался осёл в виде ковра на полу, по которому можно было ходить. Ребус, совершенно сломавший мне мозг, оказывается, разгадывался достаточно просто.
– Ну, подумай, первый – это кто? – спросил Фейор, огорчённый тем, что я не поняла его замысел.
– Кот! – уверено сказала я.
– А если подумать? – уточнил Фейор.
– Кот-грузин? – предположила я.
– Вот! А как по-грузински «кот»? – спросил Фейор.
– Не знаю, – совсем растерялась я.
– Эх, ты! Кот по-грузински – это «котэ»! – пояснил мне потомок Орфея.
– Ну, допустим, а дальше? – спросила я, указывая на другие картинки.
– Дальше символ отрицания опасности. Это что? – подсказал мне Фейор. – Техника Безопасности, а сокращённо «ТБ» или, как мы произносим «тэбэ».
– И?! Ослы здесь каким боком? – Смысл рисованного послания всё равно не укладывался у меня в голове.
– Не ослы, а осёл, причём такой, по которому можно улизнуть с лекции. Понимаешь?
– С трудом… – призналась я.
– Ну сопоставь части, будет: «КОТЭ ТЭБЭ ПО ОСЛА», а если перевести, то «Кто тебя послал?» – сказал Фейор.
– Интересная задумка! – похвалила его я.– Но не уверена, что пленник тебя поймёт нужным образом.
В это время невр был весь на нервах, разглядывая нарисованные мыслеобразы. Кажется, он истолковал всё так, что чуть не умер от страха. Поэтому, когда Кики в довершение эффекта начертала агрессивных голубей с конвертами в зубах, улетающих в закат, он возопил на чистом русском:
– Не убивайте, я всё расскажу!
Эта фраза прозвучала у каждого в мозгу, видимо, невры общались телепатически. И наши переговоры сдвинулись с мёртвой точки. Оказывается, древнейший представитель расы невров давно уже изучил все языки. Он рассказал, что его наняла некая Афродита с целью выследить и вернуть Амура, и подкрепил это ярким образом красивой златовласой полуодетой дамы.
– Бабуля соскучилась по свите и метким стрелкам, – пробормотал Амур, мрачно усмехнувшись.
На наше счастье, невр ещё не успел передать Афродите место нахождения её беглого родственника. Дело в том, что передача данных происходила только во время игры на гитаре, а как раз игры-то и не наблюдалось. Афродита заплатила за услуги огромную сумму и ещё столько же за молчание. В самый разгар допроса Витюне на нос свалился паук, быстро создавший паутину, свешивавшуюся с потолка, как развёрнутый свиток.
– Вернулся мой разведчик, которого мы с Фисой запустили накануне. Докладывает, что сейчас дом пуст! – сказал домовой, желая успокоить всех нас. – Пока не настало утро, наведаемся туда. Возможно, Венец ощутит Анфису рядом, и покажется нам.
Мы отправились в усадьбу, словно спецподразделение «Альфа» на захват ценного объекта. Витюня в образе филина реял в небесах, обозревая окрестности. Кумудвати и Шеша предпочли ползучий способ перемещения, очень любимый всеми нагами. Кики с одной из своих сестёр вызвалась проводить нас с Амуром к дому через прорытый ею лаз, который так помог Витюне сбежать из-под носа преследователей.
Наш уход, улёт и уползание сопровождалось залихватским вокалом Фейора, который, отчаянно бренча на гитаре, пел что-то вроде:
«Слушай, рот открывши, демос:
Для тебя слагаю эпос
Про змеиного царя —
Шешу, проще говоря,
А вернее скажем: принца,
Что пополз-таки на принцип,
Чтобы отыскать Венец
И прославиться вконец!»
Одна их кикимор осталась с ним, чтобы охранять летописца и в случае чего вправить ему мозги, подсказывая нужные слова, а то и подбодрить перед лицом возможной опасности.
– Я слышал, что некоторые играют на неРвах, но Фейор превзошёл все мои ожидания: игра неВрах – это высший пилотаж! – пошутил Амур, когда мы спустились в темноту лаза, следуя за Кики.
Неизвестно, что чувствовал в это время невр, снова принявший облик гитары. Под давлением обстоятельств он согласился сотрудничать с нашей эпической бандой, и мы решили использовать его как двойного агента: во время пения Фейора невр передавал нужную нам информацию для Афродиты. Появление разъярённой бабки Амура в нашем мире в разгар поисков Венца не входило в наши планы. Нам, по правде говоря, вполне хватало ракшасов, хотя Шеша утверждал, что пока не чувствует их присутствия.
Возможно, мои горе-женихи, не найдя Венец в доме, отправились в другие миры в погоне за нашими клонами, но оставалась и вероятность того, что ракшасы залегли где-то в засаде. К тому же поблизости могли ошиваться Матильда и её верный бабай. А если к этой компании присоединится ещё и Афродита со своей компанией из богов Олимпа, эпос может закончиться весьма печально. В общем, мы изо всех сил соблюдали конспирацию.
Внутри лаза было темновато и пахло землёй. Я не любила замкнутые пространства, но сейчас, рядом с Амуром, мне было совсем не страшно. Младший бог любви держал меня за руку, и мне казалось, что кровь в наших жилах пульсирует в такт. Вот говорят, что от страха сердце будто падает в пятки, а сейчас было похоже на то, что наши сердца бились в прижатых друг к другу ладонях, словно стараясь соединиться в одно. Кики шла впереди, неся небольшой светильник, а её сестра – позади нас, поэтому не было никакой возможности отстать и остаться наедине. Я думала о том, что мне вовсе не нужны венец, эпос и даже моя ведьмовская сила – всё это я с лёгкостью готова была отдать за то, чтобы всегда быть рядом с Амуром.
В какой-то момент Кики остановилась так неожиданно, что мы с Амуром чуть не налетели на неё, и подняла указательный палец вверх, намекая на то, что дальше мы будем подниматься, и первой исчезла в тёмном отверстии, ведущем вверх, ловко подтянувшись на руках, выросших по такому случаю сантиметров на восемьдесят. С такой союзницей я могла смело, как Остап Бендер, сказать: «Но учите, у нас длинные руки!» Когда Кики скрылась из виду, сзади послышался странный далёкий отзвук, словно обрывок зова или какого-то непонятного возгласа. В темноте это выглядело особенно зловеще. Кикимора, шедшая позади нас, свистящим шёпотом предложила нам подниматься вслед за Кики, а сама осторожно и бесшумно пошла на звук, чтобы разведать обстановку.
Наверх вело узкое и тёмное отверстие, похожее на чёрную вертикальную трубу. Протиснуться сквозь него можно было только в одиночку. В отличие от Кики без посторонней помощи я не смогла бы вскарабкаться вверх. Амур легко поднял меня на руки, слегка прижав к себе, и внезапно поцеловал в губы, прежде чем подсадить вверх. Я мечтала об этом, даже, пожалуй, ждала этого от него, но не думала, что поцелуй возымеет на меня такое удивительное действие. Кроме всплеска счастья и желания, в этот момент мною вдруг овладело странное ощущение: меня будто вырвали из тела и досрочно перенесли в знакомый мне с детства барский дом. Я стояла там, разглядывая эфемерную фигуру, сотканную и света, точь-в-точь такую, как в моём сне, который я видела во дворце принца нагов. Эта фигура указывала куда-то невесомой полупрозрачной дланью, а потом исчезла.
Я уцепилась за выступы по краям лаза и с помощью Кики, подавшей мне руку, выбралась наверх уже в кладовке, где Витюня заботливо хранил припасы, а потом, видимо, и сам схоронился от преследователей. Кики хитро взглянула на меня и поднесла палец к губам. Я кивнула, и в этот момент к нам присоединился Амур. Кикимора, шедшая за нами, не появлялась, поэтому Кики отправилась искать сестру, а мы осторожно выбрались из кладовки. В доме царил такой ужасный беспорядок, будто тут Мамай прошёл! Всюду валялись вещи, все шкафы были открыты, ящики комодов валялись на полу. Свашное оружие, книги, договоры раскиданы по всему дому, часть паркета снята. В общем, обыск был масштабный, но, судя по всему, безрезультатный. Видимо, осознав это, кто-то в сердцах разбил зеркало и сломал моё любимое кресло. Мне захотелось хорошенько начистить нюхальник незваным гостям.
А самое ужасное было в том, что я сама не представляла, где искать Венец. Поди, угадай, куда мог спрятаться от ракшасов мыслящий артефакт, принимающий форму любого головного убора! Те, кто проводил обыск, мыслили в том же направлении, что и я: все шляпы, шапки, тюбетейки, ермолки, каски, панамы, платки, бантики, ободочки и даже два кокошника, оставшихся от моих детских утренников, где я щеголяла в русских народных костюмах, пошитых Витюней, уже валялись на полу, значит, среди них Венца не было. А где он?! И какие ещё в нашем доме могут быть головные уборы? Может, они где-то завалялись и ракшасы их не заметили?
Мы с Амуром, стараясь не производить излишнего шума, бродили по комнатам осторожно, осматривая всё вокруг, но не могли ничего найти. Наконец мы решили остановиться и отдохнуть. Я положила голову на могучую грудь младшего бога любви, а он обнял меня своими мускулистыми руками, и тут меня накрыло озарение. Та фигура, возникшая в моём сознании в миг поцелуя, указывала на дверь в кухню. Может быть, это какой-то знак? Кем могли быть сотканные из света индивиды, я не знала, но то, что они уже дважды появлялись в моих мыслях, настораживало и обнадёживало одновременно.