Возможно, Витюня, поддерживавший мой трудоголизм, таким образом старался уберечь своё Сокровище от нежелательных связей, а, может быть, Матильде дали задание всячески отвлекать ракшасскую невесту, ведь это именно главсваха снабжала меня колоссальным количеством поручений! К тому же мне показалось, что Шеша имел в виду только телесную составляющую любви. Если так, то, пожалуй, Витюня был прав: я всегда считала это чувство всеобъемлющим, включающим в себя не только страсть, но и глубокую духовную и интеллектуальную близость, ведь именно такое сочетание, делает любовь сильнее смерти и неумолимого хода времени.
– Как-то слишком тихо стало! Войн обычное начало! – заметила Кики, напряжённо вслушиваясь в пространство.
Остальные кикиморы делали то же самое: они всегда были солидарны с сестрой. Правда, нас окружала зловещая, вязкая тишина, из глубины которой постепенно начинал сочиться какой-то странный звук. Он напоминал звук электродрели, только в данном случае дрель, похоже, была огромных размеров. Складывалось такое впечатление, что кто-то, не достучавшись до нас, явно решил досверлиться. Звук оказался на редкость неприятный, хотя и не громкий. Он медленно, но верно ввинчивался в мозг,
– Может быть, рванём назад, через лаз? А? – с быстро тающей надеждой в голосе спросил наш доблестный летописец. – А в эпосе я напишу, что это был очень стратегический манёвр.
Смелость точно не входила в арсенал его лучших качеств; впрочем, летописец не обязательно должен быть смельчаком, главное – его литературный дар.
– Нет! – сказал Амур. – Там узкое пространство. Если враг настигнет нас внутри лаза, возможностей для сражения будет мало. Это опасно. Да мы и не для того сюда вернулись, чтобы прятаться!
– Согласен, – кивнул Витюня. – Лучше укрепим дом, вернее, то, что от него осталось!
– Думаешь, здесь можно что-то восстановить? – с сомнением спросила я, окинув взглядом царящую кругом разруху и беспорядок.
– Можно, если постараться! – заверил меня Витюня.
Он с космической скоростью забегал по дому, то там то сям гремя инструментами. Так домовой делал всегда, когда требовалось что-то построить или починить. Кики и её сёстры бегали за ним с веником, совком, ведром и тряпкой, помогая наводить прядок. Двигаться с такой скоростью могли только домовые и кикиморы, поэтому никто из оставшихся героев эпоса не рискнул составить компанию этой сверхъестественной строительно-клининговой бригаде.
Правда, и сложа руки мы тоже не сидели, а, если можно так выразиться, частично лежали. Как только Витюня приступил к починке дома, Шеша мигом возлёг на покрытую по такому случаю домотканым ковриком лавку, стоявшую посреди кухни, а явившаяся на его зов Кумудвати умастила тело принца нагов подсолнечным маслом, запас которого Витюня держал в шкафчике с резными дверцами, и начала делать массаж, причём такому искусству могли позавидовать многие профессиональные массажисты. Как ловко она управлялась! Будто тесто месила!
– Скоро бой, герою эпоса надо подготовиться! – вальяжно распластавшись на лавке, вещал Шеша, млея от удовольствия и собственной неотразимости. – Мышцы размять и разогреть, произвести обмен энергиями.
– Надеюсь, на этот раз без ритуала слияния? – осторожно уточнила я.
– Не волнуйся! – успокоил меня принц нагов, весело улыбаясь и поигрывая размятыми мускулами. – Для этого ритуал такой силы не требуется! Вам бы тоже не мешало привести мышцы в тонус.
– Главный мастер единоборств у нас ты, Шеша, – возразила я. – А мы с Амуром, скорее, стрелки. Вот и займёмся чисткой оружия!
Кумудвати усмехнулась, услышав мои слова, но, встретив взгляд принца нагов, мгновенно явила свой самый невозмутимый вид. Мы с Амуром отправились туда, где раньше был мой кабинет, а потом нечто запущенное и разорённое. Когда мы вошли в комнату, были поражены произошедшими переменами. Витюня и кикиморы совершили чудо: кабинет встретил нас почти прежней уютной красотой, правда, мои ведьмовские пистолеты сейчас просто лежали на столе, а не покоились среди стеклянных стеллажей, как прежде: те были разбиты ракшасами.
Я подошла к столу, выбирая оружие. В голове крутилась фраза Остапа Бендера: «Я дам вам парабеллум». Конечно, парабеллума у меня не водилось. Интересно, что обладает большей поражающей мощью против ракшасо – пепербокс, револьвер, или мой любимый дуэльный пистолет? Возьму все! Пригодятся! Я сосредоточенно занялась чисткой оружия. Кстати, было очень удобно, так как Венец обеспечивал дополнительное освещение. Любовные пули тоже уцелели в моём тайнике, но свашная магия, сконцентрированная в них, вызывала вопросы.
Шеша говорил, что я черпаю силу не от ракшасов, Витюня даже ласково называл Сокровищем, поэтому я надеялась, что пули сработают. Хорошо, что они не убивали, а только внушали любовь. Я не смогла бы причинить смертельный вред даже ракшасу. Кстати, мои самострельные лабутены? Я порылась в шкафах и нашла изрядно запылившиеся, но всё-таки восхитительные изящные туфли с алой подошвой, высоченные каблуки которых тоже могли изрыгать любовные пули. Я редко носила такую обувь, но сейчас для дела можно было и пожертвовать комфортом и устойчивостью.
В это время Амур тоже готовил к бою свою Сапфу, общаясь с луком, как с живым существом. Он гладил тетиву, плечи, рукоятки и что-то нашёптывал, будто пытался уговорить, а я не могла оторвать взгляд от его гордого профиля и мускулистых рук. Не знаю, почему, но в момент наивысшей точки волнения меня вдруг снова накрыло видение: сверху из чёрной пустоты падали холодные капли и, касаясь земли, превращались в монстров с гранитными зубами. Их предводителем был десятиглавый здоровяк, на центральной голове у которого красовался Венец, слегка повисая на демонических ушах. Кажется, так выглядел царь ракшасов Равана, о котором рассказывал Шеша. Кстати, его называли ещё «Дашагрива», потому что «даша» в переводе с санскрита – «десять», а «грива» – «шея». В общем, очень хотелось, чтобы какая-нибудь наша Даша огрела его по всем десяти загривкам!
Похоже, Венец пытался предупредить меня о вторжении, показывая будущие события. Или это надо трактовать иначе? Пока я не могла полностью понять его подсказки, но активировать все встроенные в него опции методом Шеши всё ещё не решалась. Вернее, мне, конечно, очень нравился Амур, и я чувствовала, что и ему я тоже нравлюсь, да и, сказать по правде, я была бы не против его ухаживаний и их смелого продолжения, но мне хотелось, чтобы это продолжение касалось не только тела, но и души и ума, потому что как натура цельная я мечтала о любви всеобъемлющей, глубокой и бесконечной. Обо всём об этом я думала, ощущая на себе пылкий взгляд младшего бога любви.
– Анфиса! – позвал меня Амур, и я, вместо того чтобы, как говорится, держать фасон, сразу же поспешила к нему.
– Давай прикинем место, из которого будет удобно вести обстрел, – предложил Амур.
Я почувствовала, что его слова – просто предлог для того, чтобы остаться со мной наедине. Место для обстрела неожиданно нашлось на чердаке, совсем рядом с тем, где мы прятались, когда на нас охотился бабай и Матильда. Туда мы поднялись, желая скрыться от чужих глаз, и я сама не заметила, как оказалась в объятиях Амура и ощутила прикосновение его губ к моим, мгновенно улетая на самый пик блаженства. Впрочем, каждый наш миг рядом привносил в мою жизнь какой-то уровень блаженства, возраставший с каждым новым моментом. Положительная динамика, в общем, но об этом я не могла думать в эти волшебные мгновения; пожалуй, я вообще не могла думать ни о чём.
Но долго наслаждаться этими будоражащими тело и душу ощущениями мне не удалось, потому что Венец неожиданно налился теплом и тяжестью, и в моём мозгу снова вспыхнуло видение. Оно было намного ярче всех предыдущих и, казалось, вырвало меня из ощущения реальности, перенеся духовно в иное измерение, так что теперь я оказалась среди тех самых светящихся фигур, которые впервые появились в моих видениях ещё во дворце принца нагов. Сейчас они окружили меня, протягивая ко мне руки, сотканные из сияющих нитей неведомого света. Это было как-то пугающе неописуемо красиво! От охватившего меня страха и осознания какой-то сопричастности, неведомого родства с этими странными существами у меня захватывало дух. А затем я очнулась на руках у Амура, который встревоженно смотрел на меня.
– Что случилось?! – спросила я, на всякий случай осторожно прикоснувшись к его щеке, чтобы убедиться, что он настоящий, а не видение.
– Ты потеряла сознание, – сказал Амур, тоже прикоснувшись к моей щеке.
И я всё рассказала ему о светящихся фигурах, а Амур слушал меня, сосредоточенно глядя мне в глаза. Мне даже показалось, что он знал что-то о существах из видений, но ничего не сказал мне об этом, а когда я собралась спросить его о них, в доме сработала знаменитая Витюнина сигнализация. Похоже, домовой успел восстановить её. Так, как в этот раз, она не верещала никогда! Судя по всему, к дому пожаловало нечто, потрясающее воображение, и не одно, а целая дивизия!
– Вот бы здесь сделать башню и окна для обзора! – сказала я, сгорая от желания понять, что происходит и откуда ждать удара.
Эти мои слова вдруг возымели неожиданное действие на дом: сначала мою голову снова охватил жар от накалившегося Венца, а затем буквально за несколько мгновений над нашими головами выросла башня с окнами на все стороны света.
– Это всё по-настоящему?! – спросила я, взглянув на Амура.
– Да, – сказал он.
Я думаю, что нас обоих беспокоил вопрос: как такое могло произойти, и почему раньше я не могла так влиять на дом? Но заниматься поисками ответов было некогда, потому что с улицы донеслось зычное воззвание, произнесенное, кажется, на сказочном и прекрасном санскрите. Очень похоже излагал свои мысли дед Шеши, правда, на этот раз голос был совершенно другим, да и интонация была какая-то странная.
Мы осторожно выглянули из окна и увидели такую картину: в начале яблоневой аллеи стоял тщедушный дядечка в фуфайке, кирзовых сапогах, семейных трусах и вязаной шапке, отчего у меня в голове сразу складывалась ассоциация в стиле «без порток, а в шляпе». Неужели это у него был такой зычный голос?! В следующий миг я поняла, что не ошиблась, потому что он повторил только что сказанное на санскрите. Парадокс!