двери шестой квартиры, нажал кнопку звонка. Открылась дверь, на пороге стояла улыбающаяся женщина с бокалом пива в руке.
— О, какого красивого дяденьку к нам занесло, может, заблудился? — приветствовала она Родина цитатой из известного фильма.
Родин вспомнил рассказ Долгова, моментально сообразил и решил сыграть по-тёмному.
— Здравствуй, Люда, меня Эдик попросил заскочить к тебе долг отдать, — и протянул ей пятьсот рублей.
— Что-то не помню, чтобы этот кобель у меня в долг брал, но всё равно спасибо. Может, за пивком сгоняешь?
Родин понял, что попал в точку.
— Зачем пиво, у меня есть что покрепче в машине, сейчас схожу. — Выйдя из дома, он посмотрел на окна девятой квартиры, они располагались как раз напротив того места, где висела голова. Взяв в машине фляжку со спиртом, Родин вернулся в квартиру Лисицыной. Люда времени даром не теряла: оделась, оперативно наложила макияж. Прошли на кухню. Люда достала две стопки, Родин налил в них из фляжки.
— Что это? Водка? — спросила Люда.
— Что вы, мадам, как я могу предложить даме водку? Чистый спирт!
— Я не смогу его выпить.
— Спокойствие, только спокойствие. Берёшь рюмку, делаешь полный выдох, выпиваешь, ещё секунд десять задерживаешь дыхание, потом занюхиваешь хлебом и никакой воды, иначе продукт будет безнадёжно испорчен.
Люда выпила. От спирта перехватило дыхание, глаза широко раскрылись. Родин предусмотрительно поднёс ей бокал с пивом, когда та запила и откинулась на стуле, спирт уже начал своё дело. Люда пребывала в благостном настроении, и ей не хватало общения. Именно на это и рассчитывал Родин.
— Ну что, красавица, как лекарство?
— Пять баллов, а ты Эдика откуда знаешь?
— Да случайно познакомились в компании одной, ты давно в этом доме живёшь?
— Можно сказать, с рождения, с родителями жила, потом отец умер, за ним мама. — Люда как-то сразу погрустнела.
Немного помолчав для приличия, Родин продолжил:
— А сама почему не замужем? Симпатичная ведь девушка.
— Муж объелся груш, где его взять-то, вам только одно надо, наобещают с три короба, а как своё получат, поминай как звали.
— Может, дело в этом, — Родин кивнул на стол, где стояли две пустые бутылки.
— А это лекарство от душевных ран.
— Вот, вот и я о том же, слушай, у вас здесь никто квартиру не сдаёт?
— Да сдают, вон студенты на третьем живут, а зачем тебе?
— Нужно на время.
— У меня можешь остановиться, если тебе надо. Правда, у нас тут такое творится, представляешь, на днях голова человеческая настоящая на заборе висела, жуть.
— Да ладно, сама видела?
— Точно, я с утра пораньше за пивком побежала, а меня менты в понятые затащили.
Родин вспомнил взлохмаченную женщину в красном халате и ругнулся про себя: чёрт, чуть не спалился, хорошо, что она его не узнала.
— Вот тебе раз, и чего говорят люди об этой голове?
— Да кто что говорит, одни говорят, мол, любовник чей, но не мой, это точно — у меня таких не было.
— Дак, может, где в подъезде скандал был?
— Вроде всё тихо было, у меня с похмелы слух обострённый, вот только Янка, соседка сверху, с кем-то ругалась, видимо, очередной ухажёр. Мне в вентиляцию всё слышно.
— А что, много у неё ухажёров?
— Да нет, был у неё один, а пару месяцев назад другой появился, интеллигентный такой.
Поставленная задача была выполнена, Родин налил Людмиле ещё рюмку спирта, пообещал подумать над её предложением и вышел из квартиры.
В машине уже сидел Варкун. Родин плюхнулся на сиденье.
— Ну что, герой-любовник, как успехи?
— Да никак, она твердит как попугай: живу одна, никого нет — вижу, что врёт, а сделать ничего не могу.
— Значит, ни коньяк, ни твой греческий профиль, ни природное обаяние должного воздействия не возымели?
— Вот именно.
— А я вот выяснил, что был у нашей Яны мужчина в ночь убийства, и ругалась она с ним по-взрослому. Ладно, давай по домам, в общем, картина начинает вырисовываться, завтра будем дальше думать.
Начало конца
Домой Родину не хотелось, да и время, по его меркам, было раннее, 9 часов вечера. Он вышел из машины, прикурил сигарету, дождался, когда Варкун уедет, и направился к бару, который располагался в какой-то сотне метров. Присев за барной стойкой, он поприветствовал бармена.
— Вечер добрый, маэстро, сделай мне, как обычно.
— Вечер добрый, Мегрэ, пять сек, сейчас всё будет.
Родин называл бармена маэстро за его феноменальное умение управляться с бутылками, шейкерами, бокалами. Тот называл Родина Мегрэ по понятным причинам. Как-то пьяная компания решила продолжить веселье за счёт бармена, вытащили его из-за стойки и начали бить. На его счастье, в этот момент в бар зашёл Родин. Увидел такую картину, достал пистолет и выстрелил пару раз в потолок, а потом пинками разогнал обнаглевшее хулиганьё. С этого момента у Виталия, так звали бармена, с Родиным завязались дружеские отношения.
Буквально через минуту на барной стойке появилась бутылка текилы «Голден», солонка и блюдце с нарезанным лимоном.
— Есть что-нибудь хочешь? — спросил Виталий. — У меня там салат «Цезарь» остался, два бутерброда с красной икрой.
— Тащи, целый день ничего не жрал, один кофе.
Родин принялся за салат, а бармен занялся подошедшими к бару девушками. Выпив рюмку текилы, Родин прокрутил в голове весь вечер в мельчайших подробностях. У него не было ни малейшего сомнения что Яна, а точнее Яна Ивановна Цивелева, имеет прямое отношение к убийству. Какое именно, он ещё не знал, однако ему почему-то не хотелось, чтоб она была соучастницей. Он поймал себя на мысли, что как-то уж очень тепло вспоминает о ней, а это говорит о том, что она ему понравилась. Родин по своей натуре был влюбчивым человеком, тем не менее, как быстро он влюблялся, так же быстро и расставался. Людмила говорила, что у Цивелевой месяца два назад появился новый мужчина, интеллигентный. А что, если предыдущий не смог смириться с мыслью, что его заменили, и отомстил таким оригинальным способом? А вдруг наоборот: она сговорилась с новым ухажёром, и ура-ботали старого, а голова — это просто маскарад? Девушка-то с характером, вон держится как, Брестская крепость. Освободившись от девушек, бармен подошёл к Родину.
— Что, Мегрэ, всё думаешь? Не всех преступников переловил?
— Надо что-то потомкам оставить, а то будут их только в музеях видеть.
Виталий взял бутылку текилы, налил Родину и себе.
— Давай, Мегрэ, за удачу, — чокнулись, выпили. Немного поговорив с барменом, выпив ещё пару рюмок, Родин отправился домой, нужно было выспаться.
Следующий день преподнёс оперативникам приятный подарок. В дежурную часть обратилась женщина с заявлением о пропаже мужа. Увидев фотографию, дежурный сразу сообразил, о ком идёт речь и отравил её в уголовный розыск. Родин пропустил этот момент, поскольку с утра заехал в ГАИ, чтоб сделать сверку по угнанным машинам. Когда зашёл в отдел, увидел картину маслом. В кабинете младшего Саенко сидела и громко рыдала безутешная вдова, а тот, как мог, пытался её успокоить.
— Маргарита Георгиевна, ну, может, это ещё и не он совсем, — успокаивал вдову Саенко, — надо в морг на опознание ехать. — Услышав слово морг, вроде бы немного притихшая Маргарита Георгиевна начала рыдать с новой силой. Увидев Родина, Саенко махнул ему рукой.
— Серёга, иди ты попробуй, у тебя с бабами лучше получается, полчаса уже успокоить не могу, ревёт и ревёт.
Родин сел рядом с женщиной, взял за руку и протянул ей стакан воды.
— Выпейте, Маргарита Георгиевна, — спокойно сказал Родин.
Его бархатистый баритон действовал на женщин безотказно. Маргарита Георгиевна успокоилась, отпила несколько глотков и, всхлипывая, протянула стакан. Родин забрал стакан и подал ей носовой платок. Стоящий рядом ошарашенный Саенко произнёс:
— Родин, ты, когда на пенсию выйдешь, иди в ясли воспитателем работать, с твоим талантом тебя туда с руками и ногами заберут.
Из разговора с Шерстобитовой Маргаритой Георгиевной было установлено: её муж, Шерстобитов Валентин Николаевич, инженер, специалист по тугоплавким металлам, находился в командировке в городе Новосибирск. Домой должен был вернуться 8 мая, потом позвонил жене и сказал, что задержится на день и приедет 9 мая. Однако ни 9, ни 10 дома так и не появился. Жена стала волноваться, подняла на ноги всех, позвонила на работу мужу, но там тоже не имели понятия, куда делся их работник. Маргарита Георгиевна связалась с гостиницей в Новосибирске, где останавливался Шерстобитов. Там ей сообщили, что он выехал 8 мая рано утром, и вот, совсем отчаявшись, с дурным предчувствием она пришла в милицию.
Валентин Николаевич Шерстобитов был на хорошем счету у руководства завода, на котором работал. Ответственный, грамотный специалист, вёл здоровый образ жизни. Не курил, спиртным не злоупотреблял. Был как-то у Шерстобитова роман с девушкой из отдела кадров, ну тут уж кто не без греха. Во всех других отношениях он, вполне положительный мужчина, вполне серьёзно рассматривался на должность главного инженера.
— Тьфу, — сплюнул Саенко, — весь такой хороший, аж тошнит. За что ему тогда башку-то отрезали? Что, закурить попросили, а у него не оказалось? Ну и что нам дало установление личности убитого? Ноль без палочки, — спешил со своими выводами раздосадованный Саенко.
— Коля, я возьму на время фотографию Шерстобитова?
— У тебя же есть.
— У меня голова, а мне живого надо, не переживай, верну.
Саенко кивнул на стол, Родин забрал фотографию и вышел. Зайдя к себе в кабинет, поприветствовал Варкуна и Молочникова и отправил последнего за сводкой.
Яна
— Родион, ты вчера по связям нашей Яны, надеюсь, прошёлся, о чём-то ты же с ней полтора часа трепался?
— Обижаешь, командир, есть у неё лучшая подруга, зовут Гуля, салон красоты на Ленина держит. Со слов Яны, она ей как сестра, никаких секретов друг от друга нет.