– Оставь его в покое, – сказал Галлен, когда Ригард, забывшись, начал кричать едва ли не на весь трактир.
Подскочил вспотевший трактирщик и, взмахнув засаленным полотенцам, кивнул новым гостям.
– Чего изволите, господа?
– Давай похлебку с мясом и кашу, – попросту сказал Галлен.
– Каша гречневая с коровьим маслом подойдет?
– Подойдет. А похлебка какая?
– Гороховая перетерка со шкварками.
– Годится. И хлеб принеси. Хлеб-то найдется?
– Найдется, как не найтись? Тут неподалеку в деревне пекут и нам носят…
– Хорошо, подавай всего поскорее и пива давай светлого.
– Сей минут, господа. Сей минут, – заверил трактирщик и убежал.
– А куда мы теперь путь держим, ваше благородие? – спросил Ригард, когда тот исчез.
Галлен вздохнул и, оглядевшись, нагнулся над столом. Его работники тоже нагнулись, поняв, что хозяин собирается сообщить им что-то важное.
– Никогда, слышите? Никогда не говорите в трактирах о том, куда собираетесь ехать. Здесь бывает много людей, которые лишь тем и живут, что грабят проезжих. Они прислушиваются к их разговорам, а потом ставят на дорогах засады. Понятно?
– Понятно, – ответил Ригард. Они с Клаусом переглянулись и стали настороженно озираться, подозревая в каждом посетителе дорожного разбойника.
– Помните об этом на будущее, а сейчас я скажу вам, что едем мы в город Тайбей. До него нам полдня и еще полный день.
– Ваше благородие, – шепотом произнес Ригард. – А мы зачем туда едем?
– А сам не догадываешься?
– Нет, – признался Ригард и посмотрел на Клауса.
– Нам нужно Лефлера перехватить, – предположил тот.
– Так-то оно так, – согласился Ригард. – Но почему именно Тайбей, ваше благородие?
– Этот город лежит перед Зандальскими горами, за которыми начинаются территории свободного соглашения, то есть земли, которые союзны с сильвентским королем, однако в полной мере его вассалами не считаются. Дороги, которые проходят по этим землям, доступны для любого войска, поэтому полки Лефлера движутся именно по ним. Ни король, ни лорды по своим землям такую армию не пропустят – им никто не доверяет.
– Значит, Тайбей – то самое место, через которое Лефлер пройдет, прежде чем присоединится к своим полкам? – догадался Клаус.
– Правильно.
Прибыл трактирщик с помощником, и на столе появились похлебка и каша – все разом. Потом принесли корзинку с еще теплым хлебом и покрытый испариной кувшин с холодным пивом.
– Ну наконец-то! – обрадовался Ригард и начал с каши.
83
После обеда и получасового отдыха вторая половина дня прошла спокойно, не ознаменованная никакими происшествиями.
Клаус уже заметил, что там, где они с Ригардом обязательно нарвались бы на неприятности, Галлен одной лишь осанкой внушал страх разного рода жуликам и пройдохам. Оттого придорожные торговцы старались угодить ему и не совали гнилых фруктов, а провожатые, вызвавшиеся провести «через деревню, огороды и овраг – так короче», в точности выполняли свои обязанности и, получив крейцер, исчезали, не думая о грабежах и засадах.
Когда день подошел к концу, путники, так и не достигнув никакого значительного поселения, были вынуждены просить ночлега у зажиточного крестьянина, поддерживающего достаток за счет большого свинарника. Запах от его свиней чувствовался во всей близлежащей местности к западу и юго-западу от фермы – по направлению ветра, однако выбирать не приходилось. Галлену пообещали кров и еду за три крейцера, и он согласился.
Батраки приняли у путников жеребца и мула, разгрузив их и умело расседлав. Галлен постоял на высоком крыльце, наблюдая за тем, как обходятся с его скакуном, и остался этим доволен. Затем вошел в просторную комнату, где хозяева уже собрали для гостей обильное угощение.
Здесь были рулеты, окорок, холодец, шкварки – весь стол оказался заставлен тем, что давала свиная ферма. Ригард с Клаусом отдали угощению должное.
Каши им не подавали, но этого и не требовалось, поскольку помимо мясных блюд на столе были всевозможные соленья из деревенских погребов.
После обильного ужина хозяйка и помогавшая ей работница принесли пива двух сортов, и хозяин наконец решился поговорить с важным гостем на интересующую его тему. Он чуть подвинул табурет к Галлену, поднял кружку с пивом и сказал:
– Ну, за хороших постояльцев!
– И добрых хозяев, – ответил ему Галлен, поднимая свою кружку.
Все выпили. За окном залаяла собака, хозяин привстал, выглядывая в темное окошко, как будто кого-то ждал.
– Я вот чего спросить хотел, ваше благородие…
Хозяин вернулся на место и снова налил Галлену и себе, Клаус с Ригардом налили себе сами.
Ригард подмигнул полной работнице, та смутилась.
– Вы издалека сюда ехали?
– Из Ярселя.
– Из Ярселя путь неблизкий. Много ли вам на дороге чужаков попадалось?
– Что значит «чужаков»?
– Ну, этих – низкорослых, которые теперь расплодились в наших краях.
– Я все еще не понимаю, о ком ты говоришь, – пожал плечами Галлен.
– Про гномов, ваше благородие.
– Ах вот ты о чем! Нет, ни одного не попалось. А что, у вас их много?
– Дык повсюду наниматься идут! И за скотиной ходить, и заборы чинить, и крышу. А теперь уже и в поле просются!
– Чем же это плохо?
– А то плохо, ваше благородие, что они, сказывают, детей воруют.
Во дворе снова залаяла собака, и опять крестьянин привстал, но потом сел на место и, отпив половину кружки, сказал:
– Я так понимаю, ваше благородие, что всякий народ должен жить на своей земле. Сегодня к нам гномы придут, а потом кого ждать – орков? А ведь они близко, дней семь верхом, и вот они – истланские поселения у самого моря. Вам их видеть приходилось, ваше благородие?
– Гномов?
– Нет, истланских орков?
– Только издали.
– Вот! – крестьянин поднял к потолку указательный палец. – А близко-то они так лицом страшны, что даже и не подходи! Ездили мы как-то с мужиками за рыбой вяленой с обозом, так потом рады были, что ноги унесли!
– Обманули вас?
– Да если бы обманули! Так нет, все отдали сполна, да только шутили все страшно, дескать, съедим вас и рыба у нас останется. Как вспоминаю, до сей поры жутко делается.
Хозяин залпом допил пиво, и стало так тихо, что слышно было, как дышит стоявшая у стены работница.
Постоянные подмигивания Ригарда взволновали ее, и она, разрумянившись, теребила край цветастого фартука.
Снова залаяли собаки, сначала далеко, а только потом и во дворе.
– Ну все, это они, – со вздохом произнес хозяин, поднимаясь.
– Кто «они»? – спросил Галлен.
– Да ходит тут один, из деревни, то поросенка заберет, то пива бочонок ему подай. Но вы не беспокойтесь, ваше благородие, я ему отдам, и он уйдет, так что неделю его не увидим.
Хозяин вышел в сени, следом выскочила хозяйка, выговаривая мужу, словно он был виноват в еженедельном откупе.
Собака во дворе стала рваться с цепи, кто-то, видимо та же хозяйка, потащил ее куда-то за дом, а хозяин стал вести переговоры с вымогателями.
До постояльцев в доме доносились его высокий оправдывающийся голос и бас вымогателя, который, судя по всему, требовал добавки к своей обычной добыче.
– Давай сюда своего важного гостя, небось у него-то денежки водятся! – потребовал вымогатель.
Клаус с Ригардом переглянулись, ожидая распоряжений от хозяина, однако Галлен лишь вздохнул и, поднявшись, вышел из дома, придерживая меч за ножны.
– Ой, чего там сейчас будет! – вскрикнула работница и побежала в другую комнату.
– Пойдем, может, помочь придется, – сказал Клаус, и они с Ригардом выскочили на крыльцо.
Однако приятели опоздали. Два человека лежали один поверх другого, а испуганный хозяин стоял возле них, держа лампу.
– Ну и что теперь с ними делать, ваш благородие? – спросил он дрожащим голосом.
– Не знаю, – пожал плечами Галлен. – Можешь за забор вынести, а можешь в речку бросить. Сам решай, а нам покажи комнату, где мы спать будем.
84
Дом свинаря был большой, Галлену, как важному гостю, выделили отельную комнату, а Клаусу с Ригардом досталась проходная, перед комнатой их хозяина. Выданный им тюфяк оказался набит свежим сеном и не колол бока, как тот, на котором они спали в гостинице. Вскоре после того, как все улеглись, Галлен вышел по нужде, а когда возвращался, Клаус не удержался от вопроса:
– Ваше благородие, а вы тех двоих зарезали?
– Зарезал? С чего ты взял? Это всего лишь деревенские дураки, я просто дал им по разу в морду. А оружие в споре нужно обнажать лишь перед дворянином либо когда велика опасность…
Сказав это, Галлен ушел в комнату, плотно притворив дверь.
Приятели какое-то время лежали молча, затем Ригард шепотом позвал:
– Слышь, Клаус?
– Чего?
– Меня девка ихняя, работница, в сенной сарай звала.
– Ну и ступай, – сказал Клаус, зевая.
– Я один побаиваюсь…
– И чего?
– Пошли вместе!
– Нет, не пойду. Она тебя одного звала, ты и иди.
– Да ей, думаю, все равно.
– Это ты так думаешь, а как заявимся, она тебя приласкает, а мне коромыслом по лбу. Нет, не пойду.
Клаус повернулся на бок и постарался уснуть. Это было не так просто, царапины и порезы все еще болели, а днем, когда он вспотел на дороге, и вовсе жгли огнем.
Клаус уже совсем засыпал, когда ему почудилось, будто Ригард снова о чем-то спрашивает, но дрема оказалась сильнее, и он окончательно погрузился в сон.
Крепко проспав несколько часов, пока не запели первые петухи, Клаус повернулся на другой бок и, почувствовав, что место рядом свободно, пошарил рукой – Ригарда не было.
«Ну, все правильно…» – подумал он спросонья и опять уснул.
В следующий раз его разбудил вернувшийся Ригард. Он нарочно сильно толкался, чтобы рассказать Клаусу о своей удаче, но приятель лишь приоткрыл глаза и, увидев в оконце утренние сумерки, отвернулся от Ригарда, чтобы тут же захрапеть.